Воспоминания Марта, 1974

Непрошеной свободой ранит
Неплотной форточки надрез.
Послушаешь, и одурманит
Абсурдом воробьиных пьес.

А там скребут, скребут лопатой,
Сугробы крепкие растут,
Не осуждая циферблатом
Здоровый краснощекий труд...

И девка, видимо волжанка,
Забыв Саратов свой родной,
Асфальтов скатерть-самобранку
Скребёт, стирая пот рукой.

А на верёвке, как наказан -
Цветастый караван белья...
Кальсоны из верблюжьей шерсти
Изображают путешествие.

Вдруг появились на крыльце
Интеллигентское пенсне,
Калоши, котелок и зонтик
С железкой острой на конце.

И молча, в такт ступая Брамсу,
Из двух под крышею окон,
На вечер получив авансом
Мадьяров вольный баритон

Пешком, на хмурые бульвары,
Где продаются пирожки,
И где гуляют врозь и парами,
Под детский гомон и снежки.

Где площадь Пушкина бормочет
Allegro, non legato, dolce...
Блестя в движеньи и разгоне
Пластинкою на патефоне.

Где шофера обыкновенно
Под визг колодок тормозных
Меняют сердца ритм мгновенно,
Припомнив мёртвых и живых.

Здесь, превращаясь в воздух шалый,
За все инфаркты заплатив,
Разносится по всем кварталам
Заразно-брамсовый мотив.

И больше нету в мире места,
Чтобы расправить ритм скачка,
Мажором терпкого оркестра,
Минором вёрткого смычка.