Сборный цикл 1998-2002

 * * *

Исчертит жизнь морщинами твоё лицо.
Заполнят годы голову горой вопросов.
Обмелит волосы сединами отцов
И мамы под платок упрячут свои косы.

Изменит временем весёлый детский смех,
Он станет, постепенно подрастая злее.
Не все твои дела вознаградит успех
И бег секунд покажется тебе скорее.

Всё чаще, ночью, сердце у тебя болит.
Вдруг станет важным то, что ты не замечаешь.
Всё чаще мысль в висках твоих стучит;
Что ты о самом главном – ничего не знаешь.

 * * *

Вот и сентябрь серой тучей явился
Выпав на землю осенним дождём.
И горизонт в пелене растворился,
И провода вдруг повисли на нём.




 * * *

Тысячелетия былые,
Забытых истин прошлый путь,
Предания веков седые,
Не перечесть, не повернуть.
 
Но заглянув в себя однажды
Услышишь их печальный зов,
Мучительней, сильнее жажды
Не описать, – не хватит слов.

То миг один и всё в нём слито
Вся похоть, радость, слёзы, страсть;
До срока тайною укрыто
И не продать, и не украсть.




 * * *

Скажите мне, где я себя оставил,
То чистое, что в маленьком жило?
Кто измениться полностью заставил,
Когда я в первый раз увидел зло?

И почему добро так беззащитно,
Открыто и доверчиво оно?
И с возрастом его всё меньше видно
Границы нету и на всех одно.

Мудрец ответит – «Всё ему во благо».
Умнейший скажет – «Всё имеет цель».
Играет жизнь весёлой пенной брагой.
В ней я нашёл тебя, о горький хмель.




 * * *

Тает. Рано рассветает.
Наступает. Настаёт.
Солнце зиму прогоняет,
Вновь весна. Который год.
 
Кто-то от Христа считает,
Кто-то днём одним живёт,
Кто-то счёт секундам знает,
Кто-то час последний ждёт.

Где вы, где вы наши лета,
От рождения времён?
Где мы все сегодня где-то,
Где мы есть, а где мы тлён?

Ты, расскажешь мне про это,
Может, знает это он?
Вновь весна и скоро лето.
Я живу – это не сон.



 * * *
Я тебе говорю, ты отводишь глаза.
Отчуждёнными падают фразы.
Роковое затишье, что дальше, гроза?
Мы далёкими стали не сразу..

Это следствие наших амбиций немых,
Не реальных, завистных желаний,
Мелких ссор, дележа и придирок пустых
Слов язвительных в цель попаданий.

По инерции тащит годами вперёд,
Жизнь меняет цветные картинки.
Встречам и расставаниям равен ли счёт?
Не причины ищите, причинки.
 
То, что было уже, не воротишь назад,
Наше знание промахов опыт.
Пусть я буду всегда и во всём виноват.
Мой характер огранкою добыт.



 * * *

Эй, девочка, не надо грустных глаз.
Не стоят слёз твоих неверные мужчины.
Там, где-то, решено уже за нас
Течение обыденной рутины.

Мы можем лишь украсить эту жизнь,
Ночами забываясь от унынья.
А утром я скажу тебе – «Проснись».
Не думая о том, что все мы свиньи.




Апрель – одиннадцатый день.
На завтра обещают лето.
Капрон – красавица надень,
Оформив линии дуэта.

Ведь ты не знаешь, завтра снег,
В ноль вероятностью под праздник.
Весенней поросли побег
Укроет в белый непролазник.

Повалит ветер дерева
К теплу оттаявшие соки.
И не расти теперь трава
И не учитывайте сроки.

Зимы прощальный, дерзкий жест,
Страстной неделею знаменьем.
Напоминанием, что крест,
Тебе нести, Москва – терпеньем.
 12.04.98.Балашиха.

