Танец осин, крякает лебедь

Проспекты, дома как один, чужие.
И люди чужие.
Я всех их выдумала.
Мне нет прощения
В массах медиа.

я делаю танец осин
накануне двадцати пяти-летия.
на мне обрывками все висит:
чужие любови, боли –
и все – на щеках – отметины.

мне везде хорошо, но повсюду нету
идеала, чтоб стоило там остаться.
я семь лет противилась – как поэту.
но узбекам – плов, а евреям – маца.

я учусь рисовать, себя как остров.
обитаемый, но такой опасный –
как в Японском море атолл. непросто
в камне о камень – остаться гласной.

прилепляясь чешуйкой к чужой ладони –
да, повзрослела, да, улыбаться
научилась – в метро, и шутить о конях.
о кобылах. А как нелегко – кататься.

смотрю на чужие губы: говорят слова.
«ой, как похоже!», – не сдержусь, всхлипну.
я богатая буду – куплю слона.
и – к радже! – и – не спорь! – уеду! – в Индию.

там, кажется, есть мудрые и неопрятные
наши люди.
там, кажется, что-то еще да спрятано
на индийском блюде.
я – благовониями.
ну, по коням ли?

вот уеду и буду марки настоящие слать
кто-то ведь их – до сих –
еще коллекции-онирует.
да хотя бы для этого – чтоб писать
в книге судеб – была не вином, но – дилером.

поставщик я хороший,
беда – забывчива.
где пришла – положила ношу.
затараторила сбивчиво.
Как лошадь.

только уловлю за край – заговорят, отведут.
даже не знаю – искать ль сарай,
где люди не лгут?
где дрова – березовей некуда?
где искренне веря – успехов вам!

руками уже машу. махаю.
как верно?
многовариантность мнений
кошу.
кохаю.
и то, и другое –
усердно.
выглядываю среди плевел
усохшие
полу-сдохшие
колоски –
ценности поколений.

всяко возможно.
однолигово.
я в куртке кожаной – вот, Калигула.

вот – Аленушка
в лаптях расхристанных.
моя сторонушка,
мои и пристани.
и цепи-доки –
мои – как якорь.

Но сдавленно учится одинокий
мой лебедь – крякать…