О бедном самурае кто бы замолвил?

Одного забияку в Киото
Потянуло на драку чего-то.
Было выхватил меч,
Но снесли башку с плеч -
Поостынь-ка ты в морге Киото.

Его друг, самурай из Осаки,
Как узнал о последствиях драки,
На корабль вскочил
И в Нанкин укатил.
Просто так, а что струсил - то враки.

В тоже время монах из Пекина
Приближался к воротам Нанкина;
Колокольцем звенел
И в нирвану хотел
Просветленный монах из Пекина.

Самурай же, достигши Нанкина
На прохожих кидался, скотина.
Был изрядно нетрезв
И с оружием резв -
Прямо бич для китайцев Нанкина.

От начальника стражи Ю Лина,
Не укрылся японский мужчина -
Самурая шугнул,
Тот вскричал: "Караул"
И покинул пределы Нанкина.

По дороге в Пекин, без оглядки
Замелькали осакские пятки.
Как безумный бежал,
Даже меч потерял
И залег в помидорные грядки.

Униженья усвоив науку,
Он решился проделать сеппуку,
Но меча не нашел -
Был подавлен и зол,
И кусал бесполезную руку.

Увидал он вдруг пыль на дороге
И монаха, бредущего в тоге.
Тихий звон услыхал,
Успокоился, встал,
Просветлился, забыл о тревоге.

Вот и все. Так монах из Пекина
Спас и честь, и здоровье ронина.
Он его просветлил,
Ну, а мне объяснил,
Что лимерик короткий, дубина!