В тоннеле жизни

 


 Длинная дорога в другой конец леса открывается тоннелем. Падаешь в него,
деревья опутывают высоченными стволами над головой, касаются рук пышными
кронами. Идешь по еле примятой траве, под ней угадывается сухая земля -
тропинка, которой пользуются очень редко... так кажется сначала, но пройдя
чуть глубже, что если повернуться - где-то уже вверху будет брезжить выход -
она оказывается свежей, разрыхленной десятками копыт. Табун прошел недавно.
Идешь, переступая с кочки на кочку, перешагивая через поваленные деревья,
раздробившиеся на щепки в середине, а в глазах - искрящиеся на солнце спины.
Слушаешь лес, похожий на огромный коридор с потолком из еле виднеющихся
макушек, будто закрученных у неба. Чувствуешь тихую, спокойную сказку вокруг
с солнечными зайчиками озера, виднеющегося с боку, с дорожками света,
пронизывающего на пути каждую травинку. Особенно большие тонкие листья
папоротника, похожего в своей горящей солнцем душе на пламя. Или даже
случайные травинки, коих и не было бы заметно, если бы не свет толи серебра,
то ли золота - чувствуешь все. Видишь островок ландышей - кони прошли, не
потревожив ни одного цветка - море запаха, маленьких белых жемчужинок с
тонкими колокольчиками бутонов. А лес вздымается где-то далеко вверху,
овевает прохладой, прячет в себе иной мир, птичьи лапки рельефа земли,
звериные копыта в глиняных ямках. Только где же эти кони...
 Тропинка петляет между огромными стволами, лес шумит морским прибоем,
из-под ног взлетает ястреб, гонит маленькую птичку вверх. А мы не
хищники, коими иногда можем казаться. Мы наблюдатели, просто все никак не
поймем, способны ли давать больше, чем брать.
 Тонкие нити паутин тут и там посреди тоннеля - блеснут на солнце и исчезнут,
оставив в глазах мириады искрящихся нитей. Ты веришь, что разрываешь сети,
врезаешься в них со всего разбегу и в клочья... Взбираешься на тела упавших
дубов, тебя никто не слышит, не видит, лишь тысячи глаз тех, о ком ты не
знаешь. Взбираешься до макушки, пока не станет страшно. На миг показалось -
что это не дерево, а чья-то настоящая большая жизнь. Ты веришь, что ты не одна,
и находишь того, с кем можешь быть. И какой-то сумасшедший бегает по небу и
кричит: "и зачем не моя душа?!" Если ей у тебя хорошо. Хотя нет, он не сумасшедший, он самый настоящий и самый разумный… ангел мира, где все наоборот. И если
посмотреть как-нибудь тихим вечером на закат над озером вверх ногами, может
показаться, что нерушимо-чистая гладь водного зеркала - это потолок. И что
отражение в нем колышущихся рыжих спин – иллюзия, и что в жизни нет силы
тяжести. Наша суша - это небо. А мы каждый раз бьемся головой о землю, ведь все кажется - слишком низко…
Тоннель внезапно кончается бездной горизонта. Из бесконечности в
бесконечность. То были зеленые ковровые стены с трепещущимися иголками,
теперь - безумие кучевых облаков вперемешку с голубыми пятнами, а под ногами
- что тоже небо - океан трав разных оттенков. И тропы, полосы, следы -
зерном теней виднеющихся на этом огромном сознании - растут вверх, к
звездам... Забираешься на одинокую рябину, что бы посмотреть поле с высоты,
хватаешься за старый ствол дерева и вдруг рука натыкается на цветы калины...
Маленький кустик будущей ягоды скрашивает одиночество старой рябины. А
вспомнить березы, извечно сплетающиеся стволами, фигуры дубов с
уродливо-побитыми молнией лапами! Сколько человеческого в этих деревьях. И
сколько бывает нечеловеческого в нас, нисколь не похожих на эти деревья...
Молчание и сон, кажется, они живут в своей летаргии, радуются, плачут -
где-то там. А с вершины дерева показалась черная грива... взметнувшийся
хвост, спокойно перебирая траву тонкими ногами, табун пасется у подножия
холма.
И обратно, продираясь сквозь листья, горящие закатом, чувствуя каждую
треснувшую ветку под ногами лошади, идем домой. Поле стелется чередою
облаков в ромашку, размеренный шелест сзади – бегут кони вслед за мной. Рыжий жеребец несется возле плеча моей лошади, пытаясь схватить её за гриву.
Незаметно весь табун вытягивается рядом и мы бежим, перепрыгивая через кочки,
домой. Лес густеет, верхушки деревьев горят алым цветом и гривы
коней, взлетающие, на просвет тоже кажутся черно-алыми.
 Спускаемся к водопою. Впереди мальчик на вороной кобыле. Её повод сделан из
льняного каната. Тянет вперед, как хватает сил, кобыла пьет, вытянув
морду, блики озера, розово-яркие, слепящие глаза, отражаются на глянцевой
шерсти... веки закрыты... бархатные ресницы кроют в себе черную лошадиную
душу... и мальчика в кепочке. Моя кобыла плывет, мощно загребая передними
ногами воду, будто феникс - взлетая корпусом над огненной водой и снова
погружаясь. Намочила меня по самую шею.

Я пишу. На середине огромного тоннеля жизни, где такие минуты - лишь
островки света, тонкие, золотые лучики, пронизывающие насквозь душу. И если
посмотреть на такие линии где-нибудь в заколоченном сарае, где нет-нет, да и
проглянут они, озарив каждую частичку пыли, взорвав её изнутри, то может
показаться на самом деле - как луч входит в тело и как все незаметное
становится прекрасным в тебе.


Лето 2006 года.