Три сна - сон М. А. Булгакова - сон М. А. Врубеля - и еще один с

 ТРИ СНА

 I

 СОН М.А.БУЛГАКОВА
 (БАЛ)

Подземный зал сиял, как днем.
Его златые канделябры
Горели матовым огнем,
И источали запах амбры.

Сто тысяч призванных гостей,
Из всех времен, из всех народов,
Смешали звук своих речей
И образцы ушедшей моды.

Брильянты, жемчуг и парча,
И шелест бархата и шелка,
Бренчанье шпор и стук меча,
И дамский щебет без умолку.

Бокалов звоны, запах вин
Перемешавшийся с духами.
Французский шарм, английский сплин –
Все было здесь между столами…



Я шел сквозь праздную толпу,
И все послушно расступались.
И словно выдержав табу,
Вновь за спиной моей шептались.

Одетый как испанский принц
Времен начала Возрожденья,
Я проходил, не видя лиц,
С оттенком легкого презренья.

И на боку моем висел
Кинжал величия и власти.
Он мне давал, что я хотел,
И усмирял любые страсти…

И я ладонью согревал
Витой узор на рукояти.
И свысока не замечал
Скупых поклонов прежней знати…



А где-то рядом семенил
Нелепый карлик, вслед за мною.
И что-то быстро говорил,
Пытаясь справиться с толпою.

Он все старался рассказать,
Что мы найдем за некой дверью.
Но я уже не в силах ждать,
И все равно ему не верю…




 II

 СОН М.А.ВРУБЕЛЯ
 (“ВИДЕНИЕ ПРОРОКА ИЕЗЕКИИЛЯ”)

К свече нагнувшись, я открыл
Дверей тяжелые запоры.
Огонь взвился и осветил
Дверной проем и коридоры…

То был пустынный темный зал
С далекой полусферой свода,
Где свет чуть видимо мерцал,
Словно струился через воду.

И в центре круга, как базальт,
Стояла странная фигура
Так, будто вглядываясь в даль
Нетерпеливо и понуро.

Я понимал, что это - тот,
С кем должен я сейчас сразиться.
И он, конечно же, умрет,
Едва успев сюда явиться.

И без сомнений и тревог,
Я шел легко к нему на встречу.
Я знал, что я почти что бог,
И мне никто не мог перечить.

Пугливый карлик за спиной
Шептал неясные проклятья.
Не поспевая вслед за мной,
Он наступал на фалды платья.

Еще движение и вот
Я выхватил клинок из ножен…
Я понимал, что он умрет,
И по-другому быть не может…



Но с неба хлынул яркий свет…
Как сотни солнц, лишая зренья.
Как ослепительный ответ
На все надежды и сомненья.

Я был лишь мальчик перед ним.
Упав смиренно на колени,
Я видел то, как Серафим
Сжигает мысль, судьбу и время.

И перед взором у меня
Проплыла жизнь моя иная,
Где был я первым сыном дня,
Его от тьмы оберегая.



И Серафим заговорил.
Слова его в мозгу звучали:
-Ты вспомнишь все, что ты любил,
И жизнь свою начнешь с начала.

Ты силой свыше обладал,
Но смог во зло ее направить.
Я помогу… Что б ты страдал
И смог судьбу свою исправить.

И я тебя лишаю глаз
На все твои земные лета, -
Клинок вдруг вспыхнул и погас
В руке его, во тьму воздетой…

-Но знай, что позже дам тебе
За все, рубиновое зренье.
Им сможешь ты читать в судьбе,
И видеть скрытое творенье…

И свет в моих глазах померк,
И лишь в мозгу еще мелькали
Сиянье глаз и пламя рек,
Текущих в бездну по спирали.




 III

 ЕЩЕ ОДИН СОН

Все изменилось сразу – вдруг.
Мой мир исчез в одно мгновенье.
А я попал в нелепый круг,
В чужой кошмар из сновиденья.

Привычный мир моих забот,
Машин, библиотек, вокзалов
Сгорел, как свечи в Новый Год,
Как отзвук праздничного бала.

И в затхлой стылой полутьме
Я видел зал и купол свода,
И двери в каменной стене,
И факел высоко над входом.

Здесь окон не было у стен –
Подземный зал в подземном мире…
Я знал, за дверью – смерть и тлен.
И я чужой на званом пире.

Там жизнь, что на портовой стрит –
Полна изменой и обманом.
В ней боль и ненависть горит,
Как маяки над океаном…



Меня терзал смертельный страх –
Ах, только б не открылись двери!
И небо я молил в слезах,
Но сам себе уже не верил…

 И вот, о ужас, рукоять
Двери чуть дернулась сначала...
Я мог едва-едва стоять…
“Погиб, погиб” – душа шептала…

Но на пороге том стоял
Нелепый карлик – слава Богу!
Он сам проворно убежал,
Искать кого-то на подмогу.

И страх мой как туман исчез.
Я был почти уже спокоен –
Прошел я сумрачный свой лес,
И круг девятый мной усвоен.



Немного времени спустя,
Дверь снова широко открылась.
Огонь вспорхнул, тьму закрутя,
И предначертанное сбылось.

Высокий гордый человек
Ко мне шел прямо, без сомненья.
И разделял нас целый век
И два короткие мгновенья.

Его рука взметнулась вверх,
И в ней сверкнула сталь кинжала…
И свет вновь вспыхнул и померк,
И время в этом мире стало.

