Супружеский долг

Пал Иваныч приоткрыл глаза, за окном было светло. Значит, утро… Птички поют – хороший день будет. А ведь Петрович звал пивка попить в гараже. Пойти? Как знал, старый черт, что красноглазочка подвялилась. Знатная рыбка! В полторы ладошки, жирная. И солил по-свойски… Вчера так душевно посидели на кафедре. Повод был двойной – день рождения Шурочки и выход его, собственно, пособия «Проблемы и перспективы развития железнодорожного транспорта в России». Поэтому пивко было в тему. Но не успел Корчагин, как следует, навести резкость и, сладко позевывая, вплыть в свой законный выходной, как с кухни донесся голос жены:
- Поднимайся немедленно! Я слышала, ты проснулся!
Пал Иваныч быстренько проглотил мечты о пиве вместе со слюной.
Опять! Она всегда так говорит, когда предстоит этот кошмар, это унижение… Что за жизнь такая? Как же я забыл, что сегодня воскресенье? Из года в год, каждую неделю этот ужас повторялся снова и снова, но сегодня Пал Иваныч решил, что хватит! Он не даст над собой издеваться! Не встану! Назло!
Корчагин натянул одеяло на голову и сделал вид, что спит. Но уснуть по-настоящему не удалось - в пододеяльную темноту настырно лезли запахи еды и ворчание Валентины Сергевны.
- У всех мужики, как мужики! Так чем же я провинилась? Ученый хренов! Палец о палец не ударит. Вон у Гришиных окна новые, балкон застеклили. Ленка из третьего подъезда в новых сережках ходит, а ее Валерка – не олигарх, а всего то… слесарь. А этот… только бумагу переводит, а диссертации, как и десять лет назад не было, так и нет. От кота и то больше пользы, - было слышно, как она шуршит пакетом с кормом и сюсюкает с Персиком.
Неблагодарная дура! А кто ей кран неделю назад починил, кто ковер каждую зиму на горбе таскает в снег выбивать? С пятого этажа, между прочим! Гришин – индюк надутый? Или Валерка? Так этот недотепа, может, и потащит половики, все равно на другое не годный! Ленка-то его, по утрам, не на остановку бежит, а в аудюху новенькую за углом садится. Только не Валерка дверку за ней захлопывает! У него и машины-то нет! И вообще… вот как встану, как покажу, кто в доме хозяин! Он не на шутку разъярился, и, уставившись гипнотическим взглядом удава во мрак своего убежища, явственно представил, как врывается на кухню, как бьет кулаком по глянцевой столешнице, как его родимая супруга из гранд-дамы пятьдесят четвертого размера превращается в кролика и, вздрагивая всем телом, забивается в угол.
Пусть на работе командует! Это там она – директор, и все перед ней на цыпочках ходят. А тут… Женщина должна свое место знать! Пусть лучше научится холодец варить, как Гришина. При воспоминании о вкусе Гришинского холодца у Корчагина снова начала вырабатываться слюна, и он, отогнув край одеяла, посмотрел на будильник.
Скоро одиннадцать… Может, встать? Валька ведь блинчики жарит. И наверняка с мясом, поэтому и Персик там ошивается. Точно! В принесенных вчера женой пакетах Корчагин видел сметану и фарш. А после блинчиков чайку горяченького… Как же есть хочется! Сейчас он съел бы все, даже блинчики с капустой, даже капусту без блинчиков… Гнев Пал Иваныча как-то поиспарился, а вместе с ним грозный удав стал стремительно уменьшаться, превращаясь в червячка, которого срочно нужно было заморить.
Корчагин вздохнул, опять сглотнул слюну и отодвинул одеяло в сторону. Сейчас я ей все скажу! Все! И будь, что будет! Я - тоже человек и имею право на… Желудок издал какой-то жалобный писк, и Пал Иваныч решился. Он уронил ноги в тапки, кряхтя, встал и, осмотрев в зеркале свою физиономию с покрасневшими глазами, в белом пушистом халате супруги, двинулся на кухню.
- Доброе утро, солнышко! Чем потчевать будешь?
- Сам знаешь – сначала это! – Валентина Сергеевна сурово кивнула в сторону мойки.
Корчагин посмотрел в ненавистный угол, потом скосил взгляд на стол. На тарелке горкой лежали блинчики, чайник, закипая, тихо посвистывал.
- Совесть есть? Какой раз уже грею! Топай…
Пал Иваныч уже было развернулся, чтобы идти обратно в комнату и одеваться, но вдруг, живо представил, как идет через весь двор, мимо сплетничающих соседок, мимо новых окон и застекленного балкона Гришиных… он даже услышал шепоток за спиной:
- Вон Валентинин придурок ползет. Мучается с ним бедная. А какая баба! Деловая, видная…
Корчагин остановился, побледнел, открыл, было, рот, чтобы что-то сказать… но вместо этого, резко наклонившись, схватил мусорное ведро и с выдохом рекордсмена-тяжеловеса водрузил его на голову супруге.
- Да, милая! Сначала это!