Двойник

Живые кружева на темени. Не надо.
Сгори, невинность, в пагубной гульбе.
Крутые жернова. Плеск времени. Досада.
И что теперь до имени тебе.

Что мести в серых безымянных бревнах?
Что воздуха в немеющих губах?
Зачем шептать прости: я хуже невиновных
Носителей малиновых рубах.

Что золота в чести, когда наполовину
За круговой завесой трепет рук?
Полузакрыв глаза, я левой отодвину
Рукой все то, что видимо вокруг.

 -
Что грозной седины в горячих сельских бревнах
На солнцепеке с левой стороны-
От прямизны стволов, от параллельных, ровных
Растительных порывов старины

Трехвековой зимы, трехвекового лета,
Сосновых судеб, колыбельных, мачт:
Где каждый столб и сруб – свидетель тьмы и света,
Приемник молний, счетчик неудач.

От опустевших стен, от потускневших взоров,
Оттуда смотрит сердце тишины.
Береговая стать и корабельный норов
Отчетливы, легки, разрешены

Как жесткая вода, как воронье над полем,
Как срез слезы, как влажный херувим…
И падши, не помрем и сердца не расколем,
А лишь едва колени раскровим.

 -
Ты – лучезарный прах, ты – азбука разлуки,
Сливая спицы в равноцельный круг,
С растрескавшихся плах свеваешь сны и слухи
Чувствительностью отстраненных рук.

Ты – круговой огонь соперничества, или
В кругу счастливых праздничных дерев
Ты кличешь тесный гнев, чтобы тебя любили
Все те, что ходят рядом, умерев.

И, ощущая их присутствие, глотая
Большие слезы в небе проходном,
Ты говоришь: Зачем я – полость золотая,
Колодец звезд над вавилонским дном?

 -
Ты спишь на известковом холоду,
Подернут дымкой, скованный, и ровно
Цветы еще зеленые кладу
Я на твои раскатанные бревна,
И где-то распростертый, твой двойник
Бежит во сне, скрипя зубами, или
Он плачет о тебе помимо книг,
Которых не читали, не любили….

 -
Шути, дружок, верти свою юлу,
Скачи прозрачным мячиком в апреле,
Не озирайся – в теневом углу
Чужие люди быстро постарели:
В них время незаметное текло,
И небо плакало, светясь, влекло, лучилось,
И знало пропыленное стекло
Одно о том, что за зиму случилось.

 -
Все будет хорошо: не бойся, пей,
Склонясь, надеясь, пасмурную жидкость,
Чтобы из слез и ангельских цепей
Возможно было сны и мысли выткасть,
И ты вернешься, даже если без
Привычных черт, взирая и внимая,
Простым дождем с бессмысленных небес
В обычный день, где спит вода немая.

 _
Наверное, окрик упрямым качелям не слышен,
Ибо в саду параллельного воздуха тонких деревьев шаги
Отчетливей, словно о времени вишен
Шептали: сожги.

Растительный ветер от медного взора бегущей
Кажется нимфой – боясь упразднить свою честь,
Решил отомститься, и стал хлорофилловой гущей,
Которой не счесть.

Я знаю, дымясь, узник толпы бородатой,
О том, что я – царь и осколок, подонок, трава,
Пятерней закрывая глаза, соглядатай,
Вращавший пловучие острова.

 1995