Баллада о пустыннике

Загадочных снов снова отблески
На верфи сознания мутного
Рисуют мне образ беспутного
Пустынника, полного доблести.
Пошёл он дорогой аскетною,
Тяжёлыми, стонными тропами,
От зла доброделья окопами
Укрылся он волей заветною.
И сердце, скрижалями вскормлено,
Ни разу греха не изведало,
Ни-ни - не убило не предало,
Не мучилось завистью чёрною.
Бежало соблазнов и похоти,
Весёлости мира пленительной,
В гробу жило жизнью действительной,
Питаясь водой лишь и крохами
Засохшего хлеба. И в пустыни
Во тьме саркофагной укутанный
Молился часами, минутами
Со светлыми храмными чувствами…
Но вдруг, полон дрожью экстазною,
В момент наслаждения томного
Прорвалась вдруг мысль нескромная,
Для сердца и духа заразная -
Замыслил свершить он насилие
Над девой одной целомудренной,
И похотью скотской напудренный,
Вспоров добрых дел сухожилия,
Он ей овладел в помешательстве
В расстройстве всех чувств. Наслаждение
Продлилось недолго – мгновение.
Потом - отрезвел и предстательства
Искать у святых тогда бросился,
Молясь горячо и неистово,
Влагая всё, что было чистого,
Об стену стуча жидкой проседью
Волос непромытых. Молчание,
Предельная степень невнятия
Раскрыли вдруг ада объятия
И так – навсегда, до скончания
Того, что упёрлось в безбрежное…
Поник он пред волею чёрствою.
Блеснуло вдруг лезвие острое
И кровь полилась безудержная.