Тесей

О, Зевс как мощь громов, и всплеск дождей
все веру страхом меряет и дрожью?
но разве дрожь есть вера для людей?
дарами верить ложно, сердцем сложно.

О, Зевс занудой я не стану сныть,
нет права мне учить, а только верить
что не порвется Ариадны нить,
сегодня в лабиринте, с жутким зверем.

Свершить мне подвиг надо для Афин,
свободу узникам, а мне сверканье лавра,
пусть радость станет счастьем на крови,
большого зверя, что зовется минотавром.

Убить – вот выход, стану тоже зверь,
мне слава, что тогда мне скажешь Минос?
Но быть убийцей, о, Олимп поверь,
до этого не раз мне приходилось.

Уже иду я, в лабиринте даль,
изгибы стен, и поворотов тайны,
я словно в голове, что не когда
не прозревала от идей печальных.

За мной сверкает, синим светом нить,
слова я вспоминаю Олимпийца:
«Один есть только способ умертвить
чудовищ – с ними примириться».

О, говорить так, это пустяки,
когда не чувствуешь ты их дыханья,
но от того всегда есть знатоки
в невежестве, что порождают знанья…


О, что это! И гаснет мой огонь,
быть может - это просто шутит ветер,
Не ветер.… И сжимаю я ладонь,
сильнее на мече. Меня заметил
свирепый минотавр. Тишина,
узрел бы глупый Минос плод раздора!
Он понял бы: неверная жена,
страшней гораздо ящика Пандоры.
О, Зевс бежит оно навстречу мне,
О, Зевс, спаси, оно фырчит по-бычьи!
Эх, был бы, минотавр поумней,
Нет разума, есть гнев. Он – бык обычный.
Чудовище прими удар! Бык в сто-
рону летит, и валится на камень.
Дух перевел. Я понял лавры вздор,
когда вся жизнь играет меж рогами,
схватился я за них, и меч возвел
пронзить мне надо сердце человека.
Глаза быка, коварный бычий взор,
но что ж, убийца медного я века!
Но вот вопрос: к чему вражду,
и почему я в странной блекну дрожи?
О, Зевс, открой мне суть, я подожду,
молю, что для души всегда дороже
что в голове, а может что в груди,
и где она у минотавра скрылась?
О, Зевс, прошу, скорее погляди,
у зверя страшного слеза скатилась.
Прозренье мне сошло, так вот теперь,
в слезе скользящей, вижу страх эпохи,
быть стало мира самый жуткий зверь,
живет у нас в незнании глубоком.
У нас легко поднимется рука
на всех чудовищ, что душой невинны,
пока мы не убьем в себе быка,
что бродит в голове у нас звериной.
О, люди вечно будут не при чем,
найдут героя побеждать чудовищ,
отважного, что б зло сразил мечом
но ты герой, уж кровь с души не смоешь.


О, Зевс не гневайся грозой своей,
я выхожу, за мною Афиняне,
сегодня будет праздник у людей,
и все конечно, тоже от не знанья.

И винограда тлеющая гроздь,
гласить же будет славой Олимпийца
придет в разгар веселья мрачный гость,
и меч уронит он от слов: убийца.