Святки

Рождественские гимны отзвучали,
Ликует паства, крест благодаря.
Кристально чистой ночью января
В упряжке путаясь, друг друга матеря,
Чертей ватага сани разогнали
Под перезвон колоколов монастыря…

В санях – волчица с человечьим взором
И верной свитою матёрых вожаков,
За ней – Косматый. Испокон веков,
За пазухой носящий семь грехов,
С небес низвергнутый Святым Собором,
Скитаться принуждён по сумрачным просторам…

В его объятьях дремлет девица нагая,
Дыханье спящей самый воздух леденит,
Белее снега цвет её ланит…
В ней жизни искра меркнет, угасая.
Душа прелюбодейки в ночь летит,
За участь ведьмы Бога проклиная.

А тьма вокруг шипит, кипит, бурлит…

Немыслимое что-то назревает,
Чертям и бесам жаждется утех:
Куда ни глянь – веселье, гомон, смех.
Труха, кружась, летит из-под застрех, -
Как будто домовые там играют -
Печной хозяин свищет громче всех…

Святое Рождество, но Святки не святые,
Ещё крещенские морозы далеко…
А воздух свеж, и дышится легко.
Лембои-клохтуны трут кости золотые:
Пал чёт – удушье, нечет – сны дурные.
Кость брошена, на ней - одно очко…

И вот лембой спешит к монаху в келью
С ним рядом, потешаясь, клохтуны:
В оплот Христа несутся дети сатаны,
Рассудок трезвый потерявши от веселья.
Кто в ночи святок видит сплошь дурные сны,
Того намеренья иль помыслы грешны…

Однако духом прав изгонит наважденья,
Его молитв ночные бесы сторонятся
Опомнились – не след сюда вторгаться!
Монах меж тем свершает крестное знаменье,
«Воскреснет Бог!» - звучит его честнОе пенье,
«И по земле врази Христовы расточатся»…