Евангелие от Макиавелли. Сцена 2. Явление Борджиа

 
СЦЕНА 2. ЯВЛЕНИЕ БОРДЖИА


 Кабинет герцога Цезаря Борджиа в замке Сфорца в Имоле; конец дня, звучит тарантелла.
 За столом сидит и пишет что-то канцелярист Гильгельмо.
Стремительно входят герцог, кардинал и секретарь герцога Агапито - в дорожном плаще и сапогах. Герцог - в ярости: быстр, резок и гибок, как змея; красивое лицо искажено от гнева. В руке у него – послание Синьории. Музыка обрывается. Гильгельмо встает при его появлении, но герцог даже не замечает его.

 ГЕРЦОГ (кричит в бешенстве).
 Опять, опять!!… Опять Орсини эти!…
 Опять они!.. Опять их голос слышу!!..
 Как будто создал бог их для того лишь,
 чтобы смущать покой святых отцов!
 Где только смута и хула – Орсини!
 Где непокорность и подлог – Орсини!!
 Нет мерзостней во всей Италии рода,
 чем этот род ублюдков и скопцов!!!

КАРДИНАЛ (стараясь успокоить герцога).
 Такого можно было ждать, Чезаре:
 они бояться усиленья власти.

ГЕРЦОГ (перебивая). Не только!.. Все они хотят поживы!
 Им кажется, что мало я даю!..
 Ну что ж, посмотрим, что они получат
 теперь, когда поссорятся со мною!
 Я отобью, кузен, у них охоту
 играть со мной у бездны на краю!

 Замечает Гильгельмо и отсылает его резким движением руки. Гильгельмо выходит, поклонившись.

КАРДИНАЛ. А что вам говорят венецианцы?

ГЕРЦОГ. Клянутся, что к измене не причастны.

КАРДИНАЛ. Ты веришь им?

ГЕРЦОГ (презрительно). Нисколько! Из Сиены
 мне пишут, что их часто видят там.

КАРДИНАЛ. А что вы скажите о флорентинцах?

ГЕРЦОГ. Ну, это тоже хитрецы большие!
 Недаром же ни Лукку, ни Аррецо
 они отдать не захотели нам.

 Еще когда-то папа Бонифаций,
 говаривал, что в мире есть стихии:
 Огонь, Земля, Вода и… Флорентинцы, -
 так были непредвиденны они.
 И даже жулики-венецианцы
 по временам боятся с ними спорить.

КАРДИНАЛ. Однако помогает им Людовик…

ГЕРЦОГ. (ревниво). Ну!.. Многим «помогают» короли!..

 (Кивком головы, указывая на Агапито)
 Я к ним послал сегодня Агапито,
 хотел узнать, что думают Синьоры.
 Мне не хватает только, чтоб Орсини
 вдруг спелись с ними за моей спиной.

КАРДИНАЛ. Тогда, Чезаре, ты поторопился
 наказывать их за разрыв кондотты:
 теперь Тоскана будет упираться
 и вряд ли будет говорить с тобой.

ГЕРЦОГ (снова вспыхивая).
 О, нет, кузен! Прощать такое вредно!
 Раб должен помнить плети господина,
 иначе он распустится до нельзя
 и сам захочет силой обладать.
 Вот это и произошло с Орсини:
 они решили, что сильны без Борджа
 и, выставив свои прерогативы,
 хотят теперь условья диктовать.

( Быстро ходит по кабинету, снова читает послание и поворачивается к Агапито.)
 И кто привез?

АГАПИТО. Никколо Макьявелли,
 тот секретарь Собрания Синьории
 и секретарь Военного Совета,
 что летом с Содерини был у нас.

ГЕРЦОГ (смягчаясь). А-а, помню, помню: худенький, но быстрый, -
 воистину достойный «гвоздь» Флоренции.

АГАПИТО. Да, это он.

