О себе. 12 Апостулов

Короткая символическая поэма

1.

Мы говорили о себе,
О Прусте, Джойсе, о Сезанне…
Сошлись, что третий – так себе:
Улисс не стоит тех терзаний,
Которым Джойс обрек чита-
Телей сквозь зубы прорываться
И, словно фигой, как всегда,
Умом и страстью прикрываться…
и всё прикрыть! Поскольку – бля! –
Не видно за нулём нуля.
Зато второй – о Прусте речь –
Напротив… тут я, вдруг подумал…
Нет, вру: не думал. Просто лечь
Мне захотелось мимо стула…
И сесть не в ту совсем кровать
И мимо клавиш спеть фальшиво
О том, как тяжело играть
В костюме не того пошива
(С чужого снятого плеча
В момент орала и меча…)
Как нелегко играть вообще
Когда не Пушкин карты мечет,
Когда не Лермонтов их метит
Когда среди простых вещей
Вас ровным счетом не заметит
Никто: ни то, что вы в игре,
Ни что в руках у вас каре,
Ни, что карманного, но Льва
Достали вы из рукава,
Ни то есть то, что шулер вы!
Не потому ли блеф (Увы!)
Сегодня так вам удается?..
Кто там смеется? Кто смеется?
Таким занюханным смешком?
Гомер в слезах! Хоть я знаком
С ним мало, старика обидеть
И гомерическое видеть
В том, как забавно мелки мы,
Если глядеть из Костромы
В подзорную трубу как в сон:
Тем глазом, но не тем концом -
Нам как-то не к тому лицу,
Что льстит угодливо отцу

2.

Пора вернуться, впрочем, к стульям
Двенадцать их, из них один
Предатель или председатель
Без ножки, как без палочки
Но ноль? Едва ли… Вряд ли… Смутно
Тут Пушкин видится. Зачем?
Затем, что плохо он сидел
На стуле и любил кидаться
Камнями, фразами, и тем
Что он боярин, но не барин
И белым класть на все стихом
Не чаще, чем того хотел он…
Хотя у Пушкина был сын
И тоже плохо он сидел
На стуле и любил кидаться
Камнями. Правда, уж похуже…
И дух святой. Но тот уж вовсе
Сидеть не мог. Что до камней,
То вряд ли их вообще видал он…
Ведь камни – матерьяльны слишком…

3.

Пора вернуться, впрочем, к стульям,
К задам, десницам, шуйцам, тульям
Тех шляп, что были лопухами,
Слегка прикрытыми грехами
Тех предков, что, увы, забыли,
Родиться. Это значит в силе
Закон движения по кругу
Под руку с юною подругой
(Его опишет нам Ньютон.
Потом, чуть позже, под хвостом
Кометы Гегеля, когда
Она сквозь космос и года
К нам прилетит). И наплевать,
На то, что может пригодиться,
Чтобы потом повелевать…
Неплохо было б поучиться
Осанку гордую держать
И важно пенис погружать
В уста судьбы и в них мочиться.
Мочиться в них, чтоб в рот текло
И на усы не попадало,
За то, что часто мне везло
И это было западло,
Хотя, конечно, и не мало.
Не так чтоб начинать сначала…
Не так, чтоб бросить удила,
Не закусив, и из горла
Хлебнув пленительной свободы,
Пойти бродить по сокам-водам.
Перебродить и стать портвейном
На якорь в аэропорту
И кое-что благоговейно
Рукой прикладывать ко рту
И целовать: то есть губами
Звук издавать, как будто вами
(Коленом, локтем, кулаком,
тупым предметом, языком)
Открыта щель между мирами,
То есть, пардон, между ногами
Подруги вашей. Это, сами
Вы понимаете, как странно…
Как если бы распятье в ванной
Смесителем служило вам… Но…
Та дюжина, что с Ним бродила,
Сгорела в пепел: пена, мыло…
Алмаз исчез, хоть небо было
В алмазах всё, как говорил Он.
Надежда каждому по разу,
Дарила что-то: веру в разум,
Любовь, бессмертие, виагру,
ТангО в Париже, вечер в Гаграх,
Пол царства, положенье, пол
Мужской, паркетный (дуб), футбол…
***
И так же стулья, мимо коих
Никак не лечь мне… - Как вам Гойя? -
Ван Гог дороже мне, и то я…
- А я бы не рискнул… - А стоя? -
Легко!.. Кто ты такой? - Да, кто я?..
- А на могиле Тсойа? – Стойа!
- Прям, стоя на могиле Цоя!?.
- А в морду?.. Звуки мордобоя…
***
В своих расписанных каноэ
Плывут по Неману панОве.
Куда плывут, никто не знает.
В молчаньи весла окунают
В речную гладь. Она качает
Их челны. Два десятка чаек
В ночной тиши кружатся в небе
В заботах о насущном хлебе.
И тишина. Но вот мгновенье
Спустя доносится вдруг пенье.
Потом сильней. Паны не дремлют
Затылки чешут, чубы треплют.
И начинают совещаться:
сойти на брег или остаться?
Какой бы им я дал совет?
Ну что сказать мне вам в ответ?
Да никакой! Я ведь не знаю,
Какого пса они канают
В такую рань… да и откуда
У них с собой нога верблюда,
И что в мешках, и почему
Они молчат, лишь «му», да «му»
Доносит к уху моему.
И что за всплеск, и что ко дну
Стремится камнем? Нужен гений,
Чтоб разобраться тут. Тургенев,
Как минимум. А может, Гейне.
А, может, и поболе кто:
Платон… Ну, в общем, словом, тот,
Кого здесь нет...
 Плывут Панове
В своих расписанных каное.
Куда плывут, никто не знает.
В молчаньи весла окунают
В речную гладь. Она качает...
А впрочем, дело тут не в них,
А в том, что, кем бы мы не были,
Имея спальню на двоих,
Мы предпочтем в автомобиле.

А может, впрочем, и не в этом.
С одним лишь голым пистолетом
Тут, на мякине – не спроста!
Гори, гори, моя звезда!