Ставшее песней

Уважаемые Поэты и ценители Поэзии!

Его звали Генрих Иванович Наан.
Он родился в 1937 в Ленинграде,
Официальная версия – в 1975 году ушел из жизни сам.
В 1974 году пять томов его произведений были приняты на хранение в Пушкинский Дом, но до сих пор напечатаны не были.
В 2005 году я предпринял робкую попытку послать его стихи нескольким издателям, но безрезультатно, не то время…
Сегодня, в доминирующей атмосфере стяжательства, массовой утраты морально-этических ориентиров, мрачной узурпации человеческого сознания и Духа, стихи Генриха Наана еще более актуальны.
Уверен, что выполняю последнюю волю отца и передаю его произведения на суд читателей через данный сайт.
И да успокоится душа его! Аминь.
Спасибо создателям сайта за эту возможность!
Надеюсь, что размещению стихов Г. Наана будет способствовать не только мое желание, но и созвучие читательской аудитории.
Сергей Наан


СТАВШЕЕ ПЕСНЕЙ



ЛИРИКА



СТИХИ. ПОЭМЫ.



"О, я хочу безумно жить!
Все сущее — увековечить,
Безликое — очеловечить,
Несбывшееся — воплотить!
Александр Блок

 
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ



ЦВЕТЫ ОСЕНИ



СТИХОТВОРЕНИЯ



«Слишком я любил на этом свете
Все, что душу облекает в плоть…»
Сергей Есенин

 
МАСЛЕНИЦА

Не слыхать голубей перезвонницы,
Держат крыши капель навесу
И зима, изнывая в бессоннице,
Распустила метели косу.

Слилось небо с землей за овинами.
В окнах изб заискрился огонь;
И стаканы наполнились винами,
И рассыпала трели гармонь...

И зима, слыша пьяные здравицы,
Улыбнулась весне, как врагу,
С бесшабашностью русской красавицы
И умчалась на тройке во мглу!

 
***

Даль яснее. Солнце выше.
Расправляет крылья день.
Снег сползает с теплой крыши,
В голубую прячась тень.

Голубь лужу клювом пашет,
Ловит солнце в глубине!
А оно беззвучно пляшет
На бревенчатой стене...




ЛЕДОХОД

Здесь в эти дни угрюмого не встретишь,-
Все оживает, внутренне цветет!
И старики и маленькие дети
С улыбками глядят на ледоход.

И радость, осознав первопричину,
Покров холодной, давящей тоски
Взломала - как подтаявшую льдину, -
Кипенье пробудившейся реки!

 
***

Виснут на сучьях слезы апреля…
Грусть это? Радость? - Поди, отгадай.
С ночи до полдня носились метели
С яростным стоном встревоженных стай.

Ветер сомкнул посиневшие губы...
Вся в ореоле прощальных лучей
Ель с отсыревшей игольчатой шубы
Снег отряхает ладонью своей.

Дышит холодной испариной вечер.
Ближе и ближе становится даль.
Зябкой березке на белые плечи
Зорька накинула алую шаль.



***

Облака проплыли, как колечки.
Солнце в пойме пляшет, как блесна!
Бахрому ольшаника над речкой
Обметала зеленью весна.

Снова голос песня обретает,
Тени грусти падают с лица.
Только что-то сердцу не хватает,
Чтобы стать счастливым до конца...
 
***

Огни деревни смотрят робко
И гаснут в дымке без следа.
Весна меня по мягкой тропке
Несет неведомо куда.

Спокойна ночь, как сон ребенка.
Последний край зари погас,
И с небосвода месяц тонкий
Лукаво щурит желтый глаз.

Стою средь рощицы весенней,
Взгляд запрокинув в вышину,
И счастлив тем, что пел Есенин
Про эту самую луну!
 
***

Пронзило солнце березняк,
На запад вытянулись тени.
Туманов синий полумрак
Пополз из рощицы весенней.

В скользящем веере лучей
Таится легкой грусти нега…
Лежит под пологом ветвей
Последний ком сырого снега.

Все ощутимее весна
От ранних зорь, возни грачиной…
И речка, вспрянув ото сна,
Стучится в берег рыхлой льдиной.
***

Черемуха в белой фате подвенечной
Стоит, улыбаясь весне...
Все кажется добрым, счастливым и вечным,
Как майское утро во мне!

Из рощи туман выползает пугливо,
Искрится мозаика крон!
И ласково треплет зелёную гриву
Ладонью зари небосклон...
 
ЭТЮД С НАТУРЫ

Ловят солнце берёзы в голубой вышине
Улыбаюсь подснежникам, улыбаюсь весне!

Грусть и тихая радость в моем сердце живут;
Улыбаюсь влюбленным, что подснежники рвут!

Богатырскую песню трактора завели, -
Улыбаюсь я срезу разопревшей земли!

Вьется птаха над полем, колокольцем звеня…
Улыбаюсь девчатам, что глядят на меня!

Взгляд у смуглой блондинки
Нежной грустью томит…
Улыбаюсь я сердцу, что "люблю" говорит!

Улыбаюсь я людям, их великим делам, -
Улыбаюсь России так, что больно вискам!
 
***

Как хорошо мечтам предаться…
Как хорошо с тобою мне
Вот в этой жаркой тишине.
Над лодкой ивы серебрятся
И улыбаются во сне.
Тебе ли? Мне? Обоим нам?
Или чьим-то сбывшимся мечтам?
И пророни улыбку ты
В глаза чуть вспененной воды.

За тучей свет - улыбки нет...
А я ищу в тебе такую,
Чтоб смыло тучу грозовую.




***

Жарко дышит вечерняя хмарь.
Сосны шапки закинули в небо.
И весны голубой календарь
Припорошен черемухи снегом.

Все как будто привычно на вид,
Даже кажется детским немножко...
Но могучая сила кипит
В горьковатой ольховой сережке!
 
***

Не нужна мне тайна твоих глаз, -
Не хочу в них видеть затаенность!
Расшибался я уже не раз
О пустую, черствую влюбленность.

Ты мне пламя ласки подари,
Опечатай губы поцелуем!
И тепло малиновой зари
На щеках поблекших засвечу я.

Не играй со мною, не играй,
От любви слова мои немеют...
Грусть-тоска пролилась через край,
Но душа от этого - полнеет!

У большой любви язык простой:
Разделяют чувства даже звери!
У меня есть ключик золотой,
Да не знаю, есть ли счастья двери...
 
***

Тихий хруст валежника,
Шепоток хвои...
Синие подснежники,
Как глаза твои.

Ветер рвется с кручи,
Хмуро смотрит ввысь...
Прогоню я тучи, -
Только улыбнись!

В сердце мая просинь
И цветенья зной,
А во взгляде - осень,
Что пришла с тобой...

Подними ресницы,
Хоть бы невзначай, -
Я спою, как птица,
Прославляя май!
 
***

Оставь меня, тоска! Жизнь взята с бою:
Я полюбил, надеюсь, верю, жду...
Затей со мной смертельную вражду –
Сегодня я того, как будто, стою!

Сухим листком уж больше не качаюсь,
На ветер шуток не бросаю слов.
Я каждый миг на доброе готов,
И сам себе нередко улыбаюсь!

Я вижу, что не так уж тесен Мир,
Что даже я теперь кому-то нужен…
Любимая! Копеечный наш ужин
Я не сменял бы на багдадский пир!

Тоска моя! Не тронь меня, не тронь!
Не доноси других красавиц взгляды, -
Сильнее ворожбы Шехерезады
Моей любви чуть теплая ладонь!

Жизнь без неё никчемна и пуста,
Как голос вопиющего в пустыне...
Я человек без дна, без середины;
Любви иль все, иль холм ей без креста!
 
***

Дуэт шагов на лестнице затих.
Прощаемся без наигрыша муки...
Как счастье мы делили на двоих,
Разделим боль осмысленной разлуки.

Стою один у черного окна.
Подрагивают гулкие пролеты...
Уже за полночь. Осень. Тишина.
В душе - незаполнимые пустоты.

Пугливо тени смотрят из углов
На фонарей желтеющие лица,
И тянутся в разрывах облаков
Созвездий голубые вереницы...
 
НОКТЮРН

Звук оборвавшейся струны
Сродни печали нелюдимой...
От фонарей, под свет луны
Иду, тревогою гонимый.

Хочу безмолвное понять:
Природы сон, пространство, время,
В себе стихию обуздать,
Поймав тоску души за стремя!

Грустящей рифмы колоски
Уж начинают осыпаться...
Да, легок бег моей тоски –
За ней во веки не угнаться!

Не трону зимней тишины.
Ища у таинства изнанку:
Пускай разгадывает сны
Ученый муж или цыганка.

Пусть тени вновь скользят за мной,
Опять родня меня с тоскою...
Все расцветает под луной:
Душа с любовью, Русь - с весною!

Ценю безмолвье зимних уст -
Есть только в тайне постоянство!
Пусть будет мглой стихия чувств
И время, вечное в пространстве!

Звук оборвавшейся струны
Сродни печали нелюдимой...
От фонарей под свет луны
Пойду к чужой мне, но любимой…

Пойду сегодня налегке
Давно нехоженой дорожкой
Туда, где в синем далеке
Уютно светится окошко.

 
МЕТЕЛЬ

Туча в сумраке печальном
Наползает на зарю…
В тонких платьицах венчальных
Жмутся липы к фонарю.

Как в классическом балете,
Пара к паре встали в ряд,
И дрожит в зеленом свете
Их таинственный наряд.

Мчится ветер в белой маске,
Свищет ветер во всю мочь!
И глядит на эту сказку
В круг сомкнувшаяся ночь.

В путь пора. Прощай, виденье!
Грустно ночью одному.
Тускло смотрят окон звенья
В посеребренную тьму…

Шёл и шёл. Робел немного.
Залепил глаза снежок.
За деревнею дорога
Вдруг исчезла из-под ног.

Оглянулся с дрожью в теле,
Проклиная снегопад,
Но освистанный метелью
Потащился наугад!
 
***

Январь. Январь... Деревьев перезвон.
На крышах льда прозрачная каемка.
В окне зима, спокойная, как сон,
Измученного ласками ребенка.

Вот засветилась первая звезда
Так нежно, как любовь в своем начале,
Как откровенье... ... Но в мои года
Любовь неотделима от печали.

Стальную ночь мерцаньем серебря,
Проплыл во мглу платок заиндевелый…
И снова грусть, как зимняя заря,
Колышется в душе оцепенелой...
 
ЧЕРЁМУХА

Зарю покрыла туча снеговая,
Померкнувшую даль не проглянуть...
Бессонная, грустящая, немая
Стоит черёмуха, подставив ветру грудь.

Метет январь на половине Шара;
Пройдешь, вернешься, - не поймешь куда...
Одна стоит черёмуха у яра,
Позванивая бусинками льда.

Покрытая прозрачной пеленою
Поникла крона голубых ветвей...
Да, я люблю черёмуху зимою
За то, что нет любовников у ней.

Они придут и ветви изломают,
Когда ты брызнешь цветом снеговым...
О не цвети, черёмуха, средь мая,
Не приноси тупых желаний дым!

Бездушных подманя к себе цветеньем,
Невесть кому цветы раздаришь ты!
И зачернеешь на яру весеннем,
Как жалкое надгробье красоты...

 
ФЕВРАЛЬ

В раздумьях тихих грусть погребена.
Как слово друга, тишина деревни.
Ленивый снег. России глубина.
От холода стеклянные деревья.

Тяжёлых туч редеющий покров.
В разрывах - звезд свеченье ледяное...
Стремнину чувств и судорогу слов
Я прячу под нависшей тишиною.

Мои мечтанья снегом замело.
В часах старинных темп средневековья...
И грустно и застенчиво-светло,
Как будто любишь первою любовью.

Любовь и грусть - таинственный союз,
Источник добрых сил и вдохновенья!
Любовь и грусть - звено железных уз,
Несъемлимый замок уединенья...

За снежной мглой - словесная война
И недругов мучительные бредни...
В раздумьях тихих грусть погребена,
Как слово друга, тишина деревни.

Зима проходит. Песни веселей.
Нет-нет просвищет вьюга-говорунья,
И вновь немая музыка полей,
Стеклянных рощ и тихого раздумья...
 
***

Ещё зима. Но я живу весною,
И время мне простит самообман!
Тускнеет снег, и солнце, голубое
Смущенно улыбнулось сквозь туман.

Весна - для сердца зыбкая отрада:
Её пороки знаешь, как свои.
Но после скорбных песен снегопада
Себя ей доверяешь, как любви!

 
ОТЪЕЗД ИЗ ДЕРЕВНИ

Дедушке Егору - последнему
извозчику с бубенцами.