 * * *

Вечер тихий, осенней листвою
Стелет землю увядшим ковром.
И сереющей мглою немою
Гипнотическим падает сном.

Шепчет высохшими деревами,
Манит душу туманами грёз.
«С нами» – молвит чуть слышно – «Будь с нами».
И дождинками капает слёз.



 Лист.

Зелёный лист – теплом согрет домашним,
Стекло лобзает, а на нём другой
Причудливым узором замерзает.
Дитя зимы. Серебряный изгой.
Мне летом улыбнувшийся вчерашним.

Весенний солнца луч его стирает,
Он вниз струится маленькой рекой,
Спеша от жадных глаз скорей укрыться.
Я эту влагу соберу рукой,
В горшок цветочный, пусть она питает

Зелёный лист, что так к тому стремится,
Что бы расти и быть самим собой,
Покачиваясь медленно от счастья,
Что он теперь наполнен вдруг тобой,
Что на стекле пытался им отобразиться.

 * * *


Нас иллюзорно сталкивает время.
Мы будем до, и после встречи в фас,
Проращивая дней случайных семя,
Делить их мыслью искренности глаз,

С тобою вместе. Дай мне искру знанья,
Ту, что тревожит, будоражит ум.
Без лишних слов. От голоса молчанья.
Суть речи внутренней не внешний шум.

Отобразившись через призму взгляда,
Наполнившись дыханием небес,
Мир внутренний, извне пришедший, рядом
С уже прошедшим обретает вес.

И каменною мудростью ложится,
Стук сердца, учащая – бремя, пресс.
И от него ночами плохо спится,
Глагольной рифмой бьёт мне, до диез,
Часов настенных колокол упрямый.



 * * *

Муха замученная мыкается,
Тыкается усталыми крылышками
В стекло. Слабыми лапками брыкается.
Влекло к свету последними силушками.

И лежит теперь дура скрюченная,
Не наученная, эх – бедолажечка,
От забот мирских отключенная.
Веничком тебя подмету – бедняжечка.




 * * *

Колосс огромный – мир бездонный,
Квадратами в меня глядит.
Я по Москве хожу бездомный,
Она мне светит и не спит.

Ну что, за мною наблюдаешь?
Я по тебе брожу один.
Ты знаешь, милая, ты знаешь:
Не твой, красавица, я сын.

Увы, как многие – приезжий.
Прохожий твой, остался тут.
И что-то за сердце мне держит,
Хоть знаю, что нигде не ждут.

За суетой твоей столичной,
За равнодушием вершил,
Родной ты стала и привычной.
Как без тебя я раньше жил?

Изгибы улиц, шум подземки,
Рёв освещённых автострад:
Аборигены и туземки,
Я рад вам всем. Я рад! Я рад!

И пусть нигде меня не греет,
Расчётом данное тепло,
Моё зерно тебе созреет,
В твоей груди оно взошло.

Пусть не одна судьба разбилась
О чей то перст, звезду, гранит…
Моя, в тебе уже решилась.
И небо над тобой хранит.

 
Оппонентам.

Мне вирши длинные, несоразмерным слогом
Писать не вправе, незачем и не с руки.
Витиеватость фразы вычурной, едва ли
Одобрят съевшие пуд соли знатоки,
Благоволящие классическим истокам.

Им, искушённым в рифме, подавай скрижали,
Ударов времени державших молотки.
Не признанные выше, разве только богом
И смертных скук не наводящие тоски,
И направление новое что` б открывали.

Голов мятущихся переизбытком знаний
Писца фальшивый пафос сразу уловим.
Ему нагромождённый хаос спрятать нечем.
Ума рождение – разрушен будет им,
Сия бессмысленность прикрытая стараний.

Пройди селекцию негласным этим вечем
И будешь долго в памяти его храним.
Из уст в уста вольёшься в вечный мир преданий,
Простым и ясным словом непереводим,
Об истине. К далёким восходя предтечам.

