ничего личного

давным-давно тебя учили на цветоводстве,
что цветы всего лишь укороченные побеги,
и когда тебе предложили забыть об их уродстве
и только представить, слегка прикрыв веки,
который их них тебе наименее противен,
ты попросила оставить их все на грядке,
любой цветок был недостаточно декоративен,
к тому же тебе лень было подвергать его влагозарядке.


когда ты рисовала коленками узоры на мыльной воде
и выдувала из пальцев порхающие по ванной лоснящиеся пузыри,
ты думала о том, что не отказалась бы исполнить па-де-де,
только не перед лицом взыскательного жюри,
и только если бы когда-нибудь пробовала себя в балете,
и только если бы нашла себе подходящего партнёра,
и только если бы он прилично выглядел в колготках любого цвета,
и только если бы он освоил профессию водителя снеготранспортёра.


в то время, что ты читала книжку про проданный смех,
ты всегда чувствовала себя предательницей, когда смеялась,
и твоё супер-эго всегда брало над тобой верх,
ты вместе с тимом рыдала, ты не сдавалась,
и ты была весьма разочарована, дочитав книжку до конца,
тебе казалось, что в данном случае неуместны хеппи-энды,
ты даже стала симпатизировать роли перепродавца,
и вместе с ним тебе хотелось ставить новые эксперименты.

но сидя в трамвае, нежно пахнущем раскаленными утюгами,
ты сорвалась в женскую нервическую болезнь лишь потому, что тебе,
старательно пренебрегающей всеми женихами,
три месяца удавалось никого не подпускать к себе,
и ты почти пошла топиться в ванну,
и ты почти повесила анкету на убогий сайт знакомств,
и ты почти решила достигать нирваны,
и ты почти решила вступить на путь борьбы с любителями идолопоклонств.

 

но сотни новых мыслей и проектов тебя поглотили без остатка,

за полчаса ты сменила следующие альтер-эго: аристократка, взрывчатка, овцематка, дегенератка, меценатка, невропатка, плащ-палатка и рукодельница, изготовляющая фиалковые подмышники, пришитые, конечно, снаружи, по двадцать семь с половиной штук за вечер.