Ни людей, ни лагун

Предновогодний вечер – лучшее время для
решения загадок. Например той, которая
мучает меня с детства. Я думаю над ней
каждый год и до сих пор не нашел ответа.
Загадал эту загадку Джек Лондон в рассказе
«Потомок Мак-Коя» (с текстом можно
ознакомиться на странице
www.londonjack.net.ru/razdel-al-eb-171 или на
сайте библиотеки «Альдебаран»).
Знаменитый писатель оборвал историю на
самом интересном месте, оставив читателя в
недоумении. Сюжет рассказа я могу
изложить по памяти. События
разворачиваются в Тихом океане: шхуна
«Пиренеи» везет пшеницу, зерно по какой-то
причине загорается, команда в спешке
задраивает люки и конопатит палубу, чтобы
затруднить доступ воздуха в грузовые
отсеки, но потушить огонь не получается,
зерно тлеет, палуба раскаляется.
Единственный выход в такой ситуации –
найти подходящий остров и выбросить
судно на берег или затопить его на
мелководье, чтобы спасти хотя бы корпус.
Поэтому капитан направляет шхуну к острову
Питкэрн. Это настоящий, а не выдуманный
остров. Корабль останавливается вдали от
берега и подает сигнал бедствия. С острова
на шхуну прибывает человек, называющий
себя внуком Мак-Коя. Тут к сюжету
примешивается еще другая история, о
которой я что-то слышал, но толком ничего
не знаю. Старый Мак-Кой был моряком –
одним из тех, кто поднял мятеж на «Баунти».
Я выяснил, что есть такой голливудский
фильм, он так и называется: «Мятеж на
“Баунти”». На сайте kinoexpert.ru сказано
лишь, что фильм относится к жанру
мелодрамы, длится 177 минут и представляет
собой экранизацию романа Чарльза Нордхоффа
и Джеймса Нормана Хэйла. Вероятно,
история мятежа имеет прямое отношение к
сути рассказа (по крайней мере, на это
указывает его название), но все же она,
похоже, не связана с той загадкой, на
которую я хочу обратить внимание в
надежде, что кто-то из читающих эти строки
окажется более проницательным и сумеет
извлечь из разбросанных по тексту рассказа
деталей скрытую информацию, ключ к
решению этой загадки, которая с детства не
дает мне покоя. Итак, на острове Питкэрн, по
словам поднявшегося на борт «Пиренеев»
внука Мак-Коя (он, кстати, является
губернатором этого острова, хотя и выглядит
как оборванец – без нижнего белья и в
бумажной рубахе) на Питкэрне нет ни
подходящей отмели, ни даже якорной
стоянки, поэтому «Пиренеям» лучше всего
идти к острову Мангареву, который
находится на расстоянии миль этак в триста,
и на котором есть и то и другое, то есть
стоянка и мелководье. После долгого спора
капитан соглашается с этим советом, и
корабль вновь отправляется в плавание с
дымящейся пшеницей под палубой и внуком
Мак-Коя на борту в качестве проводника,
вернее, лоцмана. Ветры и быстрые течения
затрудняют ориентацию. Вдобавок после
шторма над океаном повисает густой туман.
