Алексею Витакову, поэту и певцу

Он пел размашисто, легко,
аудитория внимала
и погружалась в мастерство
приезжего провинциала.

Касались пальцы жёстких струн,
как зодчий воздвигал он стены
и как гончар вращал свой круг
в среде домашней Мельпомены.

С былинной мудростью волхва
реки таёжной самородок
пел о страданиях волка,
о чём тоскует зимородок.

Он пел о том, как хлеб в печи
румянит раскалённый уголь,
и шумной стайкою грачи
летят весной в медвежий угол.

Та песнь была про сенокос,
и под некошенные травы,
посеребрённые от рос,
стелилась тень сермяжной правды.

Свою любовь к земле родной
он воспевал, и клин куплета
врезался в память простотой
и самобытностью поэта.

Творца гусиное перо
низов убогих не чуралось:
пел про Аглаю и простор,
его лицо преображалось.

С душой, изрытою насквозь,
по жизни шёл, скорбя и маясь,
чтоб удержать земную ось,
на посох древний опираясь.

Он видел: Родина слепа,
толпа уродливо безлика,
но знал: гармония стиха
поэта делает великим.

По чёткам памятных узлов
он дань платил корням столетним
и помнил: искренность стихов
поэта делает бессмертным.

Искала отклика рука
в такт вдохновенному призыву.
Он верил: музыка стиха
поэта делает счастливым.
 
 21.12.2002г.