ГЕРЦОГ. Тогда проси скорее.
 (Агапито выходит)
 (кардиналу) Кузен, он явно заинтересует вас.

 Когда он у французов был в Лионе
 и разговаривал там с монсеньером Арля,
 в ответ на брошенное замечание,
 что плохи итальянские войска,
 ответил он, что, если итальянцы
 плохие полководцы, то французы
 политики плохие, а иначе
 они бы папе не давали власть.

КАРДИНАЛ. О!… даже так?!
ГЕРЦОГ (с усмешкой). Да, он занятно мыслит,
 и любит независимость в сужденьях.
 И, как я слышал, он и постарался,
 чтобы Вителли старший был казнен.

КАРДИНАЛ. Тогда ему узнать полезно будет,
 что против них нам предлагал Орсини?

ГЕРЦОГ (смеется). О да! Наверняка!.. Таким известьем
 Совет Флоренции будет разозлен.

 Входит Макиавелли в плаще и в берете в сопровождении Агапито. Кардинал отходит в сторону, как бы контролируя всю сцену со стороны.

МАКИАВЕЛЛИ (снимая берет и кланяясь поочередно каждому).
 Ваша светлость… Ваше преосвященство…
 Позвольте мне от имени Флоренции
 вам выразить глубокое почтение
 и заверенья в дружбе принести,
 той дружбе, что основывается прочно
 на точном знанье наших общих целей,
 необходимых нам и всей Италии,
 и взаимопонимании общих благ.

 Узнав теперь, что многие Орсини,
 Вителли Вителлоццо и Петручии
 затеяли измену, мы решили
 немедля вас о том предупредить
 и заявить, что мы к ним не причастны
 и, как и прежде, соблюдать готовы
 условия добрососедской жизни
 и все, что сможем мы оговорить.

 Еще поручено мне, ваша светлость,
 вам передать, что Синьория ценит
 ту дружбу, что король светлейшей Франции
 питает к нашему Отцу (поклон в сторону портрета Папы) и вам,
 что дружба эта, знаем мы, залогом
 всегда быть может нашей общей дружбе,
 которую мы сообща стремимся…

ГЕРЦОГ (приветливо). Оставим церемонии, секретарь!

 Ведь мы знакомы, здравствуй, проходи же.
 С дороги ты, да и устал, наверное.
 Ты хочешь сесть, расслабиться немного?
 (указывает на кресло у камина)
 Садись сюда, согрейся у огня.
 Я за обедом с радостью услышал,
 что к вечеру вы будете в Романье,
 и приказал вас встретить Агапито.
 Надеюсь, планов не нарушил я.

МАКИАВЕЛЛИ. Нет, ваша светлость, нет, ничем, нисколько.
 Прошу простить лишь мой костюм дорожный:
 он весь в пыли, я очень торопился
 посланье Синьории вам вручить.

ГЕРЦОГ. Не стоит извинений, дело ваше.
 Надеюсь, сыт ты?

МАКИАВЕЛЛИ. Да, я ел в дороге.

ГЕРЦОГ. Ну, что ж, тогда оставив разговоры,
 нам стоит прямо к делу приступить?

 Жестом указывает Макиавелли на кресло. Макиавелли садится, герцог остается стоять и двигается по кабинету, по временам бросая острые взгляды на Макиавелли.

ГЕРЦОГ. Я требовал от вашей Синьории
 прислать ко мне послов по той причине,
 что знать хотел я, как вести себя
 в сплетенье новых италийских лих.
 У нас бывали небольшие споры,
 но земли наши так граничат с вашими,
 что я считаю нужным обеспечить
 по всем границам безопасность их.

 Увы, я знаю, (акцентируя) знаю очень точно,
 что город ваш настроен осторожно
 ко всем моим стремленьям и началам
 и недоброжелательно ко мне:
 
 (Макиавелли хочет возразить, но герцог останавливает его жестом.)

 Сначала разорвали вы кондотту,
 потом меня стремились ссорить с папой,
 и даже сделали одну попытку
 чернить меня при друге-короле?
 
