Бархатный вечер

Большая бабочка порхает в тишине.
Садится на цветы моей руки,
И сладко–зыбкое бормочет в полусне;
Ее глаза рифлёны, глубоки.

В них спит туман несбыточных надежд,
Живет и действует неуловимый ритм,
Проклятье и прошенье всех невежд,
И океан души валы катит.

И, расплываясь по его волнам,
Я вижу трон, в подножье тигр спит.
Я знаю сказки, верю чудесам.
Я буду им растерзан и убит

Он ждет меня, когда я прикоснусь.
Восставший дух в него извергнет плоть,
И я уйду, останусь и вернусь,
Чтобы свое заклятье расколоть.

Оно рассыплется. Тигриная душа,
Что мирно дремлет в бабочке моей,
Собьет хвостом верхушки камыша,
Истая в этих зарослях теней.

И темнотой волос вокруг воды
Камыш сомкнется, не приняв меня.
И ласку молний вынув из звезды,
Осядет пеплом яркого огня.

Я побреду вдоль озера в ночи,
Глаза сорвутся криком тишины…
Глаза кричат, а голос мой молчит.
Его немит видение волны.

Ему сплетает сказки звездный рой,
Ему мечта указывает путь.
Он не уверен, что самим собой
Он возвратится в мир когда-нибудь.

И разрушая плен рифленых глаз,
И руки сжав в бутоны–кулаки
Заплачу горько, словно в первый раз,
Познав всю глубину мирской тоски.

Луна осушит призрак этих слез,
Под небесами комнаты моей.
Порхает бабочка, ее поток принес
Из вдалеке не видимых полей.

Погаснет лампа, расцветет свеча,
Уронит блики в простыни страниц…
И бабочка, свята и горяча,
Огня коснувшись, будет биться ниц.

Ее погибель не предотвратить.
Не у меня, так где-нибудь, в дали,
Она, свечи коснувшись, будет жить
Как символ жизни отданной любви.

И, каждый раз, садясь на лепесток
Моей руки, как на порог души
Напомнишь мне, что я не одинок
В краю, где все низводят на гроши.