3. Бон Ами

1.

- И на хера было так орать, - думала я, убирая со стола.

Кофе был давно допит, солнце светило вовсю, и вечер скорее приближался, нежели был в изрядном отдалении от наступившего для нас утра… За столом на моей кухне пили кофе я, мой Любовник, и Бон Ами. У каждого было свое утреннее настроение.

У Бон Ами чуть-чуть разнеженное, немного настороженное, в целом пофигистичное, так как Любовник мой, игравший не последнее место в его карьере, и фактически подложивший нас в постель друг к другу не мог выглядеть грозно, и Бон Ами хоть и боялся праведного гнева моего солнца, но и понимал отлично, что случись чего, - один телефонный звонок, и законная змея-гадючка, высосет из благоверного все соки, а нам ничего не будет, так как есть на то куча моральных и материальных (а каких не скажу) причин…

Любовничек мой сидел насупившись, как грозовая туча и понимал, что разразись скандал, мы оба (любовница, с которой уже вместе целый год, и ведущий молодой специалист) ускользнут рука об руку в светлое будущее, и, хоть и разойдутся на первом же перекрестке, грустить о нем будут весьма навряд ли, а если и будут, то скорее не по нему, а (играет песня из фильма «Кабаре» с Лайзой Минелли, про мани мани). И то недолго, так как эти два мопса отлично натасканы по жизни вкусно есть и сладко спать, и уж без кусочка пирога точно не останутся. Девчонка то уж точно. Да и Бон Ами не пропадет…

Я сидела и старалась справиться с охватившим все мое существо равнодушием. Тотальной апатией, если можно так сказать. Оргазмы я получала по прежнему. Каждый оказавшийся в моей койке, был не случайным, а понравившимся мне самцом. Однако чувство, что жизнь моя подобна оторвавшейся на американских горках тележке, которая мчит по шоссе, по встречке, избегая лобовых столкновений, чудом уцелевшая, вызывающая у прохожих восторг и зависть, на самом деле давно не управляема, а если и есть кто-то или что-то, контролирующее ее, - просто парочка низменных инстинктов, как то вкусно поесть и сладко поспать…

- Мальчики, а давайте не будем делать из этого драму, - цинично предложила я… Давайте выйдем из дома, съездим в «Прованс», закажем рябчиков (хихихи, я то знаю, кто у нас платит за рябчиков, а нечего было с утра в дверях корежится, и соседей в мою личную жизнь просвещать, тоже мне проблема, у любовницы есть любовник, за женой бы лучше следил), выпьем вина, и разъедемся по домам…

- Только Вам еще одеться надо сначала, - завел свою волынку Любовник.
- А мы быстро, минуточку, - подвякнул Бон Амии.
- Никаких минуточек, если одеваетесь больше пяти секунд, и если хоть один поцелуйчик, застрелю на хер, –мирным таким голосом.
- Его? - повернулась я.
- Давай по мужски – ее, а сами тяпнем. У нее там сыр с коньяком в холодильнике, - подмигнул Бон Амии.
- Он меня дольше знает!
- А я – ценный сотрудник!
- А я умею красиво делать то, что ты умеешь только в согнутом виде в день раздачи ****ячек на работе…
- А я….
- Хвост от соловья, - взвизгнула я, и рванула кабанчиком в комнату, ибо в голову мне полетела увесистая такая думочка…
Все рассмеялись, и через два часа, пожирая рябчиков и сыры в «Провансе», запивая их красным вином, колбасясь в биллиардной, никто даже и не думал о том, что чуть было не произошло утром на кухне. Наоборот нам всем (троим, троим, а не двоим) было смешно, что Пан Любовник, влетел с утра в квартиру агонизирующей газелью, и галопируя по комнате и показывая дамский пистолетик, грозился нас порешить. И кого? Тех, кто был для него ближе всех на свете. Скорее не второй, а первой, настоящей семьей…

2.
- Осторожно! Двери закрываются! Следующая станция Новогиреево…

Загрыз меня этот мерзкий город. Все бегут и торопятся. За три месяца здесь, я так и не научилась красиво пить «Чинзано», спать с незнакомцами, хоронить свою душу, принимать такси, как должное… Вместо этого трясусь: на автобусе, на метро, на трамвае. Работаю! О, ужас! Каждый день!!! Сплю по шесть часов в сутки и третий месяц ничего не могу себе купить. Зато плачу за съемную страшенную хату после пожара, и ничего вокруг меня не происходит… Ничегошеньки! Ничего! О боже мой! Что делать?! Наверное придется занять поводок у моей таксы и повеситься под шумок где-нибудь, чтобы хоть людей побольше переполошить…

За три месяца появился один новый знакомый, в общении с которым себя упрекнуть нельзя. Скорее похвалить. Женат. Не люблю женатых. Пока. Люблю ничего… Ничего не осталось мне бедной, как смотреть в витрины магазинов, завидовать красоткам из такси, и тем паче на собственных авто, облизываться на деньги, шмотки и дорогие вина из карт, не игральных, а, мать етит твою, винных, да возить на выходных маме в провинцию постельное белье на постирушки…

Слава богу появился старый мобильный телефон…

- Кыся, завтра банкет в пять. Да. Никаких красных брючек! Поэла? Я хочу, чтобы тебе жилось нормально. Поэла? Завтра едем в магазин. Поэла? Куплю сам и выберу сам! Отдашь, когда отдавать долги сможешь… Живи пока. Вкус у тебя к жизни есть… Вот и наслаждайся…

