Беспросветная готика ярмарки

Упёрся в карусель с лошадками мой изумлённый взгляд.
Пестрят стеклярусы, гирлянд иллюминированы нити.
Кружились радостные дети; словно поросята жирные визжат,
Которых ловят, в корку золотистую желая нарядить их.

Марионеточный театр…трагедия любви неразделённой
Мальвины синекудрой и прескорбного Пьеро.
За ограждением толпятся, ближе рвутся дети увлечённые
Один пролез, как через кожу трупа первое ребро.

И сквозь толпу, как сквозь густую массу тел, плечами и локтями…
Я по трепещущим ногам в кататонии, прорываюсь дальше… вглубь
Чуть ближе, ближе к ярмарочным недрам, омываемый ветрами,
Что ядовитой пылью мумий, сквозь уста, трахею, крались в грудь.

Шарманщик в драном, грязном платье равнодушно крутит рукоятку
Мартышка подле в танце движется... хозяин жадный и жестокий как учил.
Страданья с болью, а испуг глаза перевирал в глазища, и в присядку
Кривлялась девочка на смех и удивленье тех, кому тот вид так мил.

Меня привлек пустынный, темный уголок, далекий от веселья,
Заброшенный, забытый и, казалось, он расстроен, плачет горько он.
«La galerie des monstres» выставка уродов и гротескно предвкушенье
Взглянуть на эксцентричные тела и души явно странные, в которые влюблён.

Полумрачна касса, не видно лица человека, только нечеткий силуэт,
Невнятно радио бурчит, последние мои 45 франков. Занавеску раздвигаю…
Вхожу, пол деревянный липок, воздух смрадом, меня дурманящим, согрет
Потов прогорклых, рвоты, мук, отчаянья… я тело в кресло окунаю.

Мигал белёсый, галогеновый свет ламп… скорей всего плафон
Звенящий, глухо, тихо, будто пчёлы возбуждённые в гнезде жужжат.
Как странный, непривычный, тёмный и пугающе - манящий сон.
Здесь только я и по-отдельности со мною каждый экспонат.

Акромегалия, врождённые дефекты, атавизмы, карлики, олигофрены.
Огонь дожрал на сигарете «Rothmans»
Синюю, виньетчатую «R». Меж губ дверей
Пора искать мне выход, пока вскипающая кровь не прорвалась сквозь вены.
Ах, милые мои, любимые, вы так прелестны в необычности своей!



март 2006