Не свисти

— Не свисти, — говорила мама, — денег не будет.
Но я свистел, поэтому денег у нас все время не было. Плохо мы жили без денег. Бедно. Теперь-то я уже не свищу, все зубы повыпадали. А денег, чтобы их вставить, — нет. Ведь с такими зубами, какие у меня, без зубов-то, кто на нормальную работу возьмет? Вот и сижу без денег. Теперь уже свисти, не свисти — денег точно не будет. Наверное, мама была права, надо было раньше не свистеть. Но сейчас-то что об этом говорить? Бессмысленно. Вот если кто-нибудь бы дал мне денег, и я бы зубы вставил, тогда — да, тогда бы я быстренько устроился на нормальную работу, и деньги бы появились, и зубы. Правда, есть у меня подозрение, что появись у меня зубы, я бы тут же начал что-нибудь насвистывать. С непривычки, а я уже давно не свищу, у меня бы сначала ничего не получалось, но потом бы я снова набрал форму и стал бы свистеть с чувством, с толком, с расстановкой, как раньше, с утра до вечера. Но тогда бы исчезли деньги, а потом, от постоянного свиста, выпали зубы, и пришлось бы снова искать кого-нибудь, кто бы мне денег дал. Ведь на нормальную работу без зубов меня не возьмут. Наверное, все об этом догадываются, поэтому-то мне никто денег и не дает. Так что мама была права. А посвистеть порой очень хочется. Меня ведь даже в школе прозвали Соловей-Разбойник. Правда, не за свист, а за всякие хулиганства. За то, что я деньги у всех отнимал, бил слабых, обзывался. У меня и приводы в милицию были. За то, что я учительницу изнасиловал.