Когда смотрю на мир...

Когда смотрю на мир, бескрайний и суровый,
Чей ветхий силуэт в поток столетий врос,
Я думаю о том, - и верю мысли новой, -
Что каждый человек - живой Иисус Христос.

Да, сравнивать нельзя. Но также, дни за днями,
От скрежета зубов до синей высоты,
Корёжа прах земной кровавыми ступнями,
Мы тащим на себе тяжёлые кресты.

Смотри: не ты ли там под ношей деревянной
Влачишься, словно тень, сквозь жёлтые пески?
И не твоя ль спина сплошною чёрной раной
Вдруг стала от трудов безжалостной руки?

А перед тем рабы глазели снизу гордо,
И брызгали слюной в припадке злой возни,
И, выставив вперёд лоснящиеся морды,
Горланили взахлёб: "Распни его, распни!.."

Смотри: не твой ли лоб венцом терновым сдавлен,
И, видя красный пот, ликует злая рать,
И не в твою ли плоть тяжёлый гвоздь направлен,
Чтоб мясо от костей со свистом отодрать?

Все харкали в тебя и копьями кололи,
Пока тащился ты кровавою тропой,
И вот под звон гвоздей ты взвыл от дикой боли,
И корчишься как червь над бешеной толпой.

Но разве ты один? Хватая воздух ртами,
И рядом, и вдали - скорее оглянись! -
Такие же хрипят. И вся земля крестами
Усеяна, как звёздами синеющая высь.

И непосильный путь, и град плетей, и слёзы,
И судорожный стон, и пытки страшный час,
И жалящие плоть железные занозы
Хранит жестокий рок для каждого их нас.

Грохочет небосвод свинцовыми дождями,
И месяц ловит мглу в серебряную сеть,
А мы из века в век, зачем, не зная сами,
Твердим один обет: терпеть, терпеть, терпеть.

Но вот, однажды, сжав немеющие пальцы,
Мы повернём лица мучительный оскал,
И обратим свой взор к такому же страдальцу,
К тому, чей горький крест неподалёку стал.

И что же? Видим мы сквозь дрожь предсмертной скуки,
Что каждый, кто распят - отъявленный злодей.
Презренья мы полны, узрев свои же муки
В истерзанных телах ближайших к нам людей.

Мы все познали боль, изгнание и беды,
Нам подносили желчь к запёкшимся губам...
Так почему тогда распятого соседа
Черним, подобно тем горланящим рабам?

Сквозь корчи на кресте случайно вдруг заметив
Молящие глаза собрата своего,
Решительно плюём, в глаза прицелясь эти,
И с радостью зверья спешим проклясть его.

Неся нелёгкий крест от колыбели к гробу,
Доводим мы сердца до твёрдости камней,
И как бесценный дар свою лелеем злобу:
Чем ближе смертный час, тем души всё черней.

И вот, ослеплены таким порочным кругом,
По воле палачей все выстроены в ряд,
Распластаны судьбой, оплёваны друг другом,
С крестов мы прямиком отчаливаем в ад.