то, что горит

огонь – это то, чем горят.
прислушайся к ритму
неслышного ритма:
огонь – это то, чем горят.

чужие слова непохожи на правду –
наивны, как саван с кривого плеча,
ошибочны, как теорема Евклида
в прочтении справа наверх;
чужие мечты не похожи на Бога,
а Бог не похож на другого себя –
так мечется муха, по нитям паучьим
пытаясь поверить ответ…

и сына, и духа пронзила стрелою
троякая оторопь: «мы?»
а древний отец научился делиться –
и в этом разделе творить,
и в этом разделе дарить и дариться
троению духа взаймы;
но, кажется - только ему остаётся
раздутый на криках огонь…

а чёрное завтра когда-то очнётся –
и вытянет фразы, звенящие льдами,
из чёрного-чёрного
и тонкогубого рта;
из чёрного зева на землю прольётся
чужое подобие чуткого смысла,
и будет казаться – то вещие звуки,
журчание чистого взором пророка,
и будет мерещиться – нет и не будет
разумнее этого, цвета базальта,
и с тоненькой мякотью рта…

разумнее сна – последнее пробуждение,
разумнее времени – медленный бег,
разумнее бега – самосомнение:
разумен ли ты, или я, Человек?
но если в огне остаются пустые ладони –
ладони сгорают, вовеки не находя
обоснование практической теогонии
о сути мистического страдания…
посвящение пламени в титул критерия -
инквизитора, дробящего зёрна до плевел -
низводит могучую прежде материю
в отражение духа, точнее – в пепел…

а пепел – не то, что вовеки сгорает,
но то, что горело до серого пепла,
да так и не стало безудержно чистым –
прислушайся к сердцу, не стало, не стало? -
всё то, что, пленяясь неслышимым ритмом,
на равенства точке и точке единства,
теряя надежду и прочие корни,
с нелепой улыбкою
неопалимо
горит…