 * * *

Вьется дым от сигареты,
Тлеет праздный огонёк.
Я давал себе обеты,
Ты последняя и, ёк,

Сжалось сердце сожаленьем
И подумал, как же так,
Вот ещё стихотворенье
Связью вышло под табак.
 



 * * *

Больше хрупкая ваша рука
Мою голову не приласкает.
В сердце боль и немая тоска
Во хмелю плоть иглой упрекает.

Как же короток был наш роман
И вы сами так коротки были,
Что духов мимолётный дурман
Вы нечаянно в ветре забыли.



 Прощальное.

Я в пыльное стекло вагона
Твой отпечаток губ поцеловал
И в разные концы перрона
Мы между прочих взяли интервал.

По нарастающей вращенья,
Колёсных пар вокруг своей оси
Весомый вид перемещенья
По параллелям ритма ты вкуси.

Под мерный стук стыков деленья
Отрезки времени состав смещал
И сменой плана, угол зренья
За сменой вёрст твой мозг оповещал:

О новых впечатленьях гона,
О своих днях в сегодняшней Руси,
О том, что у любви закона
Кроме разлуки нету. Ты спроси.

 * * *

Пересечение орбит,
Грозит обычно столкновеньем,
Телам с направленным движеньем.
И катастрофой им сулит.



 * * *

Столицу печали крестом повенчали
И в дальнюю даль обрекли.
Едва ли вы думали, знали едва ли,
Куда слёзы те утекли.



27 сентября 1999.

Куда же я дел карандаш?
Да, вот он. Простой. Ну, так что же…
Сегодня родилась ты, наш
День прожитый с криком,

Мы тоже: Осенним дождём упадём
Твои окропляя ресницы.
И с капелькой влаги уйдём
На жизни немые страницы.

И время нас всех унесёт,
В тот день, перемешанный с дрожью.
И вспомню души свой полёт,
Как сказано – «Милостью божью.

У вас, уважаемый, дочь,
Сегодня на свет появилась.
Со снегом, в сентябрьскую ночь,
Супруга твоя разродилась».

Шли годы. Не видел тебя.
Всё против – она, расстоянья.
Виню ли её и себя,
За долгие лета молчанья?

Не знаю, не знаю, – пойми,
Зачем это всё с нами всеми.
И тоже, как данность прими
Разлуки нелёгкое бремя.

Родная моя, без меня
Ты вырастешь, папы не зная.
Я ж, милая, не было дня,
Где б ни был, тебя вспоминаю.

 

 * * *

Две тысячи второй январь
Расклеился холодной влагой.
На небе рваной тряпкой хмарь
Роняет слёзы нищей скрягой.

Дороги в прошлое ушли,
Сугробы сочные раскисли,
Вороны сонные сползли
Алкать подтаявшие склизли.

Сереют мокрые дома,
В фундамент, всасывая брагу;
С ума сошедшая зима
Мне тычет в нос хмельную флягу.

Я выпью сточную капель,
Не достоявшую до срока;
Осадком в высохшую ель
Со мною выпадет морока…

И не проросшая трава,
Обманутая ожиданьем,
Запутает в корнях слова
Надеявшимся ожиданьем.



 * * *
Январь, Таганка, дождь идёт
Весенней музыкою альта.
По лужам дом со мной плывёт,
Скрываясь кромкою асфальта.

Он отражение своё
От шага моего меняет,
Переполняет до краёв
Суть глади. И не ищезает.

До завершения кивка,
Перемещаясь по значенью,
В монументальность, что века,
Гранят по водоизмещенью.
 27.01.2001.Москва.



 * * *

Случай твой под червовым тузом
Неприкрытою чёрной дорогой;
По косому дождю мы с тобою пройдём
Над следами. Босой недотрогой.

С нами утренней порослью ветреной мглы
Проберётся туман сквозь полетья:
Нам улыбки пролётные низменно злы.
И качаясь, полощутся плетья.