Я уеду из деревни,
Распрощаюсь на заре.
Загрустит домишко древний
На заснеженном дворе.

Опечалится старуха:
"Расстаемся до весны!"
Пес во след залает глухо
На пол четверти луны.

На санях багажец тощий,
Золотой соломы ком...
Дед Егор последний возчик
С легендарным бубенцом!

Грустно мне над тишью зыбкой
Рявкнет синий тепловоз,
И забьет полозьев скрипку
Прозаичный стук колес...

Видит белая равнина
Не во сне, а на яву:
Мы летим в санях старинных,
Как экспрессы на Москву!

Конь несет сквозь мглы стихию
Раззадоренный вконец,
И звенит на всю Россию
Наш последний бубенец!

В гулком небе звезды пляшут,
Месяц щурится во тьму,
Белой шалью крыша машет
Колокольцу моему...
 
Вечер поздний, угрюмый.
Но теперь не до сна:
Снова непогодь в думах,
Хоть и близко весна.

Все — безмолвья предвестник,
Если вглубь посмотреть...
Соловьи в моих песнях
Разучилися петь.

Соловьиные трели
Растерял я в пути,
И осталось метели
Только след занести...
 
ОКРАИНА

Окраина богата, как и встарь, -
Заборами, сараями, пивными...
На все - один-единственный фонарь
Глядит сквозь ночь глазницами пустыми,

Прошёл автобус тихо, воровски,
Чумазый от распутицы весенней,
И по поселку, как струя тоски,
Скользнули фантастические тени.

Чуть дальше, погруженные во тьму,
Стоят полуубогие жилища;
За ними сразу, - как предел всему, -
Ограда Богословского кладбища...
 
СПОЙТЕ, ЦЫГАНЕ!

Цыгане! Спойте, спойте обо мне,
Пусть под смычками прослезятся струны!
Старик утопит бороду в вине, -
Интуитивно затоскует юный!

И боль чужую зная наперед,
Юнец к себе серьезней отнесется:
Любовь один раз в жизни позовет,
Прослушаешь и эхом не вернется!

...Когда мир станет добрым и простым
От взгляда до небесного светила,
То счастье - с вами. Не играйте им:
Оно ко мне лишь с милой приходило!

Цыгане! Спойте, спойте мне о ней, -
Пусть боль хоть на мгновенье станет глуше!
Всегда утрата кажется больней,
Когда безмолвно распирает душу...

Осатаней, гитара, кинься в плач,
Сломай иль распрями сегодня спины!!!
Цыган с гитарой - лекарь иль палач...
Но мне не нужно скучной середины!
 
ОТТЕПЕЛЬ

Влажный ветер порывисто дышит;
На полслове умолкла метель!
Соскользнула с невидимой крыши,
Рассыпаясь на звуки, капель.

Сердце жаждет весны, - до крика!
Но пока еще только январь,
И капель эта смотрится дико,
Как на Невском живой пономарь.

Облака багровеют и хмурятся.
Слитки льда изрыгнул водосток,
И скользит, вырывается улица
Из-под дряблых, беспомощных ног...
 
***

Сползает мглы таинственный покров.
Сквозь сон улыбка проступает резко.
Восток румянит перья облаков
Из-за ребристой кромки перелеска.

Всплывает упоительная грусть,
Как после ласки, как после поцелуя!
И я опять в бессоннице мечусь,
Весну свою прошедшую ревнуя...




***

Берёзы. Март. Грачи. Бессонность.
Слиянье снега, солнца, луж!
Раскрыта настежь затаенность
Людских сердец, желаний, душ!

Во всем, везде - необозримость,
Проникновенность естества!
И истлевает нелюдимость,
Как прошлогодняя листва!
 
ПЕРВАЯ КУВШИНКА

Еще нет на пруду теплых лилий, -
Всюду голая черная гладь...
Я далек от весенних идиллий,
Остается одно: вспоминать.

Безразличное? Доброе? Злое? –
Было все, но тогда я любил!
Отраженье твое голубое
Для меня подо льдом пруд хранил,

Ты порхнула залетной пушинкой,
И далече ли тут до беды?...
Но цветет отраженье кувшинкой
В черном зеркале спящей воды...
 
***

Перед твоей судьбою я в долгу
И от сознанья этого немею...
Хочу сказать «прости» и не могу,
Хочу обнять, но подойти не смею.

Тоска, как меч, повисла надо мной...
Но время не оставило сомненья:
Любил я образ, созданный мечтой,
Что вдруг померкнул от прикосновенья.
 
***

День промчался без оглядки,
Приутихнул зной.
Заиграли звезды в прятки
С меркнущей зарей.

Стало тихо, как в пустыне, -
Тихо от волненья:
На земле все сине-сине,
Как мечты виденье!

Вьется памяти дорожка
Без конца-начала...
К запотевшему окошку
Яблонька припала.

Белой веткой постучалась
В стекол позолоту;
И на сердце грусть прокралась,
Словно ждал кого-то...
 
***

Созвездья на померкшем небосводе –
Прообраз осязаемой мечты:
Пусть станет вечным спутником природе
Гармония душевной чистоты!

Весна. Улыбка. Грусти покаянье
У алтаря трепещущей тиши,
Где теплятся созвездья Мирозданья
Над тайной откровения души...
 
ЗВЕЗДА

"Гори, звезда, моя, не падай
Роняй холодные лучи!
Ведь за кладбищенской оградой
Живое сердце не стучит!"
Сергей Есенин

Закат погас. Зарница бесится.
Алеет дальних туч гряда...
Над рыжей бровью полумесяца
Пылает крупная звезда.

Сегодня мелких звезд не будет, –
У белой ночи много прав!
И не про эту ль пели люди,
"Звездой любви" её назвав?

Поэты пели до могилы
И заливали грусть вином...
Но я и ныне полон силы,
Чтоб быть звездою даже днем!

Душа полна былой отрадой...
И повторяю я в ночи:
"Гори, звезда моя, не падай,
Роняй холодные лучи!"

- Горит звезда в тумане ночи,
Горит, не падает во тьму!
Но что-то грустное пророчит
Отныне сердцу моему...
 
***

Сад вылеплен как будто бы из воска:
Соцветья засветились изнутри!
Скользит по кронам теплая полоска
Весною подрумяненной зари.

А в сонной даче сыро, как в чулане,
И гулко от весенней пустоты...
На подоконнике, в фаянсовом стакане,
Стоят женой забытые цветы.

Большая стрелка за четвертым кругом…
Мой путь лежит от окон до дверей...
Потом открыв скрипучую фрамугу,
Смотрю в глаза бессонницы своей.

Любовь подобна миражу в пустыне:
Причины отдаления ясны...
И для меня бессонница отныне -
Реальный мир в объятиях весны.

От соков жизни яблоня трепещет,
Как матери упругие соски... I-
И нежность, переполнив душу, плещет
Струей всевоскрешающей тоски!
 
НЕЗНАКОМКЕ

Ты для кого-то солнце и весна,
Ты для кого-то счастье и забвенье!...
Колышется ночная тишина
Над голубой зарницей вдохновенья.

Мгла надо мною распласталась ниц.
Прильнув к душе монашеской одеждой...
Ты знаешь тайну голубых зарниц?
То - исповедь обманутой надежды.

Я о любви сегодня говорю,
О том, что называется цветеньем...
Проклясть былое, - первую зарю,
Но донести к тебе души кипенье!

В твои ладони розою упасть,
С ночного неба соскользнуть звездою!
И, затаив томительную страсть,
Исчезнуть незамеченным тобою...

Покой души во веки не обресть.
Поймешь - осудишь робкое признанье...
Но верится, что доля счастья есть
И большая - в любви на расстоянье!
 
***

Зеленый полдень, и ночей безбрежность…
В себе уже я знаю наизусть
Щемящих чувств восторженную нежность
И ожиданья трепетную грусть.

И, внутреннему голосу внимая,
Признаюсь я, проси иль не проси;
Твоя улыбка, - как Россия в мае!
Твоя печаль, - как осень на Руси...

Пусть мне в глаза неверие заглянет -
Я, как завет, оставить не боюсь:
Ничто на свете сердца не обманет,
Когда в глазах любимых видишь Русь!
 
***

Не надо больше говорить о страшном,
Тревожный взгляд на память оброня.
Не надо жить мучительным вчерашним, -
Есть будущее снова у меня.

Прощальный вздох родимого порога
Еще мне больше душу бередит...
Но где-то здесь увязшая дорога
Опять вперед за временем бежит.

Дорога. Даль. Тревожное слиянье
Надежд и позабытого давно...
Разлуки нет, - есть только расстоянье,
Когда два сердца бьются, как одно!
 
***

В России март, задумчивый и снежный.
Вдыхает небо теплую зарю...
И снова я строкою грустно-нежной
Наедине с тобою говорю.

Свет утра просочился через ставни;
Спадает сумрак долгий и пустой!
И снова я, как в юности недавней,
Живу любовью, песней и мечтой.

Моя весна последнею зовется...
И песни в ней похожи на апрель:
То откровенно солнце улыбнется,
То проскользнет унылая метель...

Прости мне боль пронзительного взгляда
Сквозь пелену осенней желтизны, -
Кто не познал печали листопада,
Не сбережет цветов своей весны.

... Я не сберёг счастливого мгновенья –
Твоей любви естественный порыв!
Как тает узник, тает вдохновенье
Среди бесстрастной модной мишуры.

Здесь процветают зависть и злословье,
Здесь золотым тельцом горит восток!
Здесь меркантильной, мерзкою любовью
Приобретают толстый кошелек!

Здесь не нашел я ни друзей, ни дома
Вокруг огни - на сердце мгла и глушь...
Как черный гроб, столичные хоромы
С потёмками пресытившихся душ!

Не надо мне ни легкого червонца,
Ни алчной славы, купленной за страх. –
Хочу весны, хочу, как блестки солнца,
Слезу любви увидеть на глазах!
 
***

Смотрю в глаза любимые, грущу...
Грустить, любя, - такая ныне доля.
Не вдохновенья я в тебе ищу,
В душе твоей не прячу своей боли.

Что вдохновенье? - зябкий блик луны
На черной тверди прожитого мною...
Хочу твоей единственной весны,
Не своего, а твоего покоя,

Что боль моя? - тоскливый нервный стих,
Глаза весны под траурной вуалью...
Хочу я петь о радостях твоих,
Болеть твоей безмолвною печалью.

Я не боюсь уйти в небытие,
Но мало доброго оставлю я на свете...
Последнее желание мое -
Тебе отдать все лучшее в поэте!

Ты разгадала розовые сны.
Став истинным, глубинным вдохновеньем,
Где жизнь проходит меж теплом весны
И смерти ледяным прикосновеньем!
 
Я ЗНАЮ

Глаза твои туманны и игривы,
Как звезды в полночь раннею весной...
Не веришь ты теперь в мои порывы
И в глубине смеёшься надо мной.

В стихах ты видишь маяту пустую,
В любви - противоречие страстей...
Ну что ж... Молчу. Молчу и торжествую
С тобою над никчемностью своей.

В полуулыбке внутренняя вялость,
В словах бесстрастье страстности взамен!
Я вижу, мне немногое осталось,
Но не кляну печальных перемен.

Не замолить, не выпросить прощенья,
И опровергнуть время не берусь:
Вершина чувства - самоотреченье –
Глядит сквозь недоверчивую грусть...

И нужно бы исчезнуть, затеряться
Среди инакомыслящих людей!
Но остаюсь, чтоб гневно улыбаться
С тобою над никчемностью своей.


 
***

Весну торопит пухлый календарь,
Но всюду - только наледь голубая;
Под ней согнулся старенький фонарь,
Молочный свет под ноги проливая.

Вот сумерки проплыли, как мой день.
А я все жду, давно прождав все сроки,
Мы с фонарем взаимно-одиноки:
Он тихо светит - я роняю тень.

Созвездья в небе задрожали мелко.
Счёт времени у ночи на устах.
А тень моя, - как замершая стрелка,
В тобою остановленных часах...
 
***

Жизнь оттолкнулась от нуля…
Разжала непогодь объятья,
И одевается земля
В цветенья розовое платье.

Как шмель нектар, вбирает стих
С цветов весенних вдохновенье...
Короток век надежд моих, -
Ещё короче век цветенья.

Как прядь седая на виске,
В душе блеснула капля яда:
Примчится осень на легке –
Сверкнет косою листопада!


……………………………………………………………

Цветут под сенью голубой
Неутолимой сладкой жаждой
Деревья каждою весной...
Но человек цветет однажды!

А мне корней не обрести,
Не полыхать цветами летом...
Уж лучше вовсе не цвести,
Чем слыть дешевым пустоцветом.
 
