Батый

Он зарезал моего коня
и добычу получил сполна,
а теперь вот целится в меня,
словно только в том моя вина,
что мой волос как солома рус,
что была добыча нелегка,
что татарину любой урус
будет ворогом, да на века.
 
Из кипчакских он, поди, степей,
и жена, наверно, в юрте ждёт.
Только хан сказал – поди, убей!
И жена как ханша заживёт.

Я стою пред ним, как сокол гол,
на моей земле хозяин он.
Кто из нас, скажите, злее зол,
коль жену мою свели в полон?

Эх, тугарин, косоглазый сыч,
ты убьёшь меня, да, видно, зря.
По Руси давно пронёсся клич,
и встаёт над нею как заря
гнева праведного «Главный полк»,
и пощады от Руси не жди!
Мы увидим скоро, кто здесь волк.
Ты погибнешь со стрелой в груди.

От стрелы, что целишь ты в меня,
от меча, прямого, как стрела.
Ты зарезал моего коня,
я не гол, кольчугою звеня,
вновь вернусь и разольётся гнев
до кипчакских, до твоих степей.
Ты шакал, татарин, ты не лев!
Ну, стреляй, тугарин, не жалей!
 19. 07.07.