Их шлемы сверкали на солнце...

Их шлемы сверкали на солнце, горевшем бедой.
Их ружья зияли провалами в черную бездну.
Пред ними лежала дорога в решающий бой,
Что где-то, в час смерти сольется с дорогой небесной.

Людская стена да руины – последний оплот.
Живая и смертная плоть против жара и стали.
И, словно в насмешку, был дивно прекрасен восход,
Чтоб видели люди бесцельность, с какой умирали.

С суровыми взглядами, с масками каменных лиц
Застыли в строю, словно древние грозные боги.
А вечность смотрела провалами черных глазниц,
Прядя и сплетая клубками земные дороги.

Вдруг мертвую тишь разогнал шелест легких шагов,
Меж касок солдатских мелькнули косички тугие –
Бежала девчонка вдоль смертного строя бойцов
И в дула их ружей вставляла цветы полевые.

И запах зеленых лугов был прекрасен и свеж.
И чистило светом стволы безразличное солнце…
Никто из врагов не преступит последний рубеж!
Да только никто и с победой назад не вернется…

Одна за другой исчезали шеренги вдали…
Бежали по руслам морщин материнские слезы…
По черным стволам, промывая дорожки в пыли,
Струились, блестя, с лепестков оброненные росы…

Сквозь смерти врата, через боль, через кровь, через ад
Как трудно дается единственный шаг расстояньем
От крика «вперед!» до приказа «ни шагу назад!»
Уставшим от ран, не пролившихся слез, расставаний…

По той бесконечной тропе, где кончается явь,
Где мир обретает иную расцветку и запах,
Из жизни земной лишь цветок на прощание взяв,
Умчатся куда-то на мягких пружинистых лапах…

…Последнего выстрела отзвук замолк в вышине,
Где вороны танец прощальный уже завершали…
Лишь стылые губы в кромешной седой тишине
Растерзанный, втоптанный в землю цветок целовали.