Генри Лонгфелло Трубка Мира из Песни о Гайавате, ч

 Там, в горах, в долине Прерий,
 на великий Красный Камень,
 Камень сборов, воскурений,
 Нисходящий в окна тучи
 Гитчи Манито, Могучий,
 что слывет Владыкой Жизни,
 стал - народ сзывать на сборы,
 племена на сход их скорый.

 И от мест с приметой следа
 заструились отогрето
 все снега, сливаясь в реку,
 будто огненной кометой
 в блеске утра с гор срываясь.

 И штрихом незримых линий
 Дух Великий по долине
 указал им ход отныне
 и сказал:"Тут будет путь им!"

 И, как трубку, взявши в руку
 Красный Камень с тростниками,
 полный ивовой корою,
 красной ивы и багровой,
 дуя, дуя сильным ветром -
 до! - пока не вспыхнут ветви,
 стоя прямо в рост на круче,
 Гитчи Манито, Могучий,
 раскурил ту Мира Трубку,
 дым-туман стеля по кругу.

 И, родившись в малой нише,
 рос туман тот выше, выше,
 в голубых клубах и белых,
 до вершин дерев уснувших,
 и, вершин Небес коснувшись,
 вширь пошел с Небесной Крыши.

 И с долины Вайоминов,
 и из далей Тавазента,
 из лесистой Тускалузы,
 и с далеких Гор Скалистых,
 и с озер в Полночных странах
 виден был - где Красный Камень -
 дым Покваны восходящий.
 И пророк, туда глядящий,
 говорил всем:"Это с кручи
 Гитчи Манито, Могучий,
 стал - народ сзывать на сборы,
 племена на сход их скорый".

 И с долинных, и с равнинных,
 из лесистых и скалистых
 стран, и близких, и неблизких,
 от озер и от потоков
 шли вожди от тех народов.

 И пришли они из далей,
 и собрались, и предстали
 пред Лицом Великим Духа,
 дико глядя друг на друга.

 Все они - во всеоружьи,
 разодетые к тому же,
 как в осенних броских красках,
 и во взорах глаз, ужасных, -
 все с горящею, священной,
 родовою жаждой мщенья.