***

Простилось время с наледью, снегами.
С покатых крыш отзвякала капель.
Ласкает землю мягкими руками
Туманами посиненный апрель.

Затихли птиц бесхитростные песни.
Ночь пахнет прелью, талою водой...
Стоит среди берез, моих ровесниц,
Железная колонка со звездой.

Давно промчались огненные грозы,
И слушает убитый на войне
Как лопаются почки на березе
В многострадальной русской тишине...
 
ПЕСНЬ О БЕРЁЗКЕ

«В лес пойду березку заломати...»

Начало мая. Ледяные дачи.
И от тоски порой твердеет кровь...
Срублю березку, и она заплачет,
Как плачет одинокая любовь.

Срублю берёзку, поцелую раны,
По мхам рассыплю серьги и листву
И, как с любимой, через грусть тумана
Уйду за счастьем в дали синеву,

...Таких, как я, качает без опоры,
А путь до счастья сложен и далек!
Найти любовь и передвинуть горы!!!
Да оглянусь, - как прежде, одинок.

И снова то ж: мечты уединенье,
В глазах попутчиц сумеречный свет...
И снова не любовь, а наважденье:
Берущих много, отдающих - нет!

Откроешь душу, и уже не нужен.
А душу открывают только раз!
Вот потому с тоской я крепко дружен,
Вот потому боятся моих глаз!

Вот потому их от людей я прячу,
Чтоб с вероломством не столкнуться вновь!...
Срублю берёзку, и она заплачет,
Как плачет одинокая любовь.

Кольнула сердце алчность дровосека...
Но я срублю, срублю тебя одну,
И станешь ты опорой человека,
Подрубленного в позднюю весну.

Прости ты мне, березка, боль и раны,
Прости меня, как Родина, как мать!
И я уйду в мерцание тумана,
Чтобы березку в ком-то не сломать.

 
ПЕРВОЕ МАЯ

...И снова-май. Второй день дождь.
Живу на даче, будто в ссылке.
Сосед, не сдерживая дрожь,
Срывает пробку на бутылке.

Глядят фужеры со стола
Нетерпеливо, умиленно!
А на душе сырая мгла
И тишь, как в лавке похоронной...



***

Ветер равнодушен, как шарманка.
Дождь на крыше пляшет спозаранку.

Май - и вдруг бессовестная стужа!..
Ель-старуха топчется у лужи.

Разлилася лужа на пути -
Ни перешагнуть, ни перейти...

И вот так стоит одна досель
До корней прозябнувшая ель.

Ветер к ней порывисто приник
И поднял зеленый воротник.

Я смотрю на ель через окно...
Тихо в даче, как в немом кино.

Только маятник отсчитывает устно
Время, что на жизнь дано мне...

Грустно.
9 МАЯ 1968 ГОДА

Лес к востоку пятится
В сумрак тишины.
По вершинам катится
Колобок луны.

У избы бревенчатой
Шорох синих гряд,
И черемух венчики
Под луной горят.

Как у песни тоника,
Чуть дрожит теплынь...
У избы гармоника
Треплет ночи синь.

Гармонист "в порядке" –
Смотрят вкось глаза,
И грустят с трехрядкой
Вдовьи голоса:

"Куда, милый, скрылся?"
Женщины поют...
Кто не возвратился,
Тех уже не ждут.

Вспомним добрым словом
Мы отцов своих...
Не стоните, вдовы,
Не тревожьте их!

………………………………

У избы бревенчатой
Расцветает сад,
И черёмух венчики
Под луной горят.

Не слыхать гармоники
И людской молвы:
За окошком - слоники
И судьба вдовы...
 
***

Тихий вздох затаенной тоски
Обрывается с трелью гармони.
Вместо девичьей теплой руки
Холодок ощущают ладони.

Как тревога, нависнула даль,
Приближаясь за тучей белесой.
И кукушка кому-то в печаль
Только раз отозвалась из леса...

***

Весне мне больше нечего сказать.
Сошли снега, проклюнулись листочки...
И снова даль пытаюсь разгадать:
Что осень затаила в многоточье?
 
Я сквозь весну грусть зимнюю пронес,
Её осознавая постепенно...
Грядущее - мучительный вопрос.
Прошедшее - мертво, хоть и нетленно.



ЦВЕТОК

От солнца щурится восток;
Сад молодеет как-то сразу!
А кем-то сорванный цветок
Склоняет голову над вазой.

И умирая от тоски,
Через стекло смотря на лето.
Безвольно виснут лепестки,
Как крылья песни недопетой...
 
ЛИПЫ ЦВЕТУТ…

Облака крутые
Ходят хороводом...
Пахнут липы грозами,
Пахнут липы медом.

Расплескалась зелень
Под моим оконцем...
Пахнут липы медом,
Пахнут липы солнцем.

Как на небе звезды,
Заискрились ветки...
Пахнут липы солнцем,
Пахнут липы ветром.

По земле иду я
Со счастливой грустью...
Пахнут липы ветром,
Пахнут липы Русью!

……………………………………

Где-то рощи сохнут
Где-то залпов вспышки,
Где-то пахнут липы
Пороха отрыжкой...
 
Нужно этих типов
Обуздать народам,
Что бы всюду липы
Пахли только медом!
 
***

Синим облаком заря
Принакрылась.
В небе первая звезда
Зарябилась.

Ветер стихнул и зевнул
Сладко.
Стала заводь на реке
Гладкой.
И с мерцающих небес
В упоеньи
Месяц смотрит на свое
Отражение.



ОДНАЖДЫ В ПОЛДЕНЬ

На станции трудящаяся масса
Дралась остервенело из-за кваса.

Скрипели зубы, женщины визжали,
И матерей мужчины вспоминали.

Квасница кучу меди обнимала,
Клубилась пыль, да солнце хохотало…

 
ПРОВОДА

Вечер ясноглазый, полнолунный.
Росяница блещет на траве...
Провода, как под рукою струны,
Чуть дрожат в прозрачной синеве.

Мягкий ветер, пролетев над долом,
Не оставил на листве следа,
Но, как арфа чуткого Эола,
Отозвались всюду провода

Юношеским, искренним порывом,
Песней откровения без слов!...
До конца не быть тому счастливым,
Кто не внял звучанью проводов!

Слышит даже человек случайный
Как поет серебряная нить,
Но проникнуть в душу этой тайны
Может - лишь умеющий любить!

И когда вдруг оживают струны, -
Солнце жаждой счастия горит,
Словно кто-то трепетный и юный
О любви со мною говорит!...

 
РЯБИНА

Дело к осени. Туман
По утрам горбатит спину...
Среди елей гибкий стан
Прячет смуглая рябина.

Забрела в дремучий бор,
Чтоб обсохнуть, отогреться,
Не смущая чей-то взор,
В платье желтое одеться.

Подрумянила лицо,
Паутину с плеч смахнула
Ив лесное озерцо,
Улыбаясь заглянула.

Тише, ветер! Пусть глядит,
Поумерь свою отвагу!
Скоро осень налетит,
В кровь царапая беднягу...
 
31 АВГУСТА

По взгляду заката
Скользнула печаль;
Лето уходит, как молодость...
Жаль
 
Всюду безмолвный
Вопрос и ответ:
Лето вернется,
А молодость нет...

Тихо проплыла.
Гряда облаков.
Вечер прозрачен,
Как песня без слов.

Смотришь вокруг
С изумленьем ребенка,
Будто сквозь грусть
Васнецовой Аленки.

Нежность в душе
И ни нотки унынья, -
Юность моя
Возвращается в сыне!

Взору надежды
Представилась даль!
Лето уходит...
И жаль и не жаль.
 
НОЧЬ НА I СЕНТЯБРЯ

Приподнялась сумрака завеса.
Все иным становится вокруг.
Полумесяц, выпорхнув из леса,
Опустился с краешка на луг.

Тихо заходящему светилу
Тень тоски упала на лицо...
И на землю осень уронила
Золотое звонкое кольцо.




***

Туманом утренним слегка заголубило
Прохладных рощ желтеющий анфас.
Любовью грустной сердце защемило,
Как будто вижу все в последний раз.

Теперь листве желтеть и осыпаться...
Я пристальнее вглядываюсь в Русь
И не стыжусь в любви своей признаться,
Как будто с ней навеки расстаюсь.

Угадан миг духовного слиянья:
Я нежностью осознанной живу!
И ритуал безмолвного прощанья -
Земной поклон от сердца естеству!

Тут чувства глубоки и неподложны:
И любишь, и трепещешь, и грустишь...
Но не любить без грусти невозможно
Все то, чем больше жизни дорожишь.

 
***

Палитра северной России небогата:
Свинцовые белила облаков,
Пронзительная киноварь заката,
Смешенье красок в глубине лесов.

Березы, словно ищущие что-то,
Согнувшись от макушек до корней,
Средь белых мхов таежного болота
И бархатистых шляпок камышей.

Гипноз непостижимого простора,
Что холодно становится глазам!
Холмы и чистокровные озера
С громадами камней по берегам.

Из глубины светящиеся воды,
На островах чернеющий погост...
Само повествование природы
Под трепетанье оголенных звезд!

- Оттенки чувств от форте до пиано! …
И будто с кистью тянется рука
К холсту шероховатого тумана
Средь строгой колоннады ельняка.

Палитра северной России небогата:
Белесость полдня, ночи бирюза,
Рассвета сурик, киноварь заката,
Да плюс мои влюбленные глаза.

 
ПРИХОДИТ ГРУСТЬ

Все холодней зари вечерней пламя.
В бору тоскливей окрики совы...
Приходит грусть с осенними ветрами
И тихим звоном золотой листвы.

Находит туча и по-детски плачет;
Сползает с крыш тяжеловесный дым...
Приходит грусть с пустеющею дачей,
Со мной и одиночеством твоим.

Давно уж лето проглядело очи,
И два окна - пустыннее глазниц...
Приходит грусть с тревогой ранней ночи
И беспрестанным скрипом половиц.

Приходит грусть к осеннему безмолвью...
Но ясно видно по глазам твоим,
Что это объясняется любовью, -
Глубоким чувством и ничем иным.


 
***

Туманы да бесцветная заря.
Погасших нив раздолье голубое.
Тускнеющий багрянец октября
О чем-то грустном шепчется со мною.

Прощай - летит от каждого листа.
Прощай - мне шепчет облако бурьяна.
Прощай - твердят осенние уста
За синеватым пологом тумана.

Уста устами ощутить хочу,
И снова сердцем к сердцу устремляюсь -
Рывок любви!... Но в пустоту лечу
И на «прощай», как эхо, отзываюсь...
 
 
***

По-осеннему тускло
Заря отцвела,
О бессилье своем
Будто зная заране...
Машет серыми крыльями
Осени мгла,
Мокрых листьев метель
Проскользнула в тумане.

Обнажились деревья.
Канун ноябрей.
Между светом и мглою
Пространство все уже.
Бледно-желтый
Дрожащий огонь фонаря,
Как кленовый листок,
Опустился на лужу.

Полумесяц ущербный,
Что легкий челнок,
Проплывает куда-то
Над сонной землею...
А под сердцем шевелится
Грусти комок,
Словно кто-то родной
Распрощался со мною.

 
К ОСЕНИ

Ты мечтаний зарю не исчерпала,
Хоть скрываешь её в глубине
И с сарказмом, как призрак из зеркала,
Исподволь улыбаешься мне.

Может ты виновата в разлуке, -
Твой всевидящий, пристальный взгляд?
Остаются со мной только звуки
И последних надежд листопад...

 
***

 
Дышит ночь чуть сыроватой мглою.
Млечность держит месяц за узду.
В синем небе черною рукою
Ловит клен зелёную звезду.

Когда в небе птицы пронесутся,
Целясь клином в розовую даль,
Над Россией - звезды остаются
И безмолвья сладкая печаль.

Ничего нет Родины дороже,
Даже в сонм осенней пустоты!
Нежной грустью сердце мне тревожат
Дремной рощи мягкие черты.

Все люблю тут в октябре и мае:
И цветам и тлени поклонюсь!
Только здесь я нежность не скрываю,
Только здесь - я лучше, чем кажусь.

Здесь судьба любви живет незримо:
И когда цветами брызнул май,
Я услышал жаркое: "любимый!"
В октябре холодное "прощай!"...

... От судьбы не бегают в испуге:
Дань отдам шептаньям дорогим
И в осенней сумеречной вьюге
Растворюсь, как облако, как дым.
 

А когда, заслышав эту песню,
Ты пойдешь искать мои следы,—
Буду я смотреть из поднебесья
Голубым мерцанием звезды...

