Баллада об Аполлоне, дедушке Махаона

Аполлон сребролукий, он нимфу любил Корониду,
Целовал её руки, носил на руках эту гниду.
А бесстыдница смертному лоху отдалась, Исхилу.
Это, может, и плохо с его стороны, но нехило!

Но узнала об этой связи белокрылая дура ворона
Сребролукому тут же она донесла Аполлону:
«Уже слухов вагон в Бельведере об их адюльтере!»
Осерчал Аполлон, он же бог, не глухая тетеря!

И послал Аполлон свою злую сестру Артемиду
Чтоб была сожжена на костре эта ****ь Коронида.
И коптила она как фитиль, отправляясь к Харону,
Отчего навсегда почернело крыло у проклятой вороны.

Но пока тот костер полыхал, как врагом подожженная хата,
Оказалось, что нимфа-нахалка к тому же еще и брюхата.
Смилостивился бог и простёр сребролукую лапу
Прямо в жаркий костёр и младенца достал, Эскулапа.

Был тогда неизвестен совсем на Олимпе анализ
ДНК. В ихнем месте на Мойр полагались.
Аполлон малыша сгоряча сдал кентавру Хирону:
«Обучи сироту на врача, без большого урону».

Мойры ткут кто почём, яркоцветные нити играют.
Стал мальчишка врачом. Пациенты не умирают.
Ну, а это аврал: нарушается древний обычай.
Даже Тaнатос поднял атас, он лишился добычи.

И браток его Сомнус-Гипнос, подхватил: это слишком!
Ты давай, сребролукий, за нос придержи-ка сынишку!
Все кричат, «дело так не пойдет, никуда не годится!»
Ох, горячий народ эти все олимпийцы.

«Эскалоп этот, кто его звал?» «Так Олимп захиреет!»
«Перестройка, развал!» «Разрази его гром поскорее!»
Если всяких кухарок лечить эликсирным лекарством,
Так они нам в подарок начнут управлять государством.

Гнев, богиня, воспой молодого врача Махаона.
Эскулапов он сын от любимой жены Эпионы.
Грянул гром от небес и сраженный лежит его папа:
То великий Зевес ни за что наказал Эскулапа.

Сын прощает богам эту слабость, он чтит в них иное.
Ведь и бабушке было не в радость крыло коптить вороное.
И мы чтим Аполлона, в себе подавляя то чувство,
Что сомнительным дедушкой был покровитель искусства.