 Вы не могли бы поступить иначе,
 когда бы мы с Флоренцией враждовали,
 но, если говорите вы о дружбе,
 вам поступать не следовало так.
 И вам теперь придется выбрать твердо,
 хотите ли вы дальше этой ссоры
 или, подумав, сделаете выбор,
 кто я для вас: союзник … или враг!

 МАКИАВЕЛЛИ (спокойно, понимая, что его провоцируют).
 Но, ваша светлость, наша Синьория
 мне поручила передать вам твердо,
 что более всего она хотела бы
 жить с вами в мире и всегда дружить.
 Друзья его величества Людовика
 и близкие Отца святого нашего
 всегда бывали нашими друзьями,
 и с ними мы желаем в дружбе жить.

 КАРДИНАЛ (с претензией в голосе).
 Однако разорвали вы кондотту,
 казнили во Флоренции Вителли!..

 МАКИАВЕЛЛИ (спокойно).
 Но, ваше преосвященство, безопасность
 продиктовала нам подобный шаг.

 ГЕРЦОГ. Что?… Безопасность?!…

 МАКИАВЕЛЛИ (невозмутимо). Только, ваша светлость.
 Отвергнут кто?.. Орсини и Вителли.
 Но именно они теперь восстали
 и заговоры строят против Вас.
 (Кардинал и герцог переглядываются)

 К тому же многие забыть не могут,
 что вы НЕВЕРНЫМ этим капитанам
 позволили вступить на наши земли
 и учинить в Тоскане грабежи.

 ГЕРЦОГ (разыгрывая оскорбленность).
 Они самостоятельно напали!
 Приказа я не отдавал такого!

 МАКИАВЕЛЛИ. Но, ваша светлость, эти капитаны
 в то время вам должны были служить…

 Надеюсь, ваша светлость, понимает,
 что тот недавний случай с грабежами
 у многих в Синьории порождает
 сомненья в постоянстве ваших чувств?
 К тому ж не раз высказывались вы,
 что нашим управленьем недовольны,
 и, говорят, что, якобы, угрозы
 порой срывались с ваших светлых уст?

 ГЕРЦОГ (с наигранной наивностью).
 Да?!.. Ну и что ж, что я сказал такое?
 Да, признаю, мне ваше управленье
 не нравится: кругом противоречия,
 желание ни в чем не прогадать.
 Так, разве что, торгуют на базаре!
 Когда б имели вы единовластье…
 а с вашей «демократией» сегодня,
 бездеятельна слишком ваша власть.

 Аристократы требуют владений,
 ремесленники жить хотят вольготно,
 чернь помышляет лишь о карнавалах,
 а ваш Совет всех хочет примирить?
 Дома воюют, семьи, группировки -
 все партии воюют меж собою,
 и каждая стремится к высшей власти,
 чтоб большее от власти получить.

 Ну посмотрите сами, сколько с Пизой
 вы возитесь? Уже десятилетие?
 Вам нужен выход к морю? Мне понятно.
 Но разве так выходят на моря?
 Одни кричат: «Вперед!», другие – «Вправо!»
 Одни – налево, третьи - отступают.
 Уж сколько раз вы брали штурмом стены,
 и все это оказывалось зря?

 Уж ты простишь мне, секретарь, надеюсь,
 за столь для вас нелестные примеры,
 но, если правде посмотреть в глаза,
 то истина здесь видится легко.
 И разве же ни сам ты как-то раньше
 обмолвился мне, говоря о Пизе,
 что непокорный город можно взять
 лишь твердою и жесткою рукой?…

 Нужна Рука в правленье – это верно!
 Когда же – РУКИ, рвется все на части:
 кто – за, кто – против, кто-то – отмолчался,
 и кто возьмется все это учесть?
 И разве же не ваш Лоренцо Медичи,
 имевший власть, и твердость, и решимость
 своим разумным самоуправленьем
 позволил так Флоренции расцвесть?

