зимняя весна

1.

Был туман, и город затих бессильно,
Выдохнув ртути плюс в сыворотку снега.
Был декабрь, и недоуменный глаз свиристелей
Спрашивал: не ошибся ли Ной с ковчегом?
Было влажно, и хлюпала обувь зимняя
В мешанине воды, в консистенции своей разной,
Были мы, равнодушные и с запретами,
Говорили, что жить, как ни странно, но так прекрасно.
Пошел дождь. Выпали из троллейбусов люди.
Раздражились, зажмурились, побежали рысью.
Погадайте мне: завтра все также будет?
Мне никак не нажиться вторым весенним
Месяцем бурь магнитных, сладкой бессонницы,
Месяцем белой розы ветров с экватора.
Пусть не лето, неудачно, не метонимия,
Мне так сложно сказать ровно то, что задано!
Была взвесь воды на стекле у двери подъезда…
Было столько ненужного – в меня чистый RW диск вставили.
Было просто и грустно. И радостно только наружно.
Нет надежды. Мы все когда – то в прятки играли.
Ободрав глянуевых этикеток уйму,
Я дошла до себя, и поцеловала свое сознание.
Разрядите в себя больную, большую обойму –
Будет жизнь. Я ручаюсь, - вы ей понравитесь.







2.

Заразитесь инфекцией неизлечимой жажды
Распечататься и расписаться в несовершенстве.
В калейдоскопе осколки, меняясь, ложатся,
И провожают нас к кажущемуся блаженству.
В нашем городе нету метро – оно спрятано неудачно.
Мы идем, как по карте перечерканных грубо улиц.
Ночью порывы дождя по обоям – снятся,
Утром проснешься – под окном сугробы сутулятся.
Словно в камере обскура – в толщу слюды H2O
Вложен томный, прохладный мир, непохожий, стильный…
Там брутальные доски уже создают забор,
Там очки излучают свет серовато – синий.
Было – два и четыре; И позже прибавилось три.
Взрывы небывалого счастья внутри гремели.
Мы любили идти, улыбаясь, по всякой оси,
Как бесстрашные, но угодившие в сеть свиристели.
Я отгоняю мысль, что придется еще взрослеть,
Что придется кромсать себя и клеймить бессильно.
Было – как в фильме – бессолнечных сколько – то дней,
Уплывающих слов по стеклянным зрачкам умильным.










3.

Арки растут в тепловато – опаловый занавес,
Гипнотически меркнут последние тени слов.
Покидаем снежки? Или сохраним их в карманах.
Чтобы поливать, как капелью, из рукавов.
Лёд сочится дистиллированными слезами,
Нарисуем на нем меловые тропинки звуков.
Расколов себе грудь от постукиванья сердцами,
Сосредоточим мир в одну точку – в губы.
Лампы дневного света на триста метров
Вверх подлетели, и замерли, умолкая…
Светят, смеются, и радуются посмертно
Над спешкой красных, как кровь, и пустых трамваев.
Зреют колонны готическими витками,
Их в наркотическом плеске таятся души.
Тлея желтеющим ветром и зябко моргая
В серую кладку домов закатались сброшенные
С воротников и волос дуновенья снега,
Искры – гирлянды снежинок, в бетон впечатанных.
Тысяча песен, прокрученная с пластинок,
Медленно оседает на окна дыханьем матовым.
Аперитив для зимы: третий звук в миноре,
Третье слово в анализе предложения.
Этот танцующий не – понарошку декабрь спокоен,
Как больной лейкемией, получивший уже приглашение







4.

Приглашение в рай, из чистилища сразу –поездом
Пять минут – и приехали, с сумкой грехов – на выход.
Это грустно, печально…Но главное – это не больно.
Как невнятные, из раскочегаренных труб выхлопы.
Настроение стало жестче, раскисло вешнее
Горло города. Сипло шутит, плюётся грязью.
Под обрюзгшей одеждой набрякли, несут в сторону
Со своей неуместной весною вязью.
Всё потратили, бродим, и ищем места,
Сигареты и чай опять в кафе совмещая.
Наблюдаем за лицами и непокорной таблицей
Человеческих мнений и слов, действий – их начальников.
Мы измучены – как никогда, наша жизнь запятнана.
Бесконечное ожидание травм, отъездов и возвращений.
Жмет внутри, и толкается, непонятное,
Чувство памяти, окрыляя душу смятением.
Так когда же еще, как ни в эти секунды оттепели
Нет, увы (или к счастью), почти ничего невозможного.
Жизнь красива, и складывается пазлом финальным.
Жизнь чудесна – нежный крем на краю пирожного.