 
***

Неровно горит сигарета,—
Любимая что ль вспоминает?...
Сквозь блики холодного света
Туман, как тоска, наползает.

Мотивы сравнения зыбки.
Но к сердцу приносит мне Русь
В апрельском тумане - улыбку,
В туманах ноябрьских – грусть.



***

И в ноябре мир лирики чудесен,
В осенний сон жизнь хочется вдохнуть!
Но почему-то просит грустных песен
Любовью переполненная грудь.

 
Моя любовь с печалью породнилась,
И в молчаливой юности моей
Опавшею листвою зарябилась
Дорога, убегающая к ней.

мне этот путь казался бесконечным…
И шорох мертвых листьев навевал
Раздумье о таинственном и вечном,
Что в глубине душевной отыскал.

Не ужилось с улыбкой вдохновенье,
Где сокровенных чувств терялась нить.
Я знаю, что мне стоило боренье
Инерцию бездумья победить!

Я холоден к весне, и дурману лета –
Здесь мир страстей до созерцанья прост!
Исповедальница - святая грусть поэта,
С тобой сравним лишь свет осенних звезд!

Как от телес отторгнутая нега,
Светящаяся мыслью изнутри,
Пронзительно сверкающая Вега
Встает из мглы нояборьской зари!

Витает дух в созвездьях захолустных,
Мечтою измерим и Млечный Путь!...
Но почему-то просит песен грустных
Любовью переполненная грудь.

И отраженье света излучая, -
Неистово, обеими горстьми,
От пепла я созвездья очищаю
Своей тоски, отвергнутой людьми!
 
***

Осенний свет. Элегия природы
И элегичность в думах грозовых...
За пеленой душевной непогоды –
Безмолвье мертвых и слова живых.

Ни чувства времени, ни чувства расстояния,
Все - замкнутая линия кольца
И удаленное, как эхо, созерцание
Угаданного ранее конца.

Предчувствие мое необъяснимо,
Но в нем - неодолимость естества:
Все дорогое пролетает мимо,
Как бурею гонимая листва...

Мечтал любить, любил - не видел веры,
Кому бы чувств своих не изливал...
и нежность Вертера с ехидностью Вольтера
Сегодня я вознес на пьедестал!

Вот где исток бессилия и мощи –
В антагонизме мысли и страстей!
Хотя поэт во мне и доморощен,
Он чужд рациональности людей.

Любовь порой нужна, как покрывало,
Для собственной душевной пустоты...
А мне всегда в любви недоставало
Через столетья мчащейся мечты!

Она жила во времени, в пространстве,
В границах, соразмерных бытию...
Я не приму такое постоянство
И стоя у могилы на краю!

Жизнь непрерывно жаждет обновленья
В любви и муках, муках и любви!
Гнетуща застарелость ощущенья,
Гнетущи повторения мои...

Вот и мечусь я в поисках свободы,
Деля весь мир на мертвых и живых!...
Осенний свет. Элегия природы
И элегичность в думах грозовых:

Душа напрасно ищет упоенья,
Огонь напрасно буйствует в крови, -
Всегда проходит смерти откровенье
Меж мной и измеримостью любви!

 
***

Порой зловещим мнится все вокруг,
И деться некуда от черного дурмана:
И нежность женщины, и умный, чуткий друг -
Подобие осеннего тумана.

Я сам себе тогда врагом кажусь
Непримиримым и непокаянным!
И страшно жить и умереть боюсь:
А вдруг и смерть, как все, - непостоянна?...
 
***

Неясная дума...
Прозренья боюсь!
От буднего шума
с мечтой унесусь.

Туда, где любовь
Откровеннее дня,
Туда, где все вновь
Для неё и меня.

Где нет затаенности,
Жуткой, как глушь,
Где нет удаленности
Родственных душ.

Где чувство пророчит
Пожатье руки,
Где бденье средь ночи -
Не хохот тоски.

Но явь - мечты слаще:
Не веря слезам,
Иду от кричащих
К безмолвным глазам.
 
Туда, где и в просинь
Не глянет рассвет,
Туда, где все-осень,
Но прошлого нет.

 
***

Всегда витаю я в расплывчатом грядущем...
Все настоящее линяет, как листва
В насквозь осенней, полумертвой гуще,
Что умирает по законам естества.

И в мире чувств весну сменяет лето;
Порыв страстей сменяется тоской...
И даже счастье, - излученье света, -
Пройдя сквозь время, кажется мне тьмой.

Потребность совершенства, изысканий –
Достигнутого ранее сильней:
Душе нужна фантастика страданий,
Как листьям соки жизни от корней!

Раздумья, усложняясь постепенно,
Приводят к оправданью прошлых бед:
Сквозь муки пронесенное - нетленно!
У обезболенного - будущего нет.
 
ПОПРАВКА К ЛЕРМОНТОВУ

"А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой!"
М.Лермонтов
Кровь древних предков мечется во мне...
Люблю с тревожной грустью север мглистый,
Мерцающие скалы при луне
И рокот волн, как и гранит, кремнистых.

Конечно, Ладога, - не то, что океан,
Но в малом теле страсть души велика!
Покой гнетет, как совести изъян,
Как судорога рвущегося крика.

Из зыби чувств родился мысли строй,
Чтоб утвердить себя в грядущем мире!
Безмолвье, приходящее порой,
Сродни предсмертной исповеди Мцыри!...

Рассудочности страсть мою не скрыть:
Для сердца чувства, - как для всходов влага.
Не для себя - жизнь для людей прожить,
В любви, как и в бою нужна отвага!

Над прошлым тень от гробовой доски...
И хочется задать вопрос потомству:
Поймут ли люди, что исток тоски –
Бессилие любви пред вероломством?!

Я верю боль исторгнувшим словам,
А не пустой риторике безделья,
И жизнь свою по капельке отдам
Тому, кто грусть разделит, как веселье.

Подчас стихийно, но душа чужда
Спокойно розовеющей натуре.
И пусть за тучей догорит звезда:
Мой парус ИЩЕТ, а не просит бури!


 
К ТВОЕМУ ПОРТРЕТУ

Твою красу мне страстно не воспеть.
Зачем о красоте писать с надрывом?
Слова, как листья могут облететь,
Оставив боль во взгляде молчаливом.

Я снова верен позднему себе:
Твоя тоска мне собственной дороже!
Но страстность, затаенная в мольбе,
Все чаще на бесстрастие похожа.

Слова любви пьянящи, но пусты –
Они опережают разум воли!
Слова... Слова... - как голые кусты
На побуревшем, вылинявшем поле...

Вот потому и в осень и весной
Мои слова безмолвными остались,
Чтоб те глаза, пронзенные тоской,
Не слову, а любви заулыбались.

 
***

Не попрошу тебя я ни о чём.
Мечты мои, как звезды - бессловесны:
Пронзая ночь сиреневым лучом,
Горят до зорь на тверди занебесной.

На солнца ярь нет времени и сил:
Минула юность. Чувства стали строже.
И то, что я в душе похоронил,
Смерть сделала доступней и дороже.

Но поздно плакать, схимничатъ, жалеть:
Жизнеспособность счастия ничтожна!
Одно гнетет: что зорями алеть
И над твоей улыбкой невозможно.

Меня тоска лишь может вдохновить!
И я привык безвременной порою
Чужую ночь созвездьями рябить
И тихо гаснуть с первою зарёю...

Я ни о чём тебя не попрошу.
Не буду эхом песням недопетым.
И над твоей судьбою восхожу,
Светясь впервые отраженным светом.
 
***

Вот почему я так тебя люблю,
Что не сравнима ты -ни в чем с другими!
Быть может, жизнь свою я загублю,
Встав меж тобой и языками злыми.

Но трудно мне: дуэлей нынче нет,
И сволочь охраняется законом...
И справедливый гнев похож на бред,
Молчанье унизительным поклоном.

И в памяти я славлю бытие,
Где человек имел святое право
Отстаивать достоинство свое
Не выдержкой, а росчерком кровавым!


 
***

Лишь для тебя поэтом остаюсь
С последней и единственной надеждой.
Лишь для тебя душою улыбнусь
Истосковавшейся, израненной, но нежной,

Нет ей начала, нет у ней конца
И глубина её не измерима!
Но золотом венчального кольца
Она уже окована незримо.

Я мчусь всегда у фактов впереди
С мечтой своей, презрев законы быта!
Молю тебя: тоской не береди
Все то, что мной ещё не позабыто...

Молю тебя: пусть глупая молва
Не леденит оттаявшего взора,
Пусть мерзостные взгляды и слова
Не занесут к нам семена раздора:

Пока что чувства не дали корней,
И может все разрушить мир порочный!
А перспектива у любви моей -
Намного шире скважины замочной.
 
ЦВЕТЫ ОСЕНИ

Как объяснить, что ты - мой мрак и свет?
Как объяснить, что ты - граница жизни?
Как проложить свой одинокий след
К твоей печальной, тайной укоризне?

Нет! Здесь бессильны нежные слова
И трепец рук и больность поцелуя!
Банальность эта для меня мертва,
И сердце ей доверить не могу я.

Хоть нет названья новому во мне,
Но каждый миг - от вечности толика!
Не привести сравнения к весне:
Она в своих соблазнах - многолика.

За половодьем оживает Русь;
Здесь все цветет: и сорняки и злаки...
Соцветья этого бестрепетно боюсь,
Как огоньков кладбищенских во мраке.

Здесь можно схоронить свою мечту,
Раскрыв объятья по веленью крови,
И в голубом, пронзительном цвету
Вдруг уловить себя на лживом слове.

Я понял это: молодость моя
Прошла через кошмар противоречий...
Но злой тоски, боясь и не тая,
Я будто знал и шёл тебе навстречу!

Я из цветенья в осень залетал,
Не находя для чувств своих свободы!
И лишь теперь лицо судьбы узнал
В великом откровении природы.

Нет, я не клен в одежде ледяной,
Не темный дуб, шумящий над равниной, -
В твоём саду цветет прообраз мой
Под скромною желтеющей калиной:

Над хризантемой буйный георгин
Так кровоточит яростно и ало!
С сознаньем, что конец у них один:
Зима. Метель. И - смерти покрывало...

 
***

Порой все кажется стоящим на песке
И хочется, как в быль, уединиться.
Но и в глубинной страждущей тоске
Упрямо твоя осень золотится.

Хоть смотришь ты с печалью ледяной,
"Люблю" мне не сказав ещё ни разу, -
Все тайное твое - передо мной!...
Но сердце любит и бессилен разум.

Я не боюсь ни мстительной тоски,
Ни ревности, что ненавистью стала!
В любви - границы логики узки,
А страсть разяща, как удар кинжала!

 
***

Познал любовь, но не обрел свободы
Ни для душ своей, ни для Неё,
О ком мечтало в мрак и непогоду.
Сквозь грусть долготерпение мое.

Что я принес в душе своей любимой? -
Пустую цельность и бессильный гнев...
Сродни предзимней песне журавлиной
Моей любви тоскующий напев.

Моей любви отверженной, но страшной
В непостижимом таинстве своём!
Где брезжит свет над полночью вчерашней, -
Где холод смерти веет над огнем...

 
ЭПИГРАФ К ЭПИЛОГУ

Себя не выговорить никому другому.
Замкнуться. Онеметь!... но не могу
И вновь прислушиваюсь к голосу родному,
Какой в глубинах сердца берегу.

Не знаю, мама, поняла б ты ныне,
Что одиночество души моей страшней
Страдальца, вопиющего в пустыне
Средь ночи, распростершейся над ней?

Прости меня за черноту признаний,-
Прости за эту образность тоски!
Но алое соцветие мечтаний
Заносят равнодушия пески...

Ещё по-детски страсти откровенны,
И в этом скрылись счастье и беда:
Все то, что создавал я вдохновенно,
Не возвращали люди никогда!

И друг не тот да и любовь не свята:
Один в себе, а жизнь другой в деньгах...
И от сознанья скрытого разврата
Охватывает судорожный страх.

Не верит песням мир полупохмельный,
Его натура алчна и груба!
И жизнь моя становится бесцельной
И глупой, как ковбойская стрельба.

И только гнев во мне кипит и бьется,
Как океан в гранит береговой!
А половина добрая метется
Б предчувствии развязки роковой...

 
***

В безумстве обвинен!... и не случайно:
Безумство скрылось за моей спиной!
Любовь... Любовь... Разверзнутая тайна
Сжимает сердце дланью ледяной.

Жизнь под замком влачащаяся серо
И крик души, распятой на кресте, -
йоги доброты и слепость веры...
Итоги - поклоненья красоте.


***
А.Веллеру

Ной милый, чуткий, добрый, умный Саша!
Мы тянем время за единый гуж...
Кошмарней было б заточенье наше,
Коль не слиянье оскорбленных душ.

