Блюз одного города

Блюз одного города


Дамы и господа, мимо не проходите,
бросьте монету в красную пасть футляра.
Он вам сыграет то, что вы захотите.
Порция старого блюза почти задаром.

Кто он такой?
Родом из ниоткуда,
он убирает мусор за двадцать баксов,
в баре он моет по выходным посуду.
(Да, и еще он играет на старом саксе)

Где он живет?
В самом гнилом квартале,
где на воспоминания мораторий.
(Финишный круг для тех, что бежать устали,
пыльный архив затертых до дыр историй)

Где он умрет?
Просто испустит дух
в клетке домов, прижатых стеной к стене,
в царстве развенчанных королей
и шлюх,
на оборотной города стороне.

Нет у него ни имени, ни страховки,
он получил на самое дно путевку.
(Город семи грехов проводил бесплатно
многих до дна, без права на путь обратный)

..................................
Только, когда музыку его слышишь,
просто стоишь, время послав к чертям.
(Ноты ветрам для ксилофона крыши
пишет он по заказу по ночам)

Шляпа, пальто,
руки металл ласкают,
(будто бы тело женщины - саксофон)
в звуки тягучих нот он преображает
осени городской депрессивный стон.


В точке, где сходятся все ветра

Поезд тронулся мягко, издав отстраненный стон.
Обгоняя состав, облака потянулись сотнями
в мир холодных ветров и деревьев, лишенных крон,
и холмов, что как будто из легкого дыма сотканы.
Слушай ночь. Под пьяняще-размеренный стук колес
отрекаться несложно от жизни былой... чужой.
Сколько лет ты провел, принимая ее всерьез,
заполняя нутро разъедающей пустотой?
Пахнет вереском воздух, скользнувший в пустой вагон
из-под тамбурной двери. И, значит, - идти пора.
Выходи, будто пыль отряхнув с себя долгий сон,
на конечной - в той точке, где сходятся все ветра.
Выжигая сетчатку, вонзится в твои глаза
сквозь разреженный воздух рассветного солнца свет.
Поприветствуй же утро, которому быть нельзя,
с возвращением к дому, которого больше нет.



Разговор с тишиной или Бредовое pt.3

Курить в темноте и мартини притом надираться,
конечно, не стоило леди, но это - не в счет.
В своей голове мне всегда нелегко разобраться,
а хочется - четко, и чтоб поквартальный отчет.
Silentia, милая... длинная тонкая леска,
стянувшая шею невидимой глазу петлей,
ты слышишь как мост в зазеркалье качается с треском
под песню ветров с Эвереста? (под стон или вой?)

Сегодня твой ход - эта партия стала привычной,
простая формальность движений безликих фигур
по старой доске столкновения вечного с личным
хранителя тайн и одной из обыденных дур.
А сердце пульсирует мерно под ребрами где-то
и ставит в вину, что гоняю его на износ.
Давно я забросила поиски вечных ответов
(сначала бы надо придумать достойный вопрос)

Да к черту все... Завтра ведь будет честнее и проще?
сценарий прописан судьбой (или мною самой?)
Вот жалко, ночами не спиться, а дни все короче,
и ночи длинней вызывать меня стали на бой


Очень философский вопрос

Темноты тяжелый лоскут снимает
лунный свет с карнизного кринолина,
коротать бессонницу помогает
крепкий чай в пакетиках из муслина.
Вновь жару сезонную проклинаю
под разливы звонких кошачьих стансов.
Мне слегка наскучило жить, играя
по избитым правилам декаданса.

С масками себя не отождествляя,
в роли углубляешься безотчетно,
не осознавая что ты у края
и вестибулярный уже ни к черту.

И, когда не спится вторые сутки,
по синергетическим алгоритмам
я свожу в систему свои поступки,
чтобы возвращаться в итоге к рифмам.