 МАКИАВЕЛЛИ (не стесняясь намека).
 Лоренцо был огромного таланта…

 ГЕРЦОГ (словно не замечая).
 И я о том же, секретарь! О том же!
 Уж если выбирать из форм правлений,
 То лучше всех – Единый Государь!
 Лишь он один способен государство
 поднять до уровня Великой Силы,
 все остальные только будут портить
 достигнутое прежде, секретарь!

 Однако отклонились мы от темы.
 Я лишь хотел тебе сказать, что споры
 о формах управленья и поступках
 не могут быть причиной для вражды.
 И нам не следует сейчас друг другу
 упреков выдвигать в вопросах этих,
 сейчас грозит нам большая опасность,
 чем в споре проиграть. Согласен ты?

 МАКИАВЕЛЛИ. Да, ваша светлость.

 ГЕРЦОГ (удовлетворенно). Что ж, тогда открою
 тебе я тайну, важную настолько,
 что, несмотря на сложность положенья,
 я не хотел её распространять.

 ( Кардинал делает движение, словно собираясь уйти, но Герцог останавливает его).
 О, нет, останьтесь, кардинал, останьтесь!
 Ты, Агапито, тоже оставайся.
 Коль стали говорить мы так открыто,
 то нет причин нам что-нибудь скрывать.

 (Герцог делает несколько шагов по кабинету, затем подходит к Макиавелли и наклоняется к нему; говорит медленно и значительно).

 Орсини старший, Паоло Орсини,
 не раз мне предлагал забыть все споры,
 оставить распри, с ним объединиться
 и вместе на Флоренцию напасть.
 Он обещал вернуть мне сразу верность
 всех недовольных мною капитанов,
 лишь только бы я согласился с ними
 и вместе с ними двинулся на вас.
 (выжидающе смотрит на Макиавелли, но тот – бесстрастен)

 Ты представляешь, секретарь, насколько
 заманчиво такое предложенье?
 Нет заговора, смуты, недовольных, -
 один лишь враг передо мной тогда.
 
 МАКИАВЕЛЛИ (удерживая себя от резкости).
 Однако же, республика Флоренция
 живет под покровительством французов.
 ГЕРЦОГ (делано легкомысленно).
 О, да! Конечно, секретарь! Однако…
 и Франция… «плошает»… иногда?..

 Нет-нет! Я ни на что не намекаю,
 и вы, и я, - мы все друзья Людовика,
 и было бы разумно, если так же
 друзьями были бы между собой.
 И, несмотря на выгодность союза,
 я все ж предпочитаю вас Орсини.
 Вот почему сегодня эти речи
 веду я не с Орсини, а с тобой.

 (небрежно) Кто эти, что бездарно так бунтуют?
 Бальони – тот боится за Перуджу,
 Петруччи – тот трясется за Сиену,
 Орсини – славы прошлой не забыть.

 МАКИАВЕЛЛИ. И все ж они сильны, они восстали…

 ГЕРЦОГ (блефуя). Да, полно, секретарь! Я выжидаю.
 Настанет время, я возьмусь за дело,
 И результаты не замедлят быть.

 ( снова склоняясь к Макиавелли)
 Сейчас нам должно, чем скорей, тем лучше,
 союз военный заключить и вместе
 Немедленно напасть на заговорщиков,
 чтобы не дать им силы накопить.
 На севере поможет нам Феррара,
 на юге – Рим и папские отряды,
 Французы нас поддержат, остальное
 сумеем мы и сами получить.

 МАКИАВЕЛЛИ. Но, ваша светлость, мы сейчас не сможем
 помочь войсками вам, мы не имеем
 достаточно их сами, мы не можем
 даже себя достойно защищать.

 ГЕРЦОГ. Но, кажется, что вы совсем недавно
 договорились с королем Людовиком
 о службе вам маркиза Мантуанского?
 Его войска смогли б вы обещать?