В магазине, путем скулежа моего громкого, упирания всеми лапами и прочими важными доказательствами женской правоты, вместо платья с хвостом и прочей мурни прикупили мне вполне удобоваримую жилетку замшевую, к ней брючки рыжие в тон, и сандалики оранжевые, причем насчет последних мы с другом скулили на пару громко, рассыпаясь в аргументах, покуда не победила моя женская убедительность, а именно возможность брать на два тона выше …

- Кыся, запомни, того, кого я приведу – спонсор, и вовсе не надо спрашивать у него женат ли он, нет ли, а потом долго радостно повизгивать, вперив глаза в фото спиногрызов и благоверной гюрзы. Усекла?! Сиди, пей «Чинзано», и будь попроще. Все таки, город ученых за спиной… Физическое притяжение, - подмигнул друг и смылся…

3.

... Главное унять дрожь в руках, унять дрожь в ногах, не дергаться, не впериваться в одну точку, проявлять ко всему происходящему легкий интерес, но все таки интерес, улыбаться так, чтобы по лицу бегала не улыбка, а тень ее, чтобы носок ботинка был направлен к заинтересовавшему…

А не в ****енку ли все? – подумала я и села на оттоманку подогнув одну ногу, выпялилась на все происходящее и замерла, точнее потеряла глаза на тетке в платье с хвостом. Было холодновато. Маститые гении приходили в Дом фотографа в шубах или, что приятнее, в накинутых на плечи куртках из «Бенеттона» а-ля брезент, а шалупонь типа меня и мне подобных рядилась в дорогие наряды, напоминая стадо сбесившихся павлинов, которым всем одновременно понадобилось усесться возле кормушки в ожидании пары крошек, да и то, далеко не каждому предназначенных. «Чинзано» делал свое темное дело, и вместо тени улыбки на лице моем появился оттенок мрачности, и, кажется, каждый второй, хоть немного умеющий читать по глазам, мог бы запросто догадаться, что одной мыслью в моей голове было не завалить самечика побогаче, а взять базуку и… ****уть по совхозу к чертовой матери… К богоматери… Да к любой, нах, матери, только бы подальше отсюда, от просящих теток, виляющих хвостами, продажных мальчиков играющих мышцами, от всего этого зоопарка сбесившихся павлинов и павианов, страусов и гиен, мартышек и крокодилов…

- Вот! Познакомься! Андрей! Известный журналист – дружок улучив секундочку пнул меня, и нарисовал на лице улыбку чеширского кота, став похожим при этом на дауна, которому только что пообещали мороженное. Я улыбнулась. Друг за спиной у Андрея скривил рожу, давая понять, что улыбка скорее похожа на перекос, что сижу я сутуло, мрачно вцепившись когтями в бокал с «Чинзано», что твоя бабушка в метро в ридикюль…
- Скучно? – журналист улыбнулся тепло и мягко. – Хотелось прижаться к нему, скривить рот и заплакать по детски, размазывая тушь.
- Да. Не могу понять, что происходит вокруг.
- Тебе понравится. Не сейчас. Позже.
- А сейчас? Пустота? – захотелось разреветься, чтобы всем этим дурам стало стыдно, чтобы портные не пришивали к платьям уродские хвосты, чтобы мальчики, место которым в девичьих сердцах не продавали бы себя старым крысам за дохлую статейку в глянцевом мерзком журнале…
- А сейчас – домой. – покровитель подмигнул, взял меня за локоть, и подвел к стойке с напитками. Ловко соорудив мне коктейльчик из «Чинзано» с каким-то соком, вложил стаканчик в ладонь, приобнял за плечи, и повел к выходу. Друг показал рукой «Победа», подмигнул, и потерял ко мне всякий интерес. Миссионерство заканчивалось, надо было подумать о себе.

4.

Мы с Андреем сели в машину.
-Куда? – спросил водитель…
- В «Смену». Тебе понравится, - улыбнулся он.
- Ни одной новой дырки? – кривовато пошутила я.
- А что, открыли новые?
- Да нет. На все есть цифра три: три орешка для Золушки, три испытания, три дырки на теле у женщины…
- И одна душа на двоих…
- И две души на двоих. Когда одна, считай – калека.
- Слияние?
- Скорее поглощение…Всегда любит кто-то один…
- А второй?
- Позволяет себя любить…
- А ты?
- Хочу еще «Чинзано»…
- Нда… Подарок…
- Подарили? – усмехнулась я…
- И даже упаковали…
- Праздник?
- Да нет. Так просто…
- А подарок нравится…
- Не знаю, боюсь, что под упаковкой скрывается еж…
- А может змей?
- Нет. Коварства и мудрости ни на йоту, а брюшко мягкое. Слезы в глазах учел…
- Мерзко…
- Просто не хочется быть хуже…
- Фф.. Тех, кто носит платья с хвостами?
- Да, и их тоже…
- Не замечают…
- И не заметят, пока не попадешь в соответствие…
- А не захочу?
- Выйдешь из этой игры и попадешь в другую…
- Лучше?
- Все относительно лучше чего-то, но и хуже тоже…
- Так тебе нравится подарок? – повторила я, запечатывая рот поцелуем…
- Мммм… Новогоднее исполнение желаний…
- Орудие к бою! Залп… по одиночеству…
- «Чинзано» есть и у меня дома, - сказал Андрей, и голос стал прерывистым и хриплым…