Спасибо за тепло, за пониманье
Всего происходящего во мне.
Теперь я вижу пропасть расстоянья
Меж жизнью и собой наедине.

Что жизнь моя? - любовь и откровенность…
Но душу рвет бесслезная тоска:
Я чувствую всего святого тленность,
Как под ногами зыбистость песка!

Повергнут разум бешеною страстью.
Мечта осуществилась: полюбил!
И... собственное, истинное счастье
Трепещущим, живым похоронил!

И стоны гнева сердце резанули!!!
Но время вновь успело доказать
Любви всевластье и бессильность пули
Мук и блаженства цепи разорвать!
 
 
***

Весна цветеньем брызжет вновь...
Но сердцу чуждо ликованье,
Когда уносится любовь
В ночей осенних содроганье.

Тоска приходит не спросясь,
Неясно жизни назначенье,
Когда, едва лишь распустясь,
Цветы разносят запах тленья.

Весна идет соединить
Два молчаливых гневных взора
И муки тайные сличить
С суровым текстом приговора:

Жить, осязая красоту, -
Лишь называть её своею,
Душою чуя пустоту
И зло, сокрытое под нею!

И быль из мертвых воскреша
Сознаньем, в горестях дозрелым,
Воспроизводит мир душа
Глухим, бесстрастным, застарелым,

Где время стрелками стучит,
Ложь поцелуя - горше перца,
И миг признания звучит,
Как выстрел в собственное сердце!
 
 
***

Как звезды утром гаснет взор;
Смешалось все: любовь и злоба...
Я руку в будущность простер, -
Она легла на крышку гроба.

... Осталась в песнях жизнь моя,
Пропетых истово и нежно!
И повторяюсь снова я,
Как эхо: тихо, безнадежно...

Грусть превращается в печаль,
Сквозь боль, глядящую умильно
В уже темнеющую даль,
Где жизнь пуста, а смерть бессильна.
 
 
ЛЕРМОНТОВУ

Спасен от смерти, но для мук, -
Для продолжения страданья!
От песен грез остался звук,
От чувства - мертвое сознанье,

Сознанье лживости любви, -
Ее животное начало!
Надежды юности мои
Со смертью время обвенчало.

Юму я нужен? Кто мне мил?
Во всем - взаимность отчужденья…
Я жизнь рано полюбил,
Чтоб избежать к ней отвращенья:

За формы рабства без цепей,
За "жалкий лепет оправданья",
За равнодушие людей
За пышность форм без содержанья!
 
 
***

В любимой женщине опять теряю друга,
Вновь самолюбия выходят на дуэль!
Я в казуистике соображаю очень туго,
Уложишь ты меня, но не в постель.

Да, я устал от встреч и расставаний,
Устал грустить с рассвета до темна,
Но не приму всех прошлых притязаний,
Как бы ты ни была красива и умна.

Мучительна минута пробужденья...
Когда под красоту проникнет взор,
Признанье зазвучит, как осужденье,
Как реквием, как смертный приговор!

За внешней красотой увидев мглу,
Я понял: здесь не может быть свободы!
И потому стал скуп на похвалу
Искусству тебя создавшей природы.
 
 
СТИХИ, НАПИСАННЫЕ В ПОЛНОЧЬ

Я ухожу безмолвно, без оглядки.
Жизнь научила боль таить в груди.
С судьбой своею не играют в прятки.
Вздох ветра и дорога впереди.

Прощай же, Ладога. Прощай без многословья!
Излишне говорить, что я любил
Тебя щемящей, грустною любовью,
Какою любят из последних сил.

Твой край был хоть коротким, но забвеньем
От полулжи, от утлости сердец!
Я ухожу без тайного сомненья,
Что с тем же тут столкнулся наконец…

Я счастью чужд, тоска моя гнетуща,
И явный страх сквозит в глазах людей...
Вот потому так ярость всемогуща,
Что нет исхода для любви моей!

Падите, звезды, на мою дорогу!
Грядущее и прошлое - пустырь...
Зайду и помолюсь немного Богу
В согбенный, опустевший монастырь.

Нет, не простительны - мои молитвы резки,
Как ветры Ладоги, как Волхова волна!...
В луче фонарика обшарпанные фрески
И полного забвенья тишина.

Сдавила грудь тоска немого крика, -
Все сказано одним движеньем рук!
Но вижу я в глазах священных ликов
Мирское вероломство и испуг.

И стыдно мне: в поверье столько чуши!
Ужель мазне вверять свою судьбу?
Ведь бог остался нем и равнодушен
И к пулевой пробоине во лбу!
 
И святотатство - не блевок разлуки:
Злость не прогнать знамением креста,
Узнав бесцельность, бесполезность муки
Души своей - в распятии Христа!

СТАРАЯ ЛАДОГА

Кресты на ржавых куполах церквей
Очерчены по контуру закатом...
…………………………………
Предчувствие во мне ещё больней,
Чем самая действительность когда-то.

Старая Ладога. Исток любви моей,
Невольной, поздней, чистой, но надрывной,
Она зари осенней багровей,
Как цепь уединенья, - неразрывна.

Полупогасший сероватый плёс
Под волокном вечернего тумана...
Монашеская замкнутость берёз,
Стоящих у подножия кургана...

И, как раздумья, дали холодны...
Раздумья, а не слепость обаянья!
Под голубым покровом тишины
Покоится великое преданье.

Нет не покоится: как траурная тень,
Своё потомство к чуткости взывает...
Но равнодушие и умственная лень
Бесстрастно это мертвым называет.

Тревожней реквиема листьев перезвон.
Заря свечой забытой оплывает...
Внутри соборов сумерки времен,
Как голуби испуганно порхают.

Прислушиваясь к посвисту ветров,
Подрагивают ржавые подвески,
И мечутся по сферам куполов
Разбрызганные выстрелами фрески...
 
Кровавится белесая стена
От пуль-жаканов, наслоений дроби,
И многовековая тишина
Согнулась у поруганных надгробий...

Безгласность муки русской старины –
Великий, но бесцельный героизм.
А помнится, тут не было войны,
И немцам не припишешь вандализм.

Сознаньем чистой совести гоним,
Стою перед судом средневековья,
И разум бьется только над одним:
Как опровергнуть ненависть - любовью?

………………………………………..

Над Волховом стоят монастыри,
С укором глядя в будущность отчизны,
Чернея в тихом пламени зари,
Как памятник умершему при жизни.

Перл зодчества, увенчанный крестом,
Как люди, так и время истязует,
И рядом с созидательным трудом
И всем, что себя русским именует!...
 
РЕФЛЕКСИЯ

Ночь разомкнула голубые веки.
Рассвет парит над грядкой облаков...
И грусть заговорила в человеке, -
Грусть без причин, без логики, без слов.

Зачем гадать, ища первопричину
Того, что ныне утром ожило?
Естественно, что в сумрачных глубинах
Под толщей времени покоится и зло.

И что-то мертвое с внезапною волною
Выносится на голые пески...
И кружится, как ворон, надо мною
Необъяснимость двойственной тоски:

Я искренне страдаю, даже плачу,
Но что гнетет? - ответить не могу…
И эти слезы ничего не значат,
Как давний след на тающем снегу.

Я сердцем ничего не забываю,
Но разум беспристрастен ко всему.
И эти слезы вглубь души роняю,
Не в силах объяснить их никому.

 
***

Святые чувства преданы огню
Самой любовью, - существом предмета!
Дымят мои мечтанья на корню,
Как стреляные гильзы пистолета...

Тысячелетний опыт бытия
Гласит устами и моей подруги,
Что каждому милее боль своя,
Своё блаженство и свои недуги.

А помолиться за судьбу других?
Сказать одно целительное слово
И вызвать к жизни?... Но среди глухих
Бессилен смысл трепетного зова.

На славу у меня надежды нет:
Здесь время исчисляется веками,
Коль смог при жизни мыслящий поэт
Уйти вперед глубокими корнями.

Но в обаянии младенчества мечты
Любовь приносит истину прозренья,
Как в сад весна... - Тебе нужны плоды,
Созревшие плоды, а не цветенье!

Все догорает, превращаясь в дым...
И гнев повелевает вдохновеньем!
Да, ты права: как листьям золотым,
Мне осыпаться на ветру осеннем.

Я сам себя к тому приговорил
И перестал жить соками страданья:
Пустое все, что разум осветил
Спокойной диалектикой познанья.

Проникнув под античные черты,
Не кажется догадка чем-то диким:
Что может стать в оправе красоты
Ничтожество - воистину великим!

 
СОНЕТ

Расстаться. Не надеяться. Не ждать...
Когда разрыв подобный не минуем,
Мне с уходящим хочется опять
Проститься самым нежным поцелуем.

Уйти во мглу. Исчезнуть за углом.
О муках сердца не подать и вида!
Не проклинать ни чувством, ни умом,
Перечеркнув все прежние обиды.

И от разящей женской красоты
Не дать душе, как прежде, встрепенуться...
Да, я бы мог!... Пока не можешь ты
Уйти. Забыть. И больше не вернуться.

Не потому, что я тобой любим,
А потому, что я неповторим!

 
ПОДРАЖАНИЕ ЛЕРМОНТОВУ

"Люблю" - мне хочется сказать,
Но промолчу. В момент разлуки
Все, даже время, ходит вспять,
И повторяет эхо звуки,
Уже умолкшие давно,
Что ныне стали тишиною…
Но сердце вновь оголено
И вновь затронуто весною:
Весной, где счастья не нашёл
И был обманут так жестоко!
В твоих глазах и я прочёл
"Страницы злобы и порока".

Над прахом прежнего цветы
Безвольно виснут с пьедестала…
Прощай! Я знаю: любишь ты,
Но любишь слишком запоздало!
Нет, я не стал к тебе другим
И не скачусь до оправданья,
Но ум становится глухим
Я чуждым даже состраданью!
Разлука мне не запретит
В тебе признать единоверца,
И вся боль прошлого кипит
В покрытом изморозью сердце!
Минута эта может стать
Для нас обоих роковою...
Но в сердце мне не удержать
Слезу, пролитую тобою!
-
 
ДАНТОВ КРУГ

Прости меня! Я прошлым становлюсь,
Как быстро угасающее лето...
Блаженствию страдания молюсь,
Желая и страшась его ответа.

Но даже в страхе судороги нет.
Везде - одна холодная решимость.
Пусть замкнут круг прожитых мною лет –
Над ним царит души необозримость!

Меж добрым злым запаханы межи.
В прощении нет сытого степенства.
Не осознать движения души:
Как и во всем, тут есть несовершенство.

Но есть и то, что не сродни другим:
Презрев анафему, логичность покаянья,
Расплачиваюсь самым дорогим
За превышенье скорости познанья!

В довольствии всегда таится тлень,
Как в старом обветшалом подземелье.
Мне страшно посмотреть на свою тень,
Что юность провела в полубезделье!

Она, как смерть, безмолвна и страшна
В своём холодном, мстительном укоре!
И не спасает взлётов вышина,
Откуда видно утренние зори.

Ничто не тленно в совести моей,
И нет границ у самопознаванья!
Прошедшее - мучительней, больней
До страсти, до кошмара осязанья!

Душа пылает в адовом огне
Осознанного самоосужденья!
И это - не мгновение во мне,
Не старческая дань поминовенью
 
Нет, это - то, что зрелостью зовут,
Оплакавшей растраченные годы!
И ей простит интимности уют,
Как монолит надгробия свободы!

Не надо строить храма на крови!...
И груз тоски ни чем не облегчая,
Живу всецело в поисках любви
И прохожу её не замечая.
СЕБЕ В ГЛАЗА

... И все ж, я - пессимист.
Прозренье страшно.
Не менее мучительна и ложь...
С тоскою провожаешь день вчерашний,
А новый, как неведомое, ждешь.

Робею перед чистою страницей, -
Хранят наивность пыльные листы...
Зловещими мне кажутся все лица
С осознанной природой красоты,

Со стороны - и я живу не плохо...
Но давит уважение друзей,
Когда я слышу скорбный шепот вздоха
В груди прозревшей совести моей.

Да, я любил... Но было ль то любовью?
Иль только теплотой весенних струй?
Годами замкнутости, нервами и кровью
Заплачено за каждый поцелуй!

Тут долга я не знаю за собою:
Была ль любовь иль просто маята, -
За все заплачено, заплачено с лихвою!
и временем проверены счета.

Опять весна... Не чую пробуждены.
Взгляд леденящ, как талая вода...
Туман сомнения над твердью убежденья,
И сам себе я чужд, как никогда.