 МАКИАВЕЛЛИ. Увы, но сомневаюсь, ваша светлость.
 Марк Мантуанский хоть и дал согласие,
 но к нам прибудет лишь в начале марта.
 Когда ж его войска получим мы?
 И так же сомневаюсь, что французы
 позволят нам свои войска использовать
 не для защиты от врагов Флоренции,
 а как сейчас… (ищет слово) предположили вы.
 
 ГЕРЦОГ (настойчиво). Однако даже здесь я вижу выход:
 что если вам останутся французы,
 а вы для нас других людей найдете?

 МАКИАВЕЛЛИ. Но, ваша светлость, нет людей у нас.

 ГЕРЦОГ (раздражаясь). Но вы их можете набрать в Тоскане
 из гарнизонов крепостей и замков,
 коль вам враги сейчас не угрожают,
 то шаг подобный не ослабит вас.
 
 (Интригуя) Подумайте, какой удобный случай
 вам расквитаться с общими врагами:
 Орсини и предатель Вителлоццо
 уже не будут вам в делах мешать.
 А если мы объединимся с вами
 и с силами святого Ватикана…
 ( значительно, приблизившись к Макиавелли)
 Мы станем равными другим в Европе…
 Возможно, этого недолго ждать?..
 ( Фактически герцог намекает Макиавелли на возможный союз против Франции).
 Понимая, что наступил решительный момент, Макиавелли, встает, некоторое время молчит, затем говорит неторопливо, тщательно подбирая слова.

 МАКИАВЕЛЛИ. Да, ваша светлость… несомненно, вижу
 я силу ваших точных аргументов…
 Мне очень лестны ваши предложенья,
 и я считаю, вряд ли кто-нибудь
 мог изложить все так легко и просто,
 и вместе с тем так мудро и спокойно,
 как вы сейчас сумели это здесь…

( Кардинал и герцог настороженно переглядываются, не понимая, куда он клонит).

 Немедля обязуюсь, ваша светлость,
 все передать в посланье Синьории,
 настолько точно, как сейчас услышал,
 и сразу во Флоренцию отослать.
 Уверен я, что Синьория также
 поймет насколько важно предложенье
 и мне сюда немедленно ответит…

 ГЕЦОГ (вспыхивая). Что ты сказал?.. Не понял, секретарь!..
 Не терпит время, дело слишком срочно!
 Намерен я решить его немедля!

 МАКИАВЕЛЛИ. Но, ваша светлость, у меня пока
 нет права соглашенья заключать…

 ГЕРЦОГ (гневно). Что?!.. Что сказал ты?!.. Что тебя послали,
 не дав тебе посольских полномочий?!..

 МАКИАВЕЛЛИ. Но, ваша светлость, не предполагалось,
 что мне придется здесь дела решать.

 ГЕРЦОГ (кричит). Не предполо!.. (в ярости) О, ваша Синьория!!..
 Как она любит не спешить в решеньях!
 Ужели, секретарь, тебе не ясно,
 что заговор ничьих послов не ждет!?
 Что если он уже возник, то должно
 его немедля задушить в зачатке
 и отрубить все щупальца, которые
 он протянул, а не наоборот!?

 МАКИАВЕЛЛИ (пытаясь уклониться от прямого ответа).
 Но, ваша светлость, дело так серьезно,
 что я один решать его не в праве:
 здесь многие возникнуть могут толки
 и многое придется обсудить.

 ГЕРЦОГ (кричит). Так что же ты сейчас мне предлагаешь?
 Спокойно ждать развития событий?
 Все взвешивать, оценивать спокойно?
 И вместо дела с вами говорить?!

 Кардинал, стараясь удержать герцога, делает предупреждающее движение, но герцог, уже не сдерживаясь, обрывает его.

 Оставьте, кардинал!.. Иль вам не ясно,
 что Синьория не спешит к нам с помощью?
 А это значит, нам теперь придется
 так поступать, как выгодно лишь нам!!!

