Цивилизация Странников

– Но ведь Тимур с Волчонком мог поговорить, они общаются... – Олежек глянул в сторону Пантеры (Тима), крутящего бедуинское сальто по Косову полю...
Ворона с тонким звоном выдернул клинок из ножен, сделал движение вперёд, убрал в ножны, отступив по кругу... все это за долю мгновения...
– Да бесполезно это – я же говорил, он пьяный был...
– ...и Бог с ним, надоел уже, – добавил Сёгун.
– Пьяный проспится, дурак – никогда... а для меня честь Воина – не пустые слова... Всё, Рыцарь мой, тема закрыта!.. – тихо выдал худенький и встал.
Олежек, чуть опустив голову, почтительно тихо сказал:
– Да, мой Принц...

Раздался печальный звук колокола – Сёгун хватанул мобилу:
– Славяне говорят, что скоро здесь будут мальчики Змея.
– Да, нас бы тут на органы не разорвали... для просвящённой Европы, – хмыкнул Паладин.
– А у меня цирроз! – радостно заулыбался Сёгун.
– Раньше я сам кадык ему выдерну, – мечтательно каркнул себе под нос Ворон, и, странно приволакивая ногу (упражнение «кумачи»), прыгнул в сторону Тимура. Лезвие меча, только что волочившееся сзади, вдруг мелькнуло над его головой.

Принц печально проводил его взглядом. Сёгун глянул из-под руки, продолжая улыбаться:
– ТАТИКАДЗЕ... Успеет, не успеет?..
Риторический вопрос...

Последним, что запомнилось Вороне, была хрупкая фигурка Принца в узком дверном проёме... в руинах города теней...

http://t.co/cq3J9225

Был ранний час. Вороний взгляд упёрся в бликующую на подставке катану, сделанную из сабли Принцевого Деда (Тот ещё и в Дедовой курточке щеголял иногда – сверкая звёздами и белой стойкою-воротничком, как Гумилёв во время первой мировой). «Пора... А я, судя по всему, уже начал тренировку» – справедливо подметил Птица, глянув из окошка. На полянке мелькала Принцева фигурка в белоснежных капоэристских штанишках, в свете пылающего солнца отсвечивающих красным, как и их перевитый мышцами хозяин. «Да... пора» – подумала Ворона, натягивая Принцевую курточку и спускаясь вниз...

Он был мрачнее тучи. В теле ощущалась лёгкая досталость – сказывалась ночь электронного безумия и последующая аспирантура... Да и ахиллесовые сны бодрости духа, мягко говоря, не прибавляли...
 Ворона обогнул цветущие вдоль труб кусты терновника, прошёл вдоль сакуры и повернул в проход между сараями и гаражом. Учебники английского и философии, зажатые под мышкой. Подаренное Принцем самопишущее перо, которое он вертел в руке, словно заточку. Туда, обратно... Маленький клинок, ловко извернувшись между пальцев, скользнул вниз. Да, уронил... Дошёл до ручки... Он опустился на колено...

Словно в замедленном кино, из-за угла появилась летящая прямо на него машина, за рулём которой сидела девочка – та самая блондиночка в законе. Время приостановило свой бег... Прыжок... Армейские ботинки Странника прогрохотали по металлу иномарки – топнули по капоту, по крыше и споткнулись об антенну, с размаху атаковав вороньей головой крышу GrandCherokee. Образовалась вмятина... не в голове. Учебники полетели в сторону, Ворону, выблёвывающую что-то там про пляж по-аглицки, выкинуло на обочину...
Так он и не узнал – то ли она переодевала за рулём колготки, то ли подкрашивала коготки на ногах...

Приплыл... Какая там учёба... Включая телевизор, Птица с отвращением швырнул на кресло аглицкий и философию с парой мыслей о ницшем. По телевизору казали «Доспехи Бога 2. Операция Кондор». Великий Джеки Чан, вытянувшись в струнку, крикнул «Супермен!», рассчитывая пролететь вдоль аэродинамической трубы, и рухнул на пол. Ворона стошнило.

Вися над унитазом, словно на брусьях, он чувствовал, как у него внутри что-то рвалось, сворачивалось в узел, и пульсаром дёргалось туда-сюда. Надо подумать хоть о чём-нибудь хорошем. Вот машину он купил... Хотел, правда, именно Чероки, но таких денег у него отродясь не было. Он зажмурился. Перед глазами сразу возникла та самая мечта идиота, мчащаяся прямо на него... Чувствуя, что больше не может, и что разорвётся сейчас пополам, Ворона на последнем издыхании взревела, как буйвол...

