карнавал в Гарлеме

шаг ступлю, и раскинется роща моих озарений:
улицы, вычищенные сном, белое лоно
вымершего горизонта, эхо раскаяний в иссохшей
колоде
его блёкло-жёлтого тлена, маникена
империи звуки, крыши изгоев луны, их ладони,
пейзажи гербария-мора
города, свыкшего с мыслью, что
древо его отчалит, и будет он сонной лощиной
блуждений места катарсиса грехов;

небо
его – бездна дыхания ада: словно вещее
пробуждение бестий,
оно цветёт криком, превозносящим веру –
вуалью обличий, скрывающих святость в подвалах
по ничтожности своей влечений;
на входе – тебя устилают движения каравана,
усопшего цирка глухих в лете своих представлений:
«распей его чашу» - доносится крик контробаса
из ржавого лона, и, будто пожар сумасшествий,
исполненный танец малюткой в огромном фраке
привносит в движения верность
чёрной Марии, царицы церковной Итаки;

грянет холодное утро, что больше похоже
на белый ковёр, вышитый в мертвенных ликах,
свиваясь, ползёт в его лоне лёгкий раскат прибоя,
вплетает в изящества пропасть
нити погибели мира;