Поэма об Ибрагиме слабонервным не читать

Долго я трахалась с этим поганым уродом долбучим,
В мерзкой тюрьме, к нему направляя шаги на свиданье.
А оказался он просто гнуснейший и мерзкий обманщик,
Деньги забрал и в своем удалении пошлом глумился.

Как бы ни так, и подумала я, к ветрам обращаясь,
В злобном порыве и в яростной муке шепча заклинанье;
О помогите же мне вы расправиться с зверем проклятым,
С гнусной змеей в обличьи пустом человека-скотины.

Деньги верните мне, ветры, летящие быстрыми в поле
К этому бездарю в гнусной поганой паршивой больнице.
Чтобы он сдох, подавившись ржавою коркою хлеба,
Чтобы он грязным глотком оскверненной воды поперхнулся.

Чтобы он, мерзкую дрянь изрыгая, давился навозом.
Чтобы он падал в припадке крысиной падучей.
Чтобы, как крыса, от боли он на полу извивался.
Чтобы он выл, как собака, взывая о помощи тщетно.

Чтобы жевал он свои плесневевшие черные мощи.
Чтобы он грыз нечистоты и сгустками крови давился.
Чтобы ему каждый доллар, доставшийся грязным обманом,
Челюсти жег и стотысячью адских укусов
В тело впивался, из пасти ужаснейший визг извергая...

Чтобы глаза ему вырвал поток нечистот с унитаза,
Черным потоком ревущий в проклятых просторах больницы.
Чтобы сковал его паралич неживой беспощадный.
Чтобы его ноги и *** в треножник дебильный срослися.

Чтоб его грязное пошлое ****ское черствое семя
Вечным потоком ебучим в его мерзкий рот извергалось.
Чтобы он думал при этом, за что ж эти адские муки?
Это наверно за то, что я деньги пригреб, судьбы не боявшись.

Чтоб его мерзкие чахлые дохлые пошлые дети
Трупами свисли в окно, на веревке ослиной качаясь.
Чтоб из телячих голов вырвалась черная рвота,
Мерзко шипя: ты зачем не вернул эти мерзкие деньги?
Вот мы как мучились, из-за отца-недоноска подохнув.
Были мы в жизни живы - но теперь только черные тени.

Вдруг посреди обернулась глава седовласой медузы -
Это Эльвира-жена, ****у растопырив, с трупом ****ся.
Видишь ли ты, долбоеб, на меня извергаются трупы в могиле.
Это все ты, не вернувший обманом проклятые деньги.

"Сжалься, судьба, зачем мне послала заклятье-несчастье?
О почему мой удел - в больнице ебучей проклятой
Грязным мед-сестрам-психичкам ****у их сосать, как корова?
Лучшей мне участи разве Рок уготовить не смеет?"

- Нет, ты гнилой ****оеб, в своих экскрементах варися.
Сутками ты не звонил, ублюбок и грязный подонок. -

Ненависть, жгучая сила, приди, растопырив объятья,
Мести кровавой навстречу, яркому облаку солнца.
Сладкую ложку залей ему озером дегтя,
В каждый просвет ему болью злосчастной врывайся!

Пусть кровопийца поганый исчахнет от мертвого гнева,
В каждом мгновеньи сквозящего яростным семенем ада.
Пусть этой мрази за ложь, за бесчестье позором воздастся,
А за бесстыдство и хамство - зловещею черною мукой.

Утром, к завязке сонного дня, она прилетает в больницу.
Кудри растрепаны, злость застывает, как черная маска.
Где это чертово гадкое мерзкое пошлое свиданье?
Будь оно проклято, быстро скажите, когда оно будет.

Старый охранник взглянул на нее недремлющим оком,
В бороду руку свою, как за помощью, мощно просунув.
Я, говорит, не знаю, когда твое чертово свиданье.
По-моему на свиданье уже прошла кто-то другая..

Яркое пламя взмелось, небеса ураганом вздымая.
Гром прокатился ужасною страшною черною бездной.
Ты мне, подонок, ответишь за все, берегися!
Резко взметнулась стрела, и отчаянье с гневом схватились.

Долго тянулись часы, окрыленные яростной местью.
С луком засела она, из кустов лишь стрела вырывалась.
Вдруг распахнулася дверь, и вышла медуза-Горгона
С выводком песьих щенят, идущих с мерзкого свиданья.

Ах ты проклятая Фурия! - крикнуло грозное небо.
И засвистела стрела, в руках Андрагоны не дрогнув.
С бурей щенячьего визга дети шарахнулись на пол.
Злая медуза повисла стрелою прикованной к двери.

Ах ты проклятая тварь! Расступитесь, гнилые ворота!
С кличем войны Андрагона шагнула к злосчастной добыче.
В грязных карманах медузы нашла она.. О Всемогущий!
Руки тряслись, собирая проклятые мерзкие деньги!

Ну ты заплатишь за все, ты, растреклятый мерзавец! -
С гневом она прорвалась, пробуравя мечом все затворы. -
Деньги мои ты взял, и отдал ей, а где половина?
Мерзко падешь ты бесславно за это тупое бесчестье!

Вышел пред ней Ибрагим, грабитель и лютый изменник,
Что в подземелье скребутся, глотками желчь загребая.
Ну ты змея! - прохрипела ему, затресясь, Андрагона. -
Где половина? Отдай мне, не медля, мою половину!

Он ухмыльнулся нахальной гнилою ухмылкой подонка.
Я, говорит, твои деньги давно уж просрал и протратил.
Отдал козлиным ментам, и своим поросячиным детям,
Тем, что с щенят головами.. Больше ни грош ни осталось.

Побогровело в ответ истерично лицо Андрагоны коварной. -
Ах ты проклятый злодей! Тебе отомщу я сейчас же!
Ты изменил мне с гнилою паршивой собачьей медузой,
Той, что прикована к двери висит, захлебнувшись соплями.

Ты мои деньги замыкал, мне на словах обешая,
Мне их вернуть.. Ты мой доблестный род обесчестил и проклял.
Будь же твой пакостный род вовеки страшнейшею карой
Убран с лица земли, и твое грязеносное семя.

В тыл к ней шагнул Ибрагим, ответным проклятием полный,
Жалкий подонок, каких не видала геенны пучина.
Только взметнулась навстречу ему стрела Андрагоны,
Ранив его в из брюк мерзко висящий отросток.

Мелочно взвыл Ибрагим, лицом на шакала похожий.
Дрочить он начал, кривляясь, руками обеими нагло.
Но не выходит проклятое грязное семя подонка.
Вон их, щенячих голов, наплодил целый ворох..

Ах ты презренный козел, ты думал, рожу тебе монстра? -
Черной усмешкой стояла она ухмяляясь на славу. -
Денег хотел ты? Смерть свою купишь за чертовы деньги.
Свидания хотел ты? Свидишься в скорости с яростным адом!