Топор

Я снова пытаюсь бежать вверх по лестнице, которая рушится у меня под ногами. Каждый шаг дается так тяжко, будто на ногах гири, и движения так медленны будто воздух превратился в смолу. Даже дышать нелегко. Воздух поступал в легкие тягучими струями, раздирая трахею и бронхи.

Я поднялся на один этаж, а этот проклятый топор всё еще висит надо мной. Я не вижу его, но знаю, он здесь, он стал невидим. Он это умеет: врать и притворяться. Это не о топоре, уж он-то как раз всегда на виду, чтоб я сильней паниковал. Я об этом типе. Он всегда гоняется за мной с этим грязным и покрытым бурыми пятнами топором. Ржавчина или кровь?..

Единственное, что всегда выглядит свежо, так это остро наточенная грань лезвия. Я так ясно всегда вижу эту ровную грань, и в мозгу возникает образ фонтана искр летящих от наждачного круга при его заточке. Кому это надо точить топор как лезвие бритвы? Тут не важна острота, тут есть вес. Надо только нанести удар, и этот кусок ржавого железа на отполированном грязными руками топорище жадно вопьется в живую плоть, вминая кожу, мышцы, кости. Ты чувствуешь удар, да дернутся порванные нервные нити. Боль приходит позже. Саднящая и дергающая разливаясь по телу красными солеными струями. Но если кто-то хочет тебя убить, то всё будет сделано быстро. Достаточно и минуты чтоб превратить тебя в фарш. Топор – весьма немилосердное оружие, поэтому я его так боюсь, и всегда стараюсь убежать. Бегу как олень от стаи волков. С ужасом в глазах и желанием найти убежище.

И вот я опять ищу убежища, а что может спасти меня как ни родной дом? И бегу домой к матери под её защиту.

Я поднимаюсь выше по лестнице, но как только я ступаю по ней, она растрескивается и осыпается, оставляя часть ступеней у стены шириной не более двадцати сантиметров. И я крадусь по стене, вжавшись в неё спиной, прижав к ней свои дрожащие ладони, мокрые от холодного пота, струящегося по всему телу. Стараюсь не смотреть вниз. Страшно. Но уж лучше смотреть в бездну, какой бы она глубокой ни была, чем на это орудие пытки. Пусть уж он будет невидим, пусть держит свой инструмент палача в своих невидимых руках. Страшнее всего видеть его самого, его лицо, чем все эти пугающие вещи вокруг.

Стараясь унять дрожь, переступаю на следующую ступень. И не могу не видеть хоть и краем глаза, не чувствовать левой щекой и виском дыхание холодного и беспощадного оружия.

Добравшись до третьего этажа, я решил позвать кого-нибудь на помощь. Я стал стучать в двери, кричать, просить о помощи, но за закрытыми дверьми я слышал то ругань, то издевательский смех. Но все же из одной квартиры вышел парень. Позже я пожалел, что вовлек в это безумие еще кого-то. Он спросил, в чём дело, но я просто не мог говорить, у меня всё пересохло во рту, язык прилип к нёбу. Я стал указывать на топор, висящий в воздухе над моей головой. Я видел замешательство у него на лице – он не мог этого всего понять – висящий в воздухе топор, преследующий маленького пацана.

Парень вытянул руку к ручке топора, но его рука была небрежно отброшена в сторону. В недоумении парень посмотрел еще раз на топор, и видимо, решив окончательно разобраться в происходящем, снова потянулся к топорищу.

На этот раз бедняге не повезло. От увиденного я просто обезумел.

Топор развернулся, отодвинулся от нападавшего, а потом обухом сильно ударил парня в лицо. Послышался хруст, наверно сломался нос или скула, брызнула кровь. Парень ухватился за лицо и закричал от боли.

У меня подкосились ноги, я упал на лестницу, не сводя глаз с разыгравшейся сцены. Я завыл, закусив губу, боясь привлечь к себе внимание, я стал ползти спиной вверх, отталкиваясь непослушными руками и ногами. Я решил спастись, улучив столь трагичный момент.

После того как бедняга с разбитым лицом согнулся, закрыв лицо руками, последовал следующий удар топора, наверняка смертельный. Топор буквально расколол его череп пополам. Кровь хлестнула во все стороны. Брызги попали и на меня, на кожу, на одежду. Я закричал. Казалось, что эти капли прожигают кожу.