МАКИАВЕЛЛИ (уже начиная выходить из себя).
 Но, ваша светлость, я как раз был послан,
 Чтобы согласовать все наши действия.

ГЕРЦОГ (кричит). А согласовано лишь ожидание,
 которое полезно только вам?!..

 (с угрозой) И если нынче во Флоренции думают,
 что в этой новой италийской склоке
 удастся вам спокойно отсидеться,
 то, право же, глупей позиций нет!
 Сегодня все, кто не со мной, те – против!

МАКИАВЕЛЛИ. Но, ваша светлость, Синьория с вами…

ГЕРЦОГ (в ярости, с презрением).
 Но слово надо подкреплять делами!!..
 А не твердить заученный ответ!!..

 Не сдерживая себя, герцог хватает шнур звонка и с яростью рвет его.
 Сразу же входит Ридольфо с двумя гвардейцами, которые останавливаются у входа в ожидании приказа. Кардинал делает несколько шагов в сторону герцога, стараясь удержать его от ошибки, и даже Агапито невольно делает шаг в сторону Макиавелли, стараясь защитить его от гнева герцога. Несколько секунд длится напряженное молчание. Затем герцог, весь кипя, все же сдерживает себя и, подчеркнуто не глядя в сторону Макиавелли, говорит зло, с издевкой:

 Что ты стоишь?…Сказать ведь больше нечего?..
 Иди и делай то, что собирался!
 И постарайся передать Синьорам
 Все так, как ты услышал это здесь!..

МАКИАВЕЛЛИ (помедлив, с достоинством, кланяясь герцогу, затем кардиналу).
 Ваша светлость... Ваше преосвященство…
 
 Герцог не отвечает, Кардинал слегка наклоняет голову. Макиавелли идет к выходу в сопровождении Агапито.

АГАПИТО (тихо, Макиавелли, пропуская его вперед).
 Не любит он, когда ему перечат.
 Заметили вы, секретарь?

 МАКИАВЕЛЛИ (так же тихо). Заметил.
 И постараюсь этот факт учесть.

 Макиавелли и Агапито выходят. Герцог молчит, затем жестом приказывает гвардейцам удалиться; они уходят.

КАРДИНАЛ (возвращаясь в центр кабинета).
 Чезаре, ты не слишком ли взволнован?
 Опасно раздражать сейчас Синьоров.
 Нам нужен мир с Флоренцией сегодня.

 ГЕРЦОГ (с раздражением).
 Да, нужен мир! И мир любой ценой!..
 Но если дать им волю пустословить,
 Они проговорят еще полгода!..

КАРДИНАЛ (успокаивая). И все же, постарайся быть с ним мягче,
 быть может, это пользу принесет.

 Ведь он не глуп, а значит, понимает,
 что им с Романьей ссориться некстати,
 что если выбирать им среди прочих,
 то мир с тобой им выгодней всего.

ГЕРЦОГ (резко). А, если он при этом понимает,
 что этот мир и нам сейчас полезней,
 и будет ловко пользоваться этим?

КАРДИНАЛ (значительно).
 Ну, вот тогда … НАДАВИМ на него.

ГЕРЦОГ (помолчав, жестко, Ридольфо).
 Ридо!.. Я должен знать о каждом шаге,
 о каждом дне его, о каждой встрече;
 уверен я, он может быть опасен
 настолько, как полезен, должен быть.
 
РИДОЛЬФО (с поклоном). Да, ваша светлость.

ГЕРЦОГ. Всё. Иди и помни.
 (Ридольфо уходит.)
 (злобно) Был прав, конечно, папа Бонифаций:
 они не захотят играть открыто.
 Но я и их сумею приструнить.

 Снова врывается мелодия тарантеллы. Резко повернувшись, герцог уходит во внутренние
покои, кардинал идет за ним.


(Продолжение http://www.stihi.ru/2007/06/09-322)