Мир недоверчив к самобичеванью,
И исповедь не тронет никого...
Но нет микротолики любованья
В сознании паденья моего!

Есть нравственная брешь в помпезной речи;
И оттого так тяжело вдвойне,
Что осязаемый кошмар противоречий
Опять не ущемляется во мне!

Смех сквозь тоску, любовь сквозь непрязнь,
- Цветенье и могильные кресты!...
Мечту повергла высотобоязнь...
А что - любовь без взлета и мечты?
 
Я верю, что любовь дарует крылья.
Но почему-то женщине всегда
Сознанье улыбалось от бессилья…
Душа не улыбалась никогда!

***


Отчего ты, сердце, такое ранимое?
Отчего ты, сердце, такое неутолимое?

Почему у тебя нет надежды на счастье?
Почему вкруг тебя только мгла и ненастье?

Почему ты так падко на доброе слово,
Даже если оно для тебя и не ново?

Почему к тебе люди лишь боли приносят?
Почему только в муке участия просят?

Почему в час счастливый тебя сторонятся?
Почему затаенно тебя все боятся?

Зачем в тебе жизнь так сильна и ничтожна,
Что крайность страстей обуздать невозможно?

Зачем не приемлешь страстишек попутных?
Зачем видишь ложь в колебаньях минутных?

Когда и любовь откровенна частично,
Зачем ищешь цельность в миру мозаичном?!

Но гневно сорвав недомолвок кольчугу,
Ты людям открыто и в жар и во вьюгу!

- Отсюда все беды идут несомненно:
Зачем, моё сердце, ты так откровенно???
 
***

Опять с тоскою внутренней во взгляде
Прильнула осень к моему окну...
Щемящее есть что-то в листопаде,
Как в сердце, обнажившем глубину:

Оно все именует откровенно,
Чему ещё названья не дал я.
И разум, просветляясь постепенно,
Приносит чувству радость бытия!
 
ЭЛЕГИЯ

Прошли дожди. Расплылась мгла.
Дымился лес за желтой нивой...
И осень радужно цвела
Своей улыбкой сиротливой.

Теперь в глазах хранила Русь
То обаяние мгновенья,
Когда в любовь приходит грусть
Из грез бездумного цветенья.

И эту грусть легко понять,
Легко увидеть на безлюдье, -
Когда природа, словно мать,
Вскормила всех своею грудью.

Да, осень... Осень наяву!
И все становится мне ясным:
Зачем я собственно живу,
Любуясь в жизни всем прекрасным!

... Стремился книзу дам из труб.
Теплели в сумерках оконца.
Касаясь туч краями губ,
За черный лес садилось солнце.

Все обретало тишь, покой...
Хлебами пахло от овинов.
Сады кипели под луной
Багровой кровью георгинов...

Стихи слагались наизусть, -
Их сад нашептывал весною!
И оставалась только грусть,
Что осень делает весною...
 
***

Добрее и понятливее глаз
Не видело мое воображенье.
Давно бы муж твой выдохся, угас,
Коль не твоя душа, как продолженье.

Хоть скраю счастье, - не в обиде я.
И стыдно мне за гнев и за слезливость,
Когда вдруг проникает грусть твоя
В моих противоречий торопливость.
 
***

Настигнул разум тайну постоянства,
В гармонии увидев красоту!
Та, как природа, чужда шарлатанства,
И образ твой в осеннее пространство
Я унесу, как зримую мечту;

Прочувствую, пойму её, взлелею
Своим любвеобильным существом
И молча исповедуюсь пред нею...
И ночь сомкнется над душой моею,
И осень сразу станет естеством.

Но тайну чувств, постигнутую рано,
Я только в мыслях поделю с тобой!...
Порхнет луна из мглистого тумана,
И замерцает синяя поляна,
Усыпанная матовой росой...

Вдруг под ногами прозвенит осока,
Стоящая, как тишь, настороже...
Любовь на крыльях вознесет высоко,
И станет одиноко-одиноко
И оттого так сладко на душе.

И чем-то невозвратным будет веять,
Чего умом постигнуть не берусь!
А ветер будет листья сеять, сеять...
Но буду я мечту свою лелеять, -
Как осень улыбаясь ей сквозь грусть.
 
***

Ни слова при встрече, ни ответных писем,
Хотя ты знаешь, что я ждал и жду...
По-прежнему, я горд и независим
И за любовью чувствую вражду.

Ты - женщина: ты - "чудное мгновенье"!
Бессилен я его остановить:
Я - вечности угрюмой продолженье
И только после смерти буду жить:

Я буду жить той затаенной силой
Своих стихов, своих страстей и дум!
И образ той, что называл я милой,
Прибудет в этой вечности угрюм;

Жизнь наяву - страшаще-быстротечна!...
Мы все живём в плену у бытия
С сознаньем рабским: вечное - не вечно,
И любим только собственное "я".

В погоне за коротким наслажденьем
Мы лжем себе и любим лишь умом...
И вечное становится мгновеньем,
И сам себе становишься врагом!

... Когда тоска натягивает струны,
И вдруг души коснется скорбный звук, -
Встает перед глазами образ юный
Кого-то из друзей или подруг.

И память мстит за то, что мы любили
Не этот образ, а себя самих, -
За то, что мы сухим рассудком жили
И только для себя, а не других.

 
Шумит в душе прибой воспоминанья...
Все то, что было, я осмыслил вновь
И вижу через время - расстоянье:
Ещё была надежда на любовь, -

Любовь, что стала б вечной из мгновенья,
Где две идеи стали бы одной!...
Уже доносит ветер запах тленья,
И вечный мрак сгущается за мной.

А впереди... Но стоит ли об этом?
Ты где-то там, как слава, далека...
Но этим песням, про ЛЮБОВЬ пропетым, -
Ещё звучать и долгие века!

- Уверен в этом: я поэт по крови,
Поэт с свинцом мартыновским в груди!
Не лгал я людям ни в едином слове
И не прощаюсь - вечность впереди!

 
ЗАВЕЩАНИЕ

Когда все отойдет и станет мглою,-
Зажгись звездою чистой, голубою!

Гори не ярко среди звезд других,
Что б не привлечь внимания живых.

Чтоб не было причин ни у кого
Тебе дать имя, кроме моего!

К чему всем знать, за что я так любил
Одну звезду из тысячи светил?

Будь скромной и в свеченьи и во мгле,
Какою ты была мне на Земле.

Пусть тихий свет твой с Млечностью сольётся,
Пусть твоё имя тайной остаётся...
 
В МИНУТУ СЛАБОСТИ

В минуту слабости, когда душа мягка,
Но чувства, как и ранее, глубоки, -
Интуитивно тёплая тоска
Ложится в поэтические строки.

И все живое хочется обнять,
Простив врагу порок, любви - обиду,
И хочется обоим доказать,
Что я непримирим лишь только с виду:

Что гнев, печаль и горести мои
Рождает только боль за человека, -
Что все во мне подчинено любви
И чуждо всяким ухищреньям века!

И веря в то, что я всем брат иль сын,
И нет на свете замыслов преступных, -
Вдруг душу открываю до глубин,
Наедине порой мне не доступных!

В минуту слабости я нежен, как дитя,
Что слепо жаждет ласки материнской!
Но лишь всего мгновение спустя,
Вокруг я слышу хохот сатанинский...
 
ИНЕЙ

Земли коснулись первые морозы,
И первый снег рябь осени прикрыл.
Опровергая скучные прогнозы,
На кронах тонко иней заискрил.

Стоит берёза в полушубке белом;
Теперь уж не невеста, а жена...
И на платке её заиндевелом
Играет нимбом радуги луна...

Чуть дрогнет ветка - иней отзовется
Поэту слышным звоном серебра,
И тут невольно сердце встрепенется,
Почуяв стих на кончике пера.

И вновь берёзка в платьице венчальном!
И вновь до смерти хочется любить!...
И не хочу я петь ей о печальном
Хоть не могу печального забыть:

Пора любви взаимной - миновала...
Но где-то рядом под покровом тьмы,
Жизнь песни начинается сначала:
С улыбки - русской зимушки-зимы!
 
ЛУННЫЙ СВЕТ

Скользнул закат с небесной кручи,
Бросив взгляд на раннюю весну.
Месяц, поднимаясь из-за тучи,
Зацепился холкой за сосну.

Покачался над землёю синей,
Посмотрел смеясь в глаза мои
И стряхнул полупрозрачный иней
С голубой мерцающей хвои.

И глаза, глаза моей надежды,
Обгоняя время, зацвели!
Да, весна!... Но я один, как прежде,
Вглядываюсь в таинство земли.

Шевелит уста мои влюбленность,
Навевает грёзы глухомань...
Но чиста, как грусти затаённость,
Ночь и перелеска филигрань.

Шорох мглы да совьи переклики...
Дремлет месяц, сидя на суку,
И дрожат серебряные блики
На осевшем глянцевом снегу.

... Я бы мог любимой поклониться,
Доверяясь сердцу своему,
Но любовью надо поделиться, -
Тайна чувств подвластна одному.

И вот эту тайну голубую
Никогда ни с кем не поделю,
Даже если очень затоскую,
Даже если сильно полюблю!
 
СОНЕТ

Мы живем надеждой на любовь,
И наша вера истинна, нетленна!...
И проступает трепетная новь
Через туманы грусти постепенно.

Отдав однажды должное уму,
Приведшему к печальному обету,
Мы, - дети солнца, - отвергаем тьму
И инстинктивно тянемся к рассвету.

И проведя последнюю черту
Под бытием сознанья многосложным,
Мы видим мрак иль жизни красоту, -
Довольствуясь великим иль ничтожный!

Всяк трудится со дня рожденья:
Червяк в гнилье, пчела - в цветенье.
 
***

Щемящее прошлое, как звон ручья в пустыне...
Таков наедине с собой поэт:
Неведомая будущность - святыня!
Осознанное - в грусть ведущий след.

Визиты в прошлое - болезненная нежность
Над счастием и горечью утрат...
Люблю я жизнь за её безбрежность:
Душой рассвет, - сознанием закат.

Заря с зарёю слились воедино...
Но дух противоречия живет:
Я зрелость оценил, как середину, -
Наивности теперь недостаёт!

И вновь тоска, - как плод повиновенья:
Сонет весенний не порхнёт из уст...
Бессильна юность в чувствах разуменье, -
Бессильна зрелость в излияньи чувств!

Над прошлым грусть и боли затаённость...
Но дух мой чужд покорству и мольбе! –
Жизнь движет будущность: любви неутолённость
И чувство бесконечности в себе...

ВЕРЛИБР,
НАПИСАННЫЙ ПО ПОВОДУ ЗАВЕРШЕНИЯ ЦИКЛА

Сегодня я буду пить при свече;
Но поставлю её так,
Чтобы моя тень на стене
Не превышала размеров меня самого
И следовательно моей рюмки;
Мой девиз: всем - поровну!
 
ЧАСТЬ ВТОРАЯ

СТИХИ И СТРУНЫ

ВОСЕМЬ ЛИРИЧЕСКИХ МИКРОПОЭМ

1964— 1966
 
ПУШОК

Когда я к нам на дачу приезжал,
Меня встречал Пушок весёлым лаем.
«Пойдём» - взгляд говорил мне: «погуляем»,
И все ещё чего-то ждал и ждал.

Я высыпал весь сахар на ладошку,
Он осторожно брал его губой
И, похрустев, ещё просил немножко,
Покачивая умной головой.

Он был драчун и страшный забияка;
Хватал за ноги женщин и мужчин...
Вся детвора звала его «кусака»,
А взрослые соседи «сукин сын».

Они его пугливо сторонились,
В глазах завидев бешенство огня.
Старухи, заходя во двор, крестились...
А пес любил лишь маму да меня.

Она, к нему склоняясь, говорила.
От сердца исходящее: «Пушо-ок»...
Любовь его, как птицу, возносила!
Но рвала цепь безудержный прыжок.

К своей хозяйке был он безразличен.
За что любил меня? - не знаю сам.
Субботний день ничем не ограничен,
И мы бродили вдоволь по лесам.

Нас обступали ели и осины;
Болото шевелилось в камышах...
Было и радостно и грустно без причины,
И то же я читал в его глазах.

Он упивался собственною грустью,
Полузакрыв янтарные зрачки,
Когда на камне я сидел у устья
Лениво проползавшей здесь реки.
 
Над ними проплывала тень ракиты
И, с берега скатясь, неслась на дно.
Пес прижимался к тёплому граниту,
Грустя со мной, как видно, заодно.

Он без движенья мог лежать часами,
И были думы у него свои...
Но было что-то общее меж нами:
Свободы чувство, дружбы и любви.

