4. 30 консервативность

Ночь, снег, 2006 год, Тула
4.20 утра
на перекрестках ни души

хочется кофе с корицей, выпивки и женщину
 
Animals в наушниках
2006-й, снег липкий от воспоминаний, почти весна
улыбаюсь
 
старая улица, старый дом, а за углом - старая дверь.
с циферками 3 и 0
0 ниже тройки. на целых три миллиметра.
или три
 миллиона
 световых лет.
Как каждый увиденный камень (подобно стрелам мифических монголов разбросанным и
 забытым зачем-то в этой земле)
уносит обратно.

она сказала:
- я не могу больше находиться здесь и видеть каждый день одно и то же. Здесь каждый камень напоминает о чем-то. мое место в МЕГАПОЛИСЕ. Я задыхаюсь здесь!
поэтому я буду жить там!…
(«Там» - наверно переводится как Столица)

я не стал ей рассказывать про Нью-Йорк
 и про весенние парижские бульвары...
 и про удушье.
просто сказал:
- угу.
 очень емкое слово. Ожегов отдыхает.
а потом (глядя в потолок) добавил:
- я не планирую в ближайшие лет 30 покидать город более чем на две недели.

(обзаводиться НОВЫМИ (пусть даже столичными) камнями – как минимум безумие)
Она промолчала. Я тоже. А потом был кунилингус
 и вермут с водкой.
И Нофлер пел нам
 из посаженных динамиков.
А уходя, она загадочная прошептала целуя:
- как ты консервативен …
 и ушла
 в холодную тульскую ночь.
Я успел лишь улыбнуться вслед…

это было вчера.
А сегодня тройка, а рядом ноль (с тремя победившими миллиметрами)

остатки вискаря из фляги
жалкие и гордые
на пустом столе
в по-барному-вылизанном олдфэшэне
как стареющая пьяная одаренная шлюха
еще держащая марку
и уже ждущая cod’ы. вот-вот. скоро-скоро.
и снег за окном.
липнет воспоминаниями к стеклу.
а я ничего не могу поделать.
такие дела. . .

остатки вискаря в стакане
жалкие и гордые
на пустом столе

как этот наверно-последний-снег.
улыбаюсь
...