Я пятился назад, рыдая от ужаса, и не сводя глаз с кровавой маски, которая держала окровавленными руками топор с налипшими кусочками плоти, волос, одежды. От несчастного осталась бесформенная груда в луже крови, которая текла по бетонному полу и капала вниз. Казалось, я слышал, как каждая капля падала, ударяясь о пол, разбивалась на еще меньшие капельки. Да, определенно я это слышал. Я не смел отвести глаза от чудовища преследовавшего меня. Он стал видим из-за того, что кровь, покрывшая его, приняла его формы. На меня смотрела, и улыбалась алая маска моей Смерти. Капельки крови блестели, как росинки пота выступающие на лице в июльскую жару. Они собирались одна к одной, и тяжелея капали на пол.

И вот, чего я всегда боялся – он решил показать своё лицо. И я увидел его. Он светился добротой хоть и был весь заляпан кровью. Он был одет как всегда: простая коричневая ситцевая рубашка, серые брюки, полуботинки, как всегда стоптанные с наружной стороны из-за хромоты, потому что он раз упал спьяну с большой высоты и поломал ноги. Он опустил топор и больше им не угрожал. Он был добр. Как всегда широко улыбался, показывая свои желтоватые от никотина зубы и стальные коронки. Я видел своего Отца, настоящего, каким он был всегда, каждый день. Я любил его, хоть иногда и получал по заднице за свои шалости.

Я в замешательстве. Только что он этим топором беспощадно изрубил человека, гнался за мной по рушащейся лестнице, дотрагиваясь лезвием до кончиков моих волос, а сейчас он был воплощением любви к своему сыну. Я уже не знал что делать. Бежать дальше домой или же подойти к нему и прижаться к его небритой щеке.

Я открыл рот, и шепотом, потому что иначе не получалось, спросил, зачем он меня так напугал. В чем я провинился?

Он ответил.

"Я очень люблю тебя, сынок. И очень завидую тебе. Ты хоть и маленький, но ты можешь заглядывать за грань реального, можешь воплощаться. Ты можешь видеть всё по-настоящему, таким, какое оно есть. Даже то, что ты родился, это уже чудо. Я просто схожу с ума оттого, что ты лучше своего родителя уже сейчас. И знаешь, мы с матерью давно из-за этого не в ладах. Я прекрасно знаю, что ты останешься с ней, и я бешусь оттого, что ты перестанешь меня любить. Ты будешь плевать на меня, топтать меня ногами, змеёныш! Ты ни разу не придёшь на мою могилу, ты, маленький сучонок, сразу же забудешь то место, где закопал меня! Ты, тварь, убьёшь меня в своей памяти! Вот поэтому я хочу уничтожить тебя, хотя я подозреваю, что это у меня может не получиться. Я сделаю из тебя фарш, и скормлю его собакам, чтоб от тебя не осталось ничего кроме нескольких кучек собачьего дерьма!!! Иди сюда, маленький зверек!!! Я разобью тебе голову этой штуковиной!!! Иди!!! Я твой отец, а ты должен быть послушным мальчиком!!!"

Какой ужас! Я почти уже поверил, что он не хочет мне зла… Я даже спустился к нему на несколько ступеней ниже. Но то, что я увидел, просто сковало меня. Он снова преобразился. Его глаза вспыхнули леденящей ненавистью. Лицо исказила злобная гримаса, и оно мало стало похоже на лицо человека. Оно стало похоже на самое страшное изображение Дьявола. Похоже, что он и был сам Дьявол. Кажется, я даже заметил копыта вместо ботинок, и грязно-розового цвета хвост. С губ стекала, пузырясь, слюна. Волосы встали дыбом. Он снова поднял топор, и двинулся на меня.

