2. Столичная...

2.

…Столичная
библиотека публичная,
где выделены уголки личные
для индивидуального мышления.
Здесь ищу:
Спенсер, Ленин,
Вернадский, Толстой
Ницше, Шоу, - постой.
Энгельс, Пришвин, Орбели…
Остановишься оробело.

Имена вопросом лезут сами:
с кем мы,
с вами или не с вами?
Не здесь, не на полках,
не в памяти людей, -
в жизни, в дне.

Слава – к черту,
обременительна, как грыжа,
К богу – восхваления ржаво-рыжие, -
придавят – чугун, приторней эстрады;
как подножкой срезанный бегун
взвоешь от досады.
К богу! Не это надо!

Столичная,
библиотека публичная
разложила по полочкам
философии и личности…

Как трансформировать в двух полушариях
мыслей громады всего человечества?
Латинский, хинди,
английский, греческий -
языки-жаргоны и обветшалые…

Вдумайтесь,
триллионы написанных мыслей
умрут для нас непрочитанно-написанными.
Как успеть из множества явлений
выделить качественно свое?
Споры, гипотезы, ошибки, мнения, -
из множества сознаний
создаваемое бытие.

Закономерности всех развитий -
от точки – к объему,
от частного – к общему.
Вывод –
анализом всех событий,
но в информации время топчется.

Время,
как мало тебя отпущено.
Если только любить и осмысливать,
один успеет родиться Пушкиным,
а сто не успеют его перечислить.

Можешь поиск развить до абсурда,
выстроить мысли иглой минарета,
игривей Монро,
непреклонней курда,
но только,
только к чему все это?

«Пусть седины обнаруживают стрижка и бритьё,
пусть серебро годов вызванивает уймою,
надеюсь, верую, -
во веки не придет
ко мне позорное благоразумие…»

…Позорность разума?
Безмерность вер и мер?..
Но кто вопросы балует ответом?
Пойти ль наверх, Спинозу опровергнуть,
или усесться за венок сонетов?…

На улицу!
В смешение красок,
в витраж улыбок и глаз мельканье.
Люди дня, какие вы разные
в этом уличном клокотанье!

В лёте – машин элегантные смокинги,
ножки, береты, авоськи дежурные;
в витрине «Бронзы» -
подвижны, как в допинге,
мордочки двух антикварных жуликов,

Профиль лирика, тоской изжеванный,
портфелелицый чин министерства
и по Александровскому –
розовые молодожены
с пыльцой цветов
для могилы Неизвестного.

Кто ты на этой улице судеб,
Где каждый движеньем своим распластан?
Труженик мысли?
Носитель зуда?
Просто пошляк образованной касты?

Ветры поэзии, поисков ветры
рвут оболочки привычных склонений, -
вечные Фаусты, вечные Вертеры
вечных дерзаний и вечных сомнений.

Зов поколений рождает зрячих,
зрячие связки срывают в боли,
пока на хребте эпохальной удачи
не вырастет гений ВОЛЯ.

А молодость ищет себя набегу,
бросаясь по жизни лучами спектра.
Вы оглянитесь, на каждом шагу –
рвутся и множатся ритмы ветров.

Ритм, ритм, ритм-колыхание…


-«»-

…Шабаш! столичные повесы!
Повесьте галстуки на вешалки!
А вы, парижские невесты,
Носов не вешайте!

Студент какого-то там вуза,
картуз задвинув на затылок,
прекрасней голоса Карузо,
с гульбой улыбок

шагает прямо по проспекту
аспектом юности без глянца,
среди обыденнейших спектров –
протуберанцем!

Каблук асфальт буравит ломом,
неловки плеч косые сдвиги,
в глазах – столпотворений гомон,
мечтаний – бриги.

Виват! Московские девчушки,
кочующие по асфальтам,
для вас он – всех симфоний лучше
и песен скальдов.

Плевать на пустоту кармана!
Романы и киносценарии
опишут среди груды хлама
его искания.

Ему – надежды поколений,
сомненья гульбищ и дискуссий,
ему же – женские колени
и догм безвкусица.

Себя в потоках информации
отыскивать его уму,
и в двадцать первом рифмоваться
в стихах – ему!

А вам, цивильные корсары,
базары мелочных азартов
и жен потухшие касания –
солгут вам завтра.