– Мама, а почему Ворона не может просыпаться как все нормальные люди? – из-за стены раздался тонкий детский голосок одного из Принцевых любимцев

Дзэн-дзэн-дзэн – зазвенел звоночек. От неожиданности Птица стукнулась башкой о раковину – так, чуть-чуть. Да они что – издеваются? Он глянул на мобилу... звонила мама... Это было последней каплей, которая довела его буквально до бешенства

Теперь на мир смотрела сквозь разбитые стёкла древняя, словно искушение, ярость, созерцая Вселенную через багровые очки...

Очки?.. Из-за оконного стекла и правда исходил какой-то необычный красноватый свет. Собрав себя в кулак, он осторожно подошёл к окну. Уголь чёрного неба пронизывали белые точки ослепительных звёзд, крест-накрест огибая планету, небо застилало два кольца. Наверное, небо Титана столь же великолепно – вдруг подумалось Ворону. Где-то глубоко – внизу красные отсветы земли Ареса багровым обрывом переливались в небытие провала, возрождаясь такой же отвесной стеной с другой стороны, и там, далее, исчезая за Горизонтом. Справа обзор закрывала пронзающая небо пара исполинов овальных башен – грубые прямоугольники древних, изъеденных временем грязно-золотистых камней. Прямые углы изломанных линий странных труб, парами убегающих в мёртвую зону обзора

Арес... Он и сам не знал, почему так назвал это место... Но любопытство было велико, и он, так и не выпустив из рук подаренную Принцеву заточку, осторожно подошёл к двери из комнаты... в коридор?.. Он приоткрыл её... Его там не было. Ни коридора... ни квартиры. За дверью был странный туннель, овальный в сечении, похожий на бетонку какого-то странного цвета, и убегающий вправо – далёко, и налево – неподалёку снова разветвляющийся – и направо, и налево. Вороний голос разума что было мочи вопиел о том, чтобы хозяин сразу же, немедленно, вернулся до квартиры и засунул голову в песок: «Ворона, плохо будет!» А Ворона, не привычный слушать голос разума, предложение немедленно и негодующе отверг, апеллируя к Вороньему любопытству, опять же уже ставшему притчей. С раскалывающейся головой, и внутренностями, только-только ставшими на место, любопыт тихо двинулся налево. Ну рефлекс у него, ... побери!! а у развилки аккуратно выглянул направо (с Принцем столько пообщаешься и нахватаешься...)

Вжик! Воронья голова едва не распрощалась с туловищем – здоровенный ятаган наискось готов был отделить наконец-то зёрна от плевел Воронёного существования. Но Ворона была, похоже, к этому ещё не готова – чудом увернувшись (тренироваться надо больше!), он дернулся обратно – за угол тремя шагами – лунною походкой Майкла Джексона. А нападавший был хорош, тут время, замедляющееся и сейчас, не больно помогало – Ворон это понял именно за следующие три движения, неловкий, но живой покамест. Тимура всё это напоминало, когда у того башню сносило, только тут ятаган не был деревянным. «Блин, ведь никто не узнает, где могилка моя...» – мелькнуло в голове у Ворона, он вспомнил почему-то Принца, получил хорошего пинка, и планку у него снесло – Ворона вмиг осатанел. Не понимая сам, что делает, он в три движения – рваные, и вроде бы кривые, нырнул под меч (амбал-то нападающий был – каждому дай Бог, а вот инерцию никто не отменял), воткнул заточку в ногу нападавшего и вмазал – снизу в стиле леопарда, и локтём в висок – как мог – со всею дурью... Тот рухнул... Ворона инстинктивно хватанула за что-то вроде верёвки на шее упавшего и что-то колко острое на поясе, но почувствовала почему-то, что тех ударов, которыми он бугая наградил, тут явно недостаточно. На улице этого хватило бы, чтобы убить двоих, для этого же – всё это нокдаун, и не более, и он метнулся в сторону заветной дверки, где всё было знакомо, и был Принцев меч... И Маниту, похоже, примет души воинов!

А комната всё та же. Ворон сразу же метнулся в сторону меча, и к двери... но там никого уже не было, и за дверью не было ничего – ни странника, ни туннеля... а вот нож в его руке – был... и рыцарская цепь была...

Нож из очень необычного металла. Баланс великолепный. И еле уловимым движением кисти Ворона метнула его в глаз рекламки партии Явлинского, с выборов висящей на двери. В яблочко! А нацепив зачем-то рыцарскую цепь себе на шею, Ворон тяжело, устало опустился в кресло. Его клонило в сон...