Ужас не просто наполнил меня, но и переполнил. Я был парализован. Руки и ноги обрели многотонную тяжесть. Я не мог двинуться с места. Внутренности сжались, как будто чья-то огромная сильная рука собрала их в кулак. Я перестал дышать, и сердце остановилось. Я стоял, открыв рот, и не мог отвести глаз от этого чудовища. Я уже стал желать того, чтоб всему этому наступил конец. Я так устал бояться, смертельно устал. Я уже был согласен умереть с разбитой головой, но тут внутри себя я почувствовал удар, и еще, и еще. Заработало Сердце. Ступор прошел. Адреналин заполнил мои артерии, и разбудил меня от этой летаргии. Мышцы как-то сами напряглись, и я закричав во всю глотку рванул вверх по лестнице, увернувшись от обрушивающегося на меня оружия. Топор ударил в пол, рассыпая сноп искр. Монстр, вложив в удар всю силу, не удержался на ногах и рухнул на ступени. Я бежал по лестнице быстро, как только мог. Надо было выиграть время, но он был сильнее, и быстро сокращал расстояние между нами. Я хватался руками за перила, подтягивая тело, и отталкивался ногами, что было сил. Позади рушилась лестница, неизвестно как, но ему удавалось удержаться над этой пропастью. Он топором рассекал воздух, стараясь на поворотах достать меня, рубануть по рукам. Новое препятствие ждало меня впереди – закрытая дверь в квартиру.

А если никого нет дома?

Я закричал. Я был всего лишь десятилетним мальчиком. Я закричал: "Мама!!!"

За спиной раздался хохот. О, боже! Он догонит меня здесь, у двери домой. Он убьет меня на пороге спасения, потому что или никого не будет дома, или кто-то не успеет открыть дверь. Снова паника стала овладевать мной. Я достиг двери и стал колотить в неё руками и ногами, оглядываясь на преследователя. Видя, что дверь никто не открывает, он не стал торопиться. Он медленно поднимался, держа топор наперевес, и ехидно ухмыляясь над безвыходностью моего положения. Я уже совсем отчаялся, перестал стучаться, а просто стоял и рыдал, повторяя глупое и неуместное: "Не надо… Я больше так не буду…"

А действительно, что я не буду?.. Он перечислил мне множество причин, чтоб наказать меня. Но я тогда всё равно ничего не понял из сказанного им. Но я все равно как молитву причитал – я больше так не буду.

Он допустил ошибку.

Послышался щелчок открывающегося замка. Дверь открылась. На пороге стояла мама с удивленными глазами, вопрошая, что случилось. Но я не мог тратить время на объяснения, я просто ввалился внутрь, и налег плечом на дверь, чтоб захлопнуть её, но у меня не хватало сил. Дверь закрылась, но замок не сработал. Я опять стал открывать её, чтоб хлопнуть сильней, крича при этом ничего не понимающей матери, чтоб она помогла мне, спасла меня. Снаружи раздался рев, когда монстр увидел, что дверь открылась. Он понял, как он ошибся, думая, что я в ловушке. Он рванулся к двери. И в тот момент как защелкнулся замок, монстр ударил плечом в дверь, но он опоздал. На десятую долю секунды. Но опоздал.

Обессиленный я упал на пол. Я смертельно устал бояться.

Мама опять начала спрашивать, что случилось. Я сказал, что за мной гонится чудовище с топором, и хочет меня убить. Увидев кровь на моей одежде и теле, она спросила, откуда кровь. Я ответил, что кровь не моя, а зверски убитого парня жившего ниже. Но она как все матери стала меня ощупывать, осматривать, нет ли у меня ран.

У меня была рана. Но намного глубже, внутри, в душе, в сердце. Я узнал, что родные люди могут быть чудовищами, или чудовища быть родными. (Я запутался). Могут не только пожелать тебе смерти, но и убить своё дитя. Не только такое дитя, что может нашкодить (жечь деньги, бить посуду, глотать пуговицы и таблетки), но и вообще еще не рожденное дитя, совсем безвинное, полностью зависимое от своей матери. Понимание этих вещей нанесло мне если не смертельную, то уж точно незаживающую рану.

Тем временем монстр снова ударил в дверь. Мать с испугом глянула на неё, и громко спросила: кто там?.. И тут он опять перевоплотился. Из-за двери послышался голос отца. Он просил впустить его. Она заколебалась. Я опять впал в панику, закричал, чтоб она этого не делала, потому что это он хотел меня убить, это он был чудовищем. Я кричал, что он убьет нас обоих, и скормит собакам, умолял не впускать его. И она не знала, как ей поступить.

