Траур

Снег на улице метёт,
И лишь она вперёд идёт.
Одна упорно ношу тянет –
Немного сгнивший, старый гроб.
Она, шатаясь на ветру
В такт голым веткам, продолжала:
Тащила то, что только что отрыла,
Очистила от праха прошлых лет.
Холодный свет на миг поймал
Худой еврейки силуэт,
И, видя муки полуголой, фонарь отчаянно молчал.
Она, до крови закусив губу,
Рвалась в промёрзлую казарму.
«Я не умру, не пропаду, дойду,
Успею до вечернего обхода».
И, снова: каждый шаг – сугроб,
И кровь потрескавшейся кожи замерзает.
Она идёт и в мыслях непрестанно повторяет:
«Я не умру, не пропаду, дойду,
Успею до вечернего обхода».
И, вот, он – никудышный дом –
Дырявых досок, редкой кровли очертанье.
Бежит, хрипит, и льдинки на щеках.
Вбегает, растолкав людей локтями,
А гроб за ней, и в уголок свой.
И, вот – о, горе и страданье!
То – мёртвый пятилетний ангелок,
А в черепе дыра – туннель,
Проделанный немецким пистолетом.
Прижав к груди, рыдает мать кровавыми слезами.
«Малютка, солнышко, дочурка – Поля!!!».
И в гроб кладёт дрожащими руками,
Сорвав с себя последнюю рубаху,
С любовью укрывает мёртвое дитя.
И, вновь, расплачется, лицом уткнувшись в тело,
А утром солнце осветит
На век уснувшую еврейку
В обнимку с дочкой в стареньком гробу.