Печать печали

 ПЕЧАТЬ ПЕЧАЛИ
Мозг, сжатый стальными тисками,
Сочится зловонной злобой
В сосуд, опылённый веками,
Зияющий мёртвой утробой.
Огонь высекает на лицах,
Лишённых двуличной надежды,
Печать, отражённую в птицах,
 В камнях и во взгляде невежды.
Закованный в цепи сомнений,
Навечно застывший над бездной,
Раб древних и скрытых явлений
Тоскою объят бесполезной.
Тоскою объят безысходной
И плачет остывшей печалью,
Замучен судьбою безродной,
Обманутый призрачной далью,
Которую тщетно пытался
Достигнуть, блуждая в тумане,
Которой он в верности клялся,
Ржавея в тягучем обмане.
Он – прах, одержимый душой
И тлеющий в склепе терпенья,
Покрытый зловонной паршой
Рождённого страхом сомненья.
Со вздохом взирая назад,
Он памяти видит оскал.
Пред ним открывается ад,
Который лишь он только знал.
И прожитый ужас пред ним
Встаёт раскалённой зарёй,
И, прошлым отравлен своим,
Он пьет обжигающий зной.
Чудовища выцветших дней
Вгрызаются в память его.
И память, свернувшийся змей,
Роняет свой яд на него.
Прошедшее – грязь и позор,
Грядущее скрыто грозит,
Пустой, мертворожденный взор
И разум оплёванный спит…
 


 ТЮРЬМА
Одно и то же - каждый день,
И та же боль,
Какою тесной стала тень
И эта роль!
Здесь душно от пыли забот –
Навозных мух.
И жить, и жить, и жить, как крот,
Гноить свой дух.
Но не изменится ничто
И никогда.
Пускай пройдёт ещё лет сто –
Всё как всегда!!!



 ПАНДОРА
Благоухает ядом красота,
И в блеске глаз чудесных – хохот вора,
Влечёт украшенная плотью пустота,
Обманет разум новая Пандора.
Сей равнодушный род пустых созданий,
В ком холод, в мир принёсший столько мук,
Бездейственный и чуждый всяких знаний,
Не раз, смеясь впрягал достойных в плуг.
Дочь Евы может полюбить лишь Змея,
А Человеку – счастье быть рабом!
В цепях желаний цепких будет, тлея,
Стучаться в стену почерневшим лбом.



 ГОРОДСКАЯ ЗАРИСОВКА
По искажённому лицу дорог
Скользнул троллейбус ржавою слезой.
Дождём излил тоску уставший Бог,
Стада машин взметнули к небу вой.
И спины их сверкали, как огонь…
Москва рождала шум, людей и мух.
Царили солнце, духота и вонь,
А ветер разносил тлетворный дух.
Метро разинуло беззубый рот
И поглощало океан толпы…
И Город, злой заспавшийся урод,
Вновь опирался на свои столпы.



 ТЕНИ ВОСПОМИНАНИЙ
В бездействии ленивом он застыл,
Стремит свой взор в прошедшее, а там -
Воспоминанья, тучи чёрных крыл,
И гонит их, и убегает сам.
Но небо стало серою стеной
И давит на него плитой могил.
И память льётся гнойною рекой,
А в ней кишит всё то, что не забыл,
Забыть не мог и не забудет никогда,
Вся грязь, что проливалась на него!
И в ней – с бедой сплетается беда,
И, как пиявка, вьётся жизнь его.
Всё так нелепо, что смешным не назовёшь!!!
Он, точно ангела, зовёт к себе обман,
Но хохот правды заглушает ложь
И горьким делается приторный дурман.



 ЗНАМЕНИЕ
Дым опустился на пустыни лиц,
Закрыв чадрою бледно-серой лени,
И страх сверкал из выжженных глазниц,
И шли шеренги слов, немые тени.
А я слепил из мёртвых звуков стих,
Изрезав рифмой мясо тухлых слов,
В чан вдохновенья сбрасывая их,
Словно рыбак – обильный свой улов…