Она посмотрела в глазок, спросила: "Отец, это ты что ли?" Я уверен, что она увидела там его простое улыбающееся лицо, и он, улыбаясь, попросил её не дурить и впустить его домой. Она видела его лицо, но не видела то, что он держал в руке за спиной. Она даже не подозревала каким он может быть. Конечно, когда они ругались из-за его пьянок, она видела его рассерженным, обозленным, но таким, каким видел его я, она вряд ли его видела. Или просто не замечала. Ах, мама, как легко тебя обмануть!

Я был в ужасе. Если она откроет дверь, то я окажусь в ловушке.

Она повернулась ко мне и сказала, что это папа пришел домой, и только-то.

Я в отчаянии мотал головой и плакал. Но нужно было где-то спрятаться, может он не найдет меня, думал я, понимая всё же, что это глупо. Я забрался в шкаф. Спрятался среди одежды пахнущей «Молебоем», и затаившись стал прислушиваться.

Мама открыла дверь, и вскрикнула. Я знаю, что она вскрикнула оттого, что увидела в его руке окровавленный топор. Он сказал, что не может больше терпеть предателей в своем доме, что ему надоело, что вокруг него все плетут какую-то паутину. Сказал, что ненавидит пауков, и что за каждого убитого паука Господь отпустит ему сорок грехов. И вот настало время их давить… Их разговор стал перерастать в ссору. И тут, о, Боже, я услышал удар.

Хоть я сидел в темном шкафу, но после этого звука я провалился в полную темноту…

* * *

"… а? Змеёныш? Куда ты делся? Выходи к папочке сейчас же, непослушный крысёнок!.. Вылазь, сукин сын! Я всё равно тебя найду!"

Я очнулся от забытья, не понимая, где я есть, и что случилось. Но тут же память вернула мне недавние события. Лучше б я умер. Я не хотел верить во всё то, что я вытерпел. Это было слишком для ребёнка. Слишком.

Монстр рыскал по квартире, заглядывая всюду, переворачивая мебель. Он искал меня. И я знал, что рано или поздно он меня найдет. Обязательно найдет. И ничего не сделаешь. Остается только ждать. Вот он открыл одну дверцу шкафа, в котором я сидел. Осмотрел, сказал вслух, что там слишком мало места для меня. Закрыл дверцу. И постучал в дверцу, за которой прятался я.

"Сынок! Я нашел тебя! Выходи! Я устал за тобой гоняться…"

Ужас вцепился в мой мозг своими холодными когтями. Я просто сидел и смотрел на дверь. Я знал, что через минуту буду мертв. Душа моя уже вылетала из тела. Я уже был мертв. Я давно был мертв… Мертв…

Дверца стала открываться. Медленно. С каждой секундой на миллиметр. Сначала темноту прорезала ниточка света, потом она стала расширяться. Мои глаза уже не слепли от этого света, и стали различать предметы вне моего укрытия.

Я смотрел из своего укрытия, вжав голову в плечи, боясь поднять глаза. Увидел ноги обутые в черные массивные ботинки, заляпанные кровью брюки-джинсы (отец никогда такие не носил), увидел джинсовую рубашку с пятнами крови, увидел руки с тонкими пальцами, державшими опущенный топор. И наконец, я взглянул в его лицо… Это не было лицо моего отца, и даже не морда Дьявола!.. Это было мое лицо!.. Лет на двадцать старше… Из-под бровей на меня в упор глядели глаза стального цвета, на губах играла еле заметная улыбка. И руки начали поднимать топор. "Пришло и твоё время, сопляк!", услышал незнакомый голос, в котором были знакомые мне интонации, и увидел как медленно рассекая воздух лезвие движется в мою голову. Через мгновение я умру.

"НЕТ!!!"

Я услышал звук бьющегося стекла. И никакой боли…

Значит так приходит Смерть. Со звоном бьющихся надежд, с рассыпающимися в пыль желаниями, и совершенно никакой боли. Странно. Но я чувствовал себя реальным, живым. Даже слышал, как сердце колотится в висках, слышал как воздух расправляет легкие, чувствовал что-то тяжелое в руке. Даже был уверен, что могу открыть глаза.

И я открыл их.

И увидел пол усеянный осколками зеркала, и топор в своей руке…

"О, нет!"



Xaosmonger©1995-2005