Он был мой первый слушатель и критик.
И коль стихи не дрянь, - вилял хвостом.
Тут был он непредвзятый аналитик
И чуткости прекрасным образцом!

Всем существом он чувствовал печали!
И, голову кладя ко мне на грудь,
Его глаза в моих глазах встречали
Желание душою отдохнуть.

Я тихо пел, тая в груди тревогу,
Пронзая взглядом трепетный зенит:
"Ночь тиха, пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит"...

Домой мы возвращались тихим утром.
И было ясно: отдых - не покой!
Восток переливался перламутром,
А взгляд собаки заплывал тоской...

 
***

Я помню как мы осенью простились:
Пёс дрогнувшую лапу мне подал,
Как наши взгляды вновь соединились,
И друг мой исступлённо зарыдал...
......................
Работал зиму и не спал ночами...
Такой - я был не нужен никому.
И с первыми весенними лучами
Отправился я к другу своему.

Я не отправился, - я полетел, как пуля,
Туда, где пёс мне лапу свою дал!
... Крыльцо. Навес. Хозяйка над кастрюлей...
Никто, как видно, здесь меня не ждал.

Не слышал я разрывистого лая...
"А он издох" - в ответ на мой вопрос
Хозяйка отвечала мне, зевая,
Брезгливо морща конопатый нос,

Сад по-весеннему был свежим, белым, чистым,
Но показалось мертвым все кругом!
Лишь одинокий тополь серебристый
Мне поклонился, вспомнив о былом.

Вот тут меня всегда встречала мама
И пес... ...Оборвалась нить естества:
Сейчас здесь в куче всяческого хлама
Дымила прошлогодняя листва...

Как трудно достижимо всё на свете,
И как легко всё сразу потерять!
Четвероногий друг меня не встретил,
И "мамой" больше некого назвать...

***

Безволие всегда приводит к мраку.
Всё одолею, буду жить лет сто!
Я полюблю. Куплю себе собаку.
Но кто заменит мать мою?...Никто.

 
СТИХИ И СТРУНЫ

"И чем случайней, тем вернее
Слагаются стихи навзрыд".
Борис Пастернак
***

Из своего окна я видел часть бульвара,
За зеленью его - соседний дом.
Там изливалась в сумерках гитара
За чьим-то занавешенным окном.

Смотрели стрелки из-под самой крыши;
Заря блистала в них на вираже,
Скользя по бледно-синему затишью...
А я ютился в первом этаже.

Мой день был словно парус в океане,
Который ищет собственный причал.
Мечтами грезя в сумеречной рани,
Я, как невесту, чью-то грусть встречал.

Волнуясь, эхо повторяло звуки...
Щемяще сердце что-то жгло и жгло...
А там - ласкали струны чьи-то руки,
Мне донося душевное тепло.

Чуть колыхали розовую штору
Мелодии давно минувших дней...
И вновь чередовались перед взором
Созвездия погаснувших огней.

На юности мечта остановилась,
И грусть затрепетала вглубине...
Чьё сердце в унисон с моим забилось?
Какое чувство пело обо мне?

Из ночи в ночь терялся я в догадках, –
Лишь штора колыхалась мне в ответ...
Но как-то днем, взглянув туда украдкой,
В окне увидел женский силуэт.

 
Он тот час, как виденье, растворился,
Порхнув в недосягаемую тьму.
И вновь я в ожидании томился,
Прислушиваясь к сердцу своему.

Но кто она? Я видел только профиль,-
Я видел лишь мечтание своё!...
И если б вдруг явился Мефистофель,
Я отдал бы и душу за неё!

Страсть увлекла моё долготерпенье,
И взорвалось отчаянье во мне:
Вцепившись судорожно в гриву вдохновенья,
Я полетел на розовом коне!

Я написал, как пишут лишь любимой,
Вложил всю душу в маленький сонет!...
Прощаясь с прошлым песней лебединой,
Я понял, что во мне живёт поэт.

«Стихи навзрыд»!... Не с этой ли минуты
Все близкое мне стало вдруг чужим?
Но я ещё не знал душевной смуты
И был любовью первою гоним.

Ещё я не был обручён с тоскою, -
Пришло всё это позже,... А теперь:
«Накинув плащ, с гитарой под полою»
Пошёл отыскивать к своей богине дверь.

***

Подъезд дышал, как спящая тигрица.
Во всем была таинственная жуть.
А я летел, летел легко, как птица,
За нежным чувством, распиравшим грудь!
 
Был стыд и страх, но не было сомнений.
Едва уняв прерывистую трель,
Я в жизнь шагнул из грёз и сновидений,
Толкнув конверт в зияющую щель!

Какая тишь! В её немом укоре
Гул сердца оборвался и затих...
Я уходил с надеждою во взоре,
Деля заране счастье на двоих...

***

Алело небо. Было все, как прежде.
Плыла на запад стайка облаков.
Цвела сирень. Цвели глаза надежды, -
Всё было песней! Песней, но без слов.

Я пересёк бульвар уже знакомый
И вновь вступил под сень своих тревог.
Волною ожидания влекомый,
Считал минут невидимый поток.

Отцы седые! Вспомните мгновенье!
Откройте сундуки далёких лет, -
Вы в них найдёте то же нетерпенье,
Каким горел сегодняшний поэт!

Разгладьте осуждения морщины, -
Сродни и вам страстей моих венец!
Нет у любви спокойной середины,
Но есть всему начало и конец.

Миг близился. Часы пронзая взором,
От вздрагиванья стрелок каменел...
В её окне за спущеною шторой
Качнулся свет и тихо забледнел.

 
Наискосок бульвара плыли тени...
И грусть мою сдавила тишина:
Я был несчастнее, чем пушкинский Евгений,
Час миновал... Чего ждала она?!

Молчало всё... До ночи спозаранку
В её окне горел безмолвный свет...
А позже вывернуло душу наизнанку
Её письмо: «Мне шесть десятков лет.

Теперь уж я стара и одинока...
Спасибо за стихи Вам, мальчик мой;
В них многое ещё от Саши Блока,
Но верю я: Вы станете собой».

В пост скриптуме стояло приглашенье
Бывать у ней. Я не заставил ждать!
Молчали мы. Но было откровенье:
Способность мысленно друг друга понимать.

Да, красота, как истина, - нетленна!
Седые волосы в каштановых горят...
Но вся она, как юность, вдохновенна!
Душа и сердце юны в шестьдесят!

Кипели струны, страждали, рыдали,
Всё так понятно чувству говоря!...
И будни незаметно облетали,
Как бледные листки календаря.

И, может быть, я заменял ей сына, -
Она – мне мать... /Сие не скажет льстец!/
Но всюду существует середина,
Как всюду есть начало и конец;

Однажды у соседнего бульвара
Я не узнал родным мне ставший дом:
Лежала запыленная гитара,
И осень завывала под окном...
 
СТРАНИЦА ИЗ ДНЕВНИКА

***

Не пришла. Не позвонила.
Вечер прошептался с липой под окном,
И ночь глухую штору опустила...
Ну что же? Новый день начнем
Всё тем же застарелым ожиданьем,
Что не придёт, не позвонит, не встретит...
Кто мне на страшное "ЗАЧЕМ?" ответит:
Зачем я там и сердцем и душою
Копаюсь в тьме бесплодной, как могила?
Какая держит дьявльская сила
У каменно-холодного лица?
Пред ним я представляю мертвеца:
Во мне нет мыслей, воли и желаний...
Осталось только лечь и быть зарытым,
Чтоб стать по-настоящему убитым.
Но лечь не тороплюсь, хоть слышу хохот
И вижу злобные глаза врагов...
Сегодня я по-прежнему: не нов
И снова жду, хоть знаю, что напрасно...
Но страсть страдания захлестывает властно...
Напоминая мне, что я поэт
и жить лет сто недавно дал обет.
Но неизвестность - хуже ожиданья:
Она гнетёт, не возвращая сил!
Кому не снились тайные желанья?
Кто без душевной муки не любил?
Но веровать в любовь - большое счастье!
В невыстраданном счастье нет лица:
Оно, как огонёк от каганца,
Что на ветру светить уже не может!
Но в забытье сомнение не гложет,
И потому конец забвенья страшен,
Что мы его не видим за огнём
И часто, позабывшись, ночью пляшем,
Где танцевать дозволено лишь днем...
 
Поклон тому, кто всё же в счастье верит:
Найдется ключ, и распахнутся двери...
Куда он победителем войдёт!
... Не позвонит. Не встретит. Не придёт -
Так отобьют часы сегодня, завтра,
Через неделю, месяц, через год,
И бесконечен сей круговорот.

***

Бездействие сегодня мой удел.
Но я спокоен, полон сил и смел,
Чтоб прямо посмотреть в глазницы вражьи!
У смерти побывав в гостях однажды,
Я сам себя на жизнь благословил,
В себе самом нашёл источник сил,
Что целит в души строчкою неровной!
Но в том беда, что я кипящекровный
И не могу любить и не страдать:
Могу не верить - не могу не ждать!...
То, что посеял, я не смог пожать,
Но есть чему цвести и увядать:
Цвести сомненьям – угасать надежде
И это называть своей судьбой...
Иль взяться за кинжал, как брались прежде,
И гордо заносили над собой,
Когда не оставалось ничего?...
Но разум жив за действием его,
А вандализм мой лишь только в строках
И в жизнь нет ему пути!
Чужды мне месть, отчаянье и злоба,
Хоть некуда и некому нести
Оставленную счастьем дрожь озноба...
Вот потому мир кажется мне тесным,
И я порой считаюсь бессловесным,
Безропотным и, может быть, ручным...
Сегодня, вдохновением гоним,
Из-под горы я снова лезу в гору,
Чтоб вновь с неё катиться и греметь,
Разбить, что бьётся, что поётся, - спеть,
И, погружась в кабацкое болото,
Совсем забыть, что я любил кого-то...
 
***

Блаженное бездумье! Дай покой!
Пусти в свой храм заблудшего бродягу!
Я у твоих ступеней нищим лягу
С дрожащею протянутой рукой...
Исчезнет все: в глазах друзей печаль,
В глазах врагов неистовая злоба,
И буду я до узких стенок гроба
Не видеть полыхающую даль!...
Но я не расстаюсь ещё с надеждой,
Неузнанной, таинственней, но нежной, -
Она упасть на дно мне не даёт!
... Не позвонит. Не встретит. Не придёт.
Не скажет ни "прощай", ни "до свиданья"...
Но рано об ушедших мне скорбеть:
Есть силы жить, по-прежнему гореть,
Есть силы, чтоб любить и быть любимым
И жить в своём миру необозримом,
Отвергнув беззастенчивость мольбы,
Не пасынком - хозяином судьбы!!!
 

ПОЭМА, НАЧАТАЯ В ДОРОГЕ

Родной пейзаж плывет в окне вагона,
Горят в закате рощи и луга.
В холодно-синей шапке небосклона
Едва заметна месяца дуга.

В низине голубеет ельник тощий.
Венчает холм могучая сосна.
Вдруг промелькнет берёзовая роща,
Весёлая, как девичья весна...

На остановках женщины входили.
Здороваясь, садились в тесный круг,
Судачили, смеялись и язвили;
У каждой обнажался свой недуг:
Вот у одной, что нету урожая,
Что дождь сечёт, как будто из ружья...
И говорила с оханьем другая,
Что у соседей пьянствуют мужья.
Одна всплакнула даже, что Буренка
Уже не ест подряд четыре дня,
Что бедновата старая избенка,
И... покосилась злобно на меня.

Сгущался за окошком полумрак.
В нем растворялись избы и сараи.
Церквушка в небо вскинула кулак
И унеслась назад, крестом играя.

На дранках крыш угрюмых деревень
Висел дымок полупрозрачной сеткой...
Встречались и кудахтали соседки,
Привычной сплетней завершая день.

На низеньком крылечке магазина
Толпилась кучка выцветших старух...
Нахохлясь зябко и горбатя спину,
Гнал стадо по обочине пастух.

Вот поворот и поле мчится рядом;
Ботва коричневеет меж борозд...
Из-за берёз глядит тоскливым взглядом
И торопливо крестится погост.

Но вскоре нива рвется деревенькой
Такой же рыхлой и пустой на вид...
И в пустоте её Наана Геньку,
Наверняка редактор обвинит.

В руках попутчиков газеты запестрели;
Итоги лета подвела страна.
А на полях от ржавчины краснели
То сеялка, то плуг, то борона...

Вот и райцентр тянется спросонок:
Милиция. Фураж. Базар. Райком.
Крупнопанельный квартал, ряд избенок –
Былое с новью вставшее рядком.

Гора земли тянулась извиваясь;
Лоснилась сталь газопроводных труб;
И сплевывал бульдозер надрываясь,
В траншею глину с посинелых губ.