Миг замер, время замерло,
И разорвало цепь событий.
Грядущее еще ждало.
Пока я был обычный зритель…



Я плыл сквозь водопад огней,
Как пламя подымаясь выше.
Над морем солнечных лучей,
Текущих по хрустальным крышам...

И в том полете я открыл,
Что есть большой “Я” и “я” малый.
Один в привычном мире жил,
Другой в нем тосковал устало.

Один был юн и восхищен,
Полетом радости влекомый.
Другой был просто здесь рожден,
И было все ему знакомо.

Так, словно тысячу веков
Он странствовал вдали от дома,
Все узнавая вновь и вновь,
Пьянея воздухом как ромом…

И я пришел на звуки лир,
Соединив в себе все жизни.
Мой старый дом, мой старый мир!
Я вспоминал свою Отчизну…

Здесь все иначе, чем везде –
Здесь нет времен, здесь нет пространства.
И все рождается в тебе,
Как в вечном одиноком танце.

Мысль возникает, как букет
И как готовая картина.
И протяженности в ней нет,
В ней все прозрачно и едино.

И ты свободен и велик.
Любое знание вселенной
Ты мог постичь или постиг,
Не погружаясь в бег мгновений…

Я словно в море плыл в любовь.
Ее сверкающие волны
В меня втекали вновь и вновь,
И напоив, и переполнив.

И по желанью своему
Я мог попасть в одно касанье,
В любое время и страну,
В любую точку мирозданья…



Мое же место на земле
Тогда казалось мне тюрьмою.
Где жизнь, как угольки в золе,
Едва светилась предо мною.

И все равно я понимал,
Что сам себя туда направил -
Вместить надежду и печаль,
Все изменить и все исправить.

Передо мною пронеслись
Все жизни всех моих рождений –
Россия, Вена, Рим, Париж…-
Как острова из сновидений.

И, наблюдая жизнь людей,
Я сознавал, что все - театр.
Где каждый пьесой пьян своей –
Любой актер и декоратор.

Уже не помня, все они
Лишь попросту играют роли.
Забыв, что это только сны
И отблески далекой воли…

Я знал, что время не пришло.
И должен я опять вернуться.
И укротить свое же зло,
Пройти свой ад и вновь проснуться.

Я знал, что должен я найти
Еще кого-то в мире этом.
И вновь свободу обрести
И окунуться в море света.

Что сам себе я обещал
Одну последнюю попытку,
Собрав все узелки начал,
И удалив из них ошибки…



И тут я вдруг увидел То,
Что было больше всей вселенной.
И все в сравненье с ним – ничто,
Все суета и сновиденье.

Оно жило и не жило…
И как восход неотвратимо,
Оно сквозь все миры прошло,
Соединив их воедино.

Адам Кадмон, Бог, Абсолют… -
Все лишь слова. Слова, как тени.
Они здесь просто не живут,
Гонимые рекой мгновений.

И нет тех слов, что б описать
Любовь, Величие и Славу,
Как невозможно передать
Его Закон, и Свет, и Право.

И, растворяясь в тишине
И в звуках вечного рожденья,
Я все узнал об этом сне,
И все забыл в одно мгновенье…



Я вновь входил в поток времен,
Там, где секунды бег прервали.
Как изгнанный Наполеон
В сто дней величья и печали.

И я с улыбкой наблюдал
Сюжет банальной мизансцены –
Повисший надо мной кинжал,
Далекий свод, сырые стены…

И пьяный радостью иной,
Я видел то, как все нелепо –
Сценарий, пафос, грим, герой
И факелы на стенах склепа…

Одним движением руки
Я взял клинок, как бы играя,
И не почувствовал тоски,
Спускаясь по ступеням рая.

На лицах промелькнул испуг,
И удивленье, и смятенье.
Вновь замыкая старый круг
В спиралях вечного движенья.

 

Жизнь проплыла передо мной,
Как облака над жарким летом.
И я глаза прикрыл рукой,
Не в силах спрятать их от света…

-Так значит, это все же ты…,-
Сказав, он преклонил колени.
И на безумные черты
Огонь бросал то свет, то тени.

-И ты являлся Королю…
И наказал его забвеньем.
Готов и я судьбу свою
Принять с покоем и смиреньем…

О, жизнь – театр смешных теней!
Я сам участник представленья!..,-
-Ты изменил душе своей,
И я тебя лишаю зренья.

Лишь так ты сможешь обрести,
Что растерял за эти годы.
Найти надежду и спасти
Свой мир и вечную свободу.

Ты заслужил себе покой,
Теперь прими же и терпенье.
И к новой жизни сам открой
В себе рубиновое зренье.



Свет, снова вспыхнув, гас едва.
И я вернулся в жизнь земную,
Пытаясь сохранить в словах
Реальность ту, совсем иную.

Я твердо знал, что жизнь моя
Лишь сон, в сравненье с той, где был я.
И что проснусь когда-то я,
Вновь обретая мир и крылья…



Порою сложно различить,
Где жизнь проходит между снами.
Переплетая с нитью нить,
Судьбу с судьбой, миры с мирами.

И как по острому лучу
Ступаешь ты по грани смысла.
И времени, как палачу,
Вручаешь образы и мысли.

И кажется, еще чуть-чуть
И ты поймешь, в чем суть простая.
И сможешь снова заглянуть
В сады покинутого рая.

И забывая звуки слов,
Душа проснется в жизнь иную.
Узнав, что мир и есть Любовь,
Как вечность меж двух поцелуев.