Хранитель мудрости в мире горько страждущих, ослепленных мраком2

Эльфы с гномами прячутся в кронах дерев и преддвериях гор,
Мутным взглядом когда новоявленный диск претворяет свой лик:
Стаи яростных орков в тот миг наводняют подлунный простор,
Чьи капканы расставлены пастями на чужеродный гнойник.
Все леса будут пожжены – оркам подчас ненавистны они;
Для влюбленных во тьму недоступное знание – бич роковой:
Не понять, что настигнуты и сочтены! Беспристрастность гони!
И прими же одну из нечетких сторон в их борьбе вековой.
Они чувствуют магию в сложной канве дуновений ветров,
В иерархии необоримых воздушных потоков имен,
Слышат песнь старика, что летает меж судеб, времен и миров
И провидит горенье высоких свечей благодатным огнем.

«Предавший все бездетный гном,
Что скажешь ты, О Дух Познанья?»
«Да он бежал от вас, как сон,
На расставаний расстоянья
И, тварь, с собою прихватил
Источник первозданных сил!»

«Но какова твоя цена,
Хранитель будущей эпохи?»
«Не хватит злата, серебра,
Ведь ваши кладези убоги
И непомерно велика
Щедродающая рука».

«А ты не лжешь, безумный рек?
Быть может, все ему не мило,
Но он не бросит нас вовек!»
«Тебя неведенье сгубило.
Верна мне юная паства,
Я – триумфатор торжества».

Я черный маг, виновник торжества –
Ему-то предначертано свершиться!
Того желает юная паства,
Что у моих подножий копошится.

Что скажешь ты, развратный старый гном?
Твой разум полон грубой древней силы,
Носитель коей, вечность влеком,
Отринулся, и с ним его промилы.
Воспрянуть ей не дадено! Но ты –
Куда упрятал проторное бремя,
Предавший все! Кольчужные персты,
Что издревле кормили наше племя,
Обращены ко мне. В урочный час
Сюда нагрянет боль воспоминанья,
А с ней придет, заранее згадаз,
Ну, как и я, и алчущий познанья,
Как я… Что мог тебе он предложить,
Когда, как я же, обивал пороги,
Просил, грозил, пытался ворожить,
Искал к твоим стезям пути-дороги.
Я вижу, Етун. Что ж, наверняка,
Был куплен за металлы и каменья,
За чашу, что бездонно глубока…
Кто был здесь? Каковы его знаменья?
А, узнаю, то бывший мой кумир,
Неистовство копивший терпеливо.
А я-то думал, кто мутит эфир?
Дождался он – и рушит горделиво…
Но я отвлекся. Не заставь меня
Прибегнуть к боевому заклинанью –
Поднадоели. Мне без них – ни дня.
Что есть цена отхоженному знанью?
Ответь же – я томиться не привык
И не люблю молчаньем тяготиться».
И гном издал тот долгожданный рык:
«Тебе со мной вовек не расплатиться!»
«Что непомерно высока цена,
Я знаю, Етун, - клятва нерушима.
Не мною будет признана вина –
Но будет ли она непогрешима?»
Старик разрезал жестами туман –
Порубленная тьма к ногам валилась –
Из ниоткуда – призрачный обман! –
Прекрасной девы новизна явилась.
Она была прекрасна, как заря,
В чьих дланях заключен источник света,
И локоны струились янтаря,
Освобождая от веков навета.
Чьи ногти осязали пустоту
Стальными наконечниками копий,
Что посвятила эту красоту
Во имя приглянувшихся утопий.
«И содран шлем, и дьявольских пород
Дитя пред миром гордым ликом стало.
Ее овеял солнценосный год,
И блеск ее – не столько блеск металла! –
Промолвил гном, не отведя глаза, -
Мне, право, было нечего стыдиться,
Когда ее хрустальная слеза
Моей душе велела расслоиться,
И та покорно вняла. Что ж теперь?
Я знаю эту деву, сколько знаю!
Я загнанный, кровящий дикий зверь!
На что! На что! На что я уповаю!..»
«Что это полноправная цена.
Ведь знанья сего мира я владелец.
О том просил я бога. Бог – стена.
Но я взлетел на крыльях тех метелиц,
Которые меня да вознесли!
Я обморозил веки, и отныне
Я их не смежу. Летопись вели –
Продолжат – но отнюдь не в желтом сплине,
Как было, пясти древние мои.
Зима же божьим промыслом жестока –
Не знать мне сна, едино – ночи, дни –
Искусственность их боле, чем глубока!..
…Что скажешь о цене, мой добрый гном?»
Целуя те взволнованные бедра,
Он женственность лишь заклинал, и в нем
Рождались муки сладостного одра.
Она брала его за рукава
И уводила в звездные сиянья,
И серебрилась мудрая сова,
Ведя их, как живое изваянье.
И все могли действительно узреть
Светил небесных разных бестиарий,
Их злато, серебро, их бронзу, медь –
Враги костры готовят – умереть! –
В вас нет нужды, о доблестный триарий.
Увеченная, отступила Тьма –
Ее дорастерзают катафракты.
Волшебника наполнилась сума –
Он вынес из пещеры артефакты.
«Предавший все, он верен был любви –
Их древний страж, и потому простятся
Ему грехи все тяжки – на крови
Косым крестом ему перекрестятся
Мои благословленья, ибо он
Последний грех свершил на лоне мира.
Но коль была поставлена на кон
Любовь – и да продлит века им лира!»

03 января 2001 г.