Багровый свет в окошки излучая,
Закат висел у неба на краю...
Но ничего вокруг не замечая,
Сосед соседке говорил: "люблю"...

А я познал все ужасы разлуки, -
В душе не умещаются они!
Кругом цветут гирляндами огни,
Но тьму хватают судорожно руки.

Я в одиночестве, забыв улыбку, ласку,
Считаю лет растянутый черёд...
Не лучше ль, лоб прикрыть стальною каской
И во Вьетнаме лечь за пулемет
 
Мне жалко жизнь свою отдать задаром,
Исчезнуть и бесследно, навсегда!
... В окне закат березы жжёт пожаром,
А на востоке месяца дуга.

Столбы, столбы... Летит в тревожных гулах
Тире и точек связанная нить...
И в этот миг на их плечах сутулых
Вопрос вопросов: быть или не быть?

И это вовсе не пустые звуки:
Вопрос вопросов надо разрешить!
Но я ещё не знаю к чему руки
С душой и сердцем мог бы приложить.

Что нужно мне: известность или слава?
- Я поскользнусь на ней и упаду...
Мне б так хотелось, чтоб в орёл двуглавый
Стрелял и я в семнадцатом году!

Ведь за меня все сделано другими, -
Пути открыты в звездный океан!
Но почему меж мной и между ними
Синеет отчуждения туман?

Я рвусь туда душой и сильным телом,
Но что-то цепко держит за рукав...
Я не своим полжизни занят делом.
И не во всем своём, конечно, прав.

Поэзию избрав не для забавы,
Ребром вопрос поставил я: как быть?
Быть для меня - не алчить шумной славы!,
- В себе самом чужого победить!

В себе самом врага в личине друга,
И силы есть в моей стихии чувств!
Не так давно поднявшаяся вьюга
Не стерла яд с обуглившихся уст.

 
Простите мне безудержность во гневе,
Шипы тоски раскиданные вкруг, -
Не вечно мне желтеть на мертвом древе
В осеннем мраке буйствующих вьюг!

... Вагон покрыл последний километр.
В ночи остались рощи и поля.
Слегка колышет дуновеньем ветер
На городском бульваре тополя.

Мой дом неподалёку, по соседству
Но только мгла на первом этаже...
И я стихами, как последним средством,
Зализываю рану на душе.

Стихи, стихи... Вся жизнь только с ними!
Пусть в них улыбка скроет сердца грусть!
Но и они мне кажутся чужими,
Как городок, куда не возвращусь.

Там - все чужое, даже вдохновенье:
Там были стоны, стоны, а не пенье!
Чужой огонь и греет по-чужому.
А я ищу пути к теплу родному
В слияньи двух сердец, а не телес, -
В делах, а не в бесплотности словес!

Смотри, поэт, на жизнь не с изнанки,
Не пропусти свой собственный рассвет.
Ведь голосам подвыпившей шарманки
Не перекрыть басистый хор ракет!
 
***

Но до сих пор болит всё та же рана.
Я с ней мечусь и в яви и во сне...
Так пелену осеннего тумана
Не приноси ты, милая, ко мне.

Не приноси дождей тоскливый шорох,
Не приноси в глазах холодный ум, -
В цветенье духа, в голубых просторах
Так больно слышать увяданья шум!

Я знаю это глубже, чем другие,
И захлебнуться болью не хочу!
Прибита бурей чувств моих стихия,
и я над пеплом гневно хохочу!

И, вспоминая мертвенные взоры,
Я мысленно "прощай" шепчу себе:
Найду ли я в душе твоей опору,
Иль отобью земной поклон судьбе?

В тебе живет рассудок хладнокровный, -
Во мне кипит отъявленный бунтарь!
Но оттого путь жизненный неровный,
Что льдом покрыт очей твоих янтарь...

................................
................................
................................

Я вспоминаю рощицы венец,
Где рук кольцо легло на мои плечи,
И тайну двух сомкнувшихся сердец
Скрепил сиреневый, как ночь, апрельский вечер.

Глаза цвели, в висках стучала кровь,
Мы шли, обнявшись, меж берёз и сосен,
Не зная, что до нашей встречи вновь
Пройдёт немало вот таких же вёсен.
 
-В кольцо другого с болью и тоской
Легла руки подраненная птица...
И в книге жизни мертвою рукой
Листало время чистые страницы...

Минут и лет невидимый поток
Стучал в висках, как в подземелье, гулко,
И вы под новых листьев шепоток.
Уже втроём ходили на прогулку.

В той роще жили мудрость и покой.
Туманы осени весной сменяли грозы.
С твоим ребёнком и моей тоской
Росли и крепли сосны и берёзы.

Но что-то в сердце тёплое храня,
Хоть им уже отвергнуто не мало,
Ты вдруг, как юность прошлую, меня
Зовешь под крышу рощи возмужалой.

Опять весна дурманяще цвела
Черёмухи и яблони соцветьем...
И память сердца вновь меня вела
Сорвать с тоски печать десятилетья.

Я шёл туда тревогою гоним,
Увидеть след от юности в надежде!
-Там было всё банальным и пустым.
Лишь вечер был сиреневым, как прежде...
 
НОЧЬ ИЗ ПРОШЛОГО

/Подражание Лермонтову/

***

Любовь приходит как-то вдруг, -
Не дрогнут струны сердца ложно.
И постижимо всё вокруг,
И невозможное - возможно!

Удар судьбы неумолим:
Любовь, - как надпись на скрижали!
Но я считаю день пустым,
Коль он прожит мной без печали.

***

Настала ночь. Расплылась тьма.
За тучу прячется луна,
Роняя в просинь тусклый взгляд...
А в струнах смолкнувших парят
Обрывки тех весенних струй
И в них неробкий поцелуй,
Что мне принёс весну туда,
Где день сгорел и стыла мгла,
Где я не знал любви услады,
Где было жарко средь прохлады,
Где было холодно в огне...
Зачем же ты явилась мне,
Взломав души моей молчанье,
Плеснув цветеньем в увяданье?
Ты к жизни вновь вернула прах,
Дав наяву, что знал в мечтах!
 
***

Мечты, - как жёлтый день осенний...
В них голос первых откровений
Вдруг неожиданно умолк...
Но утром, видя неба шёлк,
Кудряшки зреющей пшеницы,
Я вновь летел на колеснице,
И мчал меня туда Пегас,
Где голос стих, но не погас,
И в эхе я искал забвенье!...
Мне раздавала вдохновенье
Природа щедрою рукой.
Так и текли мечты рекой,
Неся в своём водовороте
Тоску души, бессилье плоти,
А счастье в чёрной глубине
С сарказмом улыбалось мне.
Но я был холодно-спокоен...
Да так уж видно мир устроен
Что нет в спокойствии покоя,
Как героизма без героя.

Зачем ты сумрак осветила?
Зачем ты сердце разделила
На тень и свет, на жизнь и смерть?
И чем затмила круговерть,
Что там, где цвел рассвет когда-то
Я вижу лишь печаль заката?...
В глазах твоих /я видел это!/
Вопросам не было ответа,
Что задавал себе не раз.
Я столько в жизни видел глаз!
В них были слезы, грусть, упреки,
В гримасах разных вилась бровь,
Но я не видел в них любовь!!!
И, вознося на эти строки
Свои заблудшие мечты,
Спешу сказать, что только ты
Могла бы стать судьбой моею,
 
Могла! - но ты не стала ею!
... А ночь длинна. Туман клубится.
Луну к зениту унесло;
Она стучит крылом, как птица,
В моё холодное стекло.
На тополях росинок сетка,
И листья падают, звеня...
Тобой надломленная ветка
Мертва, как сердце у меня.

Не знаю, любишь ли, не любишь?
Но ты когда-нибудь поймешь,
Что цепь печали не разрубишь,
Когда душе своей солжёшь!
Она холодной, гордой станет,
Черствей, чем мельничный жернов,
И самоё себя проклянет!...
Но этот мир тебе не нов:
Ведь ты давно уже познала
Любовь и ненависть сполна,
И для тебя моя весна -
Ничуть не больше, чем забава,
Как незаслуженная слава!
Но цвет надежды не угас:
Лишь позовёшь, - явлюсь тот-час,
Чтобы омыть его слезой...
Но не могу сказать какой:
Слезою радости ль? Печали?...
Меня с тобою обвенчала
Не в пепле тлеющая страсть,
Какую мог легко украсть
У столь поверхностной души!
Но я один в ночной тиши
Зажёг тот свет, что вспыхнул кровью,
Назвав тебя своей любовью!
 
***

Не спится. Ночи нет конца.
Беспечной песней бубенца
В часах позванивают стрелки...
Опять стучится дождик мелкий,
Как в поздний час стучит поклонник
О проржавевший подоконник:
Стучит настойчиво, упрямо!...
Окно, как траурная рама,
Из-за которой смотрит темь...
А дней всего лишь было семь,
Где каждый миг я был с тобой,
Где каждый миг я был собой,
Нет, никому не подражая,
А только душу обнажая!
И понял вдруг сквозь страсти хмель,
Что не любовь была - дуэль!!!

***

Тоска кровавит этот стих...
Но знаю я: из нас двоих
Был каждый в сердце поражён
И ни один не побеждён!

***

Бегу от зелени печали
Под крышу грозовых ночей,
Чтоб вновь меня не ожидали
Под бронзой вздыбленных коней
Глаза другой с надеждой тайной,
Чтоб поцелуй не мог случайный
Коснуться губ моих опять,
Где ты оставила печать.
 
 
ПОЭМА БЕЗ ПОСВЯЩЕНИЯ

За сорок. Чуть сутулится спина,
А счастье ходит с краю и поныне.
Часы стучат: одна... одна... одна...
Устало смотрит из трюмо пустыня.

Ломает лёд вскипевшая Нева.
В окне витают тени голубые...
И отзываются на нежные слова
В аквариуме рыбки золотые.

Весна в чуть приоткрытое окно
Доносит чей-то говор, взрывы смеха...
Но "ЗИНГЕР" уж стрекочущий давно
Не оставляет места и для эха.

Апрель пьянящ, как первая любовь!
Гранитный город светится в тумане...
- Тут, расходясь и скрещиваясь вновь
Ложатся строчки по весенней ткани.

Заря витает в белых облаках;
Искрясь свисают капли дождевые...
- А здесь - цветы на штапеле, шелках,
Цветы весны, но мёртвые, чужие.

И так - до самой ночи, до темна.
В окне сплетенье синеватых линий.
Хрипят часы: одна... одна... одна...
Глядит трюмо безмолвною пустыней.

Вот так привычно исчезая, день
Уносят что-то главное с собою...
В глазах печаль, скользнувшая, как тень,
И на мгновенье ставшая тоскою.

Давно остался позади рубеж,
Где всемогуща истина мечтаний...
Теперь всё менее и менее надежд,
И безотрадней мир воспоминаний:
 
Блокада... Голод... Иней на стене...
Смерть матери... Трагедии наследство...
Потом замужество и жизнь наедине,
Как от себя бессмысленное бегство.

И стал театром - рыночный витраж.
Шитьё для модниц - миропознаванъем,
А филармония, Капелла, Эрмитаж –
Всего лишь остановками, - названьем...

Я не виню. Я знаю, ты добра:
Добра к другим, сама к себе сурова!
Проходит жизнь, как эти вечера,
С надеждою на ласковое слово.

Те ждешь его с бесслёзною мольбой,
Которую никто не замечает!
Боль глубоко запрятана тобой,
И взгляд устало нежность излучает:

Надежды плод. Любовь. Самообман!
А муж приносит лишь вино да ругань...
Тоска... И ты берешься за стакан
С глубоким безразличием недуга.

О внутренней тревоге пустоты
Лишь повествуют ранние морщины...
И больно мне до горя, до беды,
Что жизнь проходит в прихотях мужчины!

.................................

Рябит в окне осенняя листва.
Стучат часы, как капли дождевые...
И отзываются на нежные слова
В аквариуме рыбки золотые...

 
К ПАМЯТНИКУ ЛЕРМОНТОВА

***

Изваян в бронзе и граните.
Изваян гордым ныне там,
Где страсть впервые зазвучала,
Где сердце юное скучало
Под жесткой курткой голубой.
Вот у Обводного канала
Сейчас сидишь ты предо мной,
В мир устремив глубокий взор...
Недавно здесь снесли забор
/Пардон, - ажурную ограду!/
И я могу бродить по саду
Все ночи с милой напролёт.
Никто не гонит, не орёт,
Как у Михайловского сада,
Где до сих пор торчит ограда.
/За час до полночи оттуда
Свистками гонят толпы люда./
Меня там