И пишу изношенно и банально
(помогает в чем-то прием фальшивый)
Отражаясь, образ мой зазеркальный
множится за линзами объектива.

И тогда не ссорятся математик
и поэт, засевший в крови бациллой.
Мне бы только решить: или я романтик,
или до неприличья лиричный циник.


Зайдите в опустевший дом

Зайдите в опустевший дом,
оставленный его жильцами
бессолнечным осенним днем.

Он проведет вас голосами
и кадрами прошедших дней
по линии ретроспективы.

Спугнул вас скрип гнилых дверей?
саундтрек для триллера фальшивый...
Всего лишь ветер
иногда
в часы разгула непогоды
играет с ними,

провода
бегут к светильнику у входа.


Дом впустит вас
(ведь вы не вор),
гостей встречают, как героев.
Падет вам под ноги ковер
из лент ободранных обоев.

И пыль, вальсируя в струе
холодного дневного света,
ползущего по колее
дорожки тусклого паркета
в прихожей,
устремляясь к вам,
приветственно наполнит воздух.

Со стороны оконных рам
раздастся удивленья возглас.



Внутри найдете вы комод,
оставленный хозяевами,
как будто памяти оплот...
тетрадь с размытыми словами,
без струн гитару на полу,
разбитую на кухне кружку,
истлевший донельзя в углу
ботинок,
для синиц кормушку
на подоконнике.

Предмет
как негатив давнишних фото.
Он, словно получив обет,
невозмутимо ждет кого-то,
уехавшего вникуда,

души оставившего долю
своей,
с пометкой "навсегда",
хранить покинутому дому.



Секундная стрелка лидирует в марафоне
или "из ТЖ с посвящением pt.2"

Секундная стрелка лидирует в марафоне
к намеченному "сейчас",
приемник с шумами, достойными граммофона,
транслирует старый джаз.
И в комнате пахнет чернилами типографий,
заметками ни о чем,
и грязное небо по трубам стекает в гравий
за пыльным окна стеклом.

Привычно я пью анисовый чай зеленый,
я каждый внутри нейрон
стараюсь заизолировать оголенный.
И, мир затемнив на тон,
сдвигая портьеры по векторам гардинным,
стыкую их бахромой.
И нужно курить, и кажется слишком длинным
день августа световой.

На финишный круг выходит остаток лета
маневренно налегке,
едва не до фильтра тонкая сигарета
истлела в моей руке.
Здесь тихо, и только время ползет составом
по ржавому полотну.
Пожалуй, от одиночества я устала,
поэтому и тону.

Обыденно сон мой страху дарует лица,
иронии не тая,
и лентами терракота по водам Стикса
проносится жизнь моя.
Я дань отдаю цинизму, придумав гордость,
беседую с тишиной.

Когда бы ты знал, как нужен сейчас мне голос
размеренно твердый твой,
который расскажет мне про прохладный воздух,
прозрачный как кельтский эль,
широты, где степь сливается с небом звездным
и горькой полыни хмель.

Когда бы ты знал... а, впрочем, слова словами,
патетики пустота
прокатится расстоянием между нами,
расставив все по местам.

И будет рассвет, и сбивчивый гомон птичий,
и время - кругом опять.
И я буду жить в одном из своих обличий,
курить и почти не спать.



Десять фунтов наивной веры

Любит грусть до крайности неопрятно
зашивать кривыми стежками душу.
У цветов твоих аромат приятный,
да меня доводит он до удушья.
То летим, то снова плетемся шагом,
я - сердечник давний,
ты много куришь.
Я во сне по-прежнему вижу Прагу,
ты всегда уехать мечтал на Кубу.
По ночам я слушаю песню ветра,
я люблю jazz-band’ы и револьверы.
Между нами тысячи километров
и десяток фунтов наивной веры,
и печаль, разложенная на кванты...
Быть судьба весьма ироничной может.
Только к черту это, мой comandante,
раз она свела нас неосторожно.