Судно вслепую бороздит воды, а капитан
упрямо настаивает на правильности своих
решений. Между тем на палубе становится
все горячее. Огонь, по-видимому,
распространяется и на другие отсеки трюма,
и «Пиренеям» грозит участь «Баунти» (как
писали газеты, бриг мятежники сожгли после
того, как высадились на берег). Все острова,
которые попадаются на пути шхуны,
выплывая как призраки из тумана, внук Мак-
Коя объявляет необитаемыми и недоступными
из-за отсутствия лагун или из-за рифов,
преграждающих вход в лагуны там, где они
имеются. «Ни людей, ни лагун» – говорит он
капитану, которому трудно поверить, что на
триста пятьдесят миль вокруг нет ни одного
обитаемого острова с открытой лагуной, и
эта фраза напоминает мне название фильма
Стеллинга «Ни поездов, ни самолетов». Я
мог бы увидеть этот фильм прошлым летом
на фестивале, но предпочел посмотреть
«Контракт рисовальщика» (довольно-таки
посредственное творение Гринуэя), о чем
теперь сожалею. Что касается фильма «Ни
поездов, ни самолетов», то я прочел в какой
то статье, что главный герой кончает жизнь
самоубийством, хотя на протяжении всего
фильма кажется, что он на это так и не
решится. Там же написано, будто Стеллинг
однажды заметил, что жизнь – это
непрерывное прощание, рассказать о котором
можно только с юмором. Юмор, добавил он,
это один из наших козырей, но также и стена,
с помощью которой мы можем защититься
от мира». Я подозреваю, что в рассказе
Лондона тоже есть скрытый юмор. Но
главное в нем, конечно, это возрастающее
напряжение, которое достигает кульминации
в тот момент, когда капитан поднявшись на
палубу говорит: «Конец – это вопрос
нескольких часов, если не минут». И тут с
мачты раздается крик марсового, увидевшего
остров. Для читателя, однако, остается
неясным, обитаем ли этот остров, и есть ли
на нем лагуна. Кроме того, неизвестно,
успеет ли шхуна добраться до острова или
нет. И вот тут-то и кроется для меня загадка.
Лондон заканчивает рассказ непонятным для
меня намеком: «С мачты раздался крик
марсового, увидевшего землю. С палубы ее
не было видно, и Мак-Кой бросился наверх, а
капитан, воспользовавшись его отсутствием,
разразился проклятиями. Но вдруг они
замерли у него на языке, потому что в
направлении к северо-востоку капитан
разглядел на воде темную полоску. То был не
шквал, а обычный ветер, тот самый пассат,
что пропал и появился теперь вновь,
отклонившись на восемь румбов в сторону
от своего обычного направления». Вопрос
заключается в том, благоприятно ли
появление ветра для тлеющих «Пиренеев»,
или же игра окончена, и морякам не удастся
подойти к берегу. В рассказе есть много
указаний на расположение островов и
направление течений и ветров, но сколько я
ни пытаюсь связать их вместе и понять, как
движется в конце рассказа шхуна, фордевинд
или бейдевинд, по ветру или против ветра,
этого мне сделать не удается, и смысл
истории остается для меня неясным. Вот
почему каждый год и не один раз я
перечитываю рассказ Джека Лондона. При
этом мой ум колеблется между двумя
противоположными заключениями: иногда
мне кажется, что все закончится
благополучно – шхуна войдет в лагуну,
моряки спасутся, пожар потушат, и такой
конец оправдает странную безмятежность
внука мятежника Мак-Коя, которую тот
сохранял в течение всей недели, а, может
быть, и восьми суток, на раскаленной палубе,
посреди бескрайнего океана, покрытого к
тому же густым туманом, но иногда я
прихожу к иному выводу и думаю, что ветер,
изменивший свое направление, не оставит
«Пиренеям» никаких шансов, и корабль
сгорит прямо в море, что и докажет капитану
Дэвенпорту вздорность его упрямства,
нелепость его воинственного задора и
самоуверенных обещаний («Я буду вести
шхуну вперед, вперед и только вперед, но я
найду для нее лагуну, хотя бы мне пришлось
дойти до Китая»). Спокойствие губернатора
Питкэрна, седовласого внука мятежника, в
этом случае следует понимать как
спокойствие человека, признающего
превосходство моря, превосходство судьбы
фатума, рока над умом и волей и простого
матроса, и капитана. Я не сумел найти в инете
никаких комментариев к «Потомку Мак-
Коя». Зато я узнал, что фильм «Мятеж на
Баунти”» с Марлоном Брандо получил в 60-е
годы премию «Оскара». Фильм называют
зрелищным и захватывающим. А вот
экранизировать рассказ Лондона, мне
кажется, вряд ли кто возьмется: ведь там
смотреть не на что – только густой туман,
дымящаяся палуба, перепуганные матросы,
потомок Мак-Коя в соломенной шляпе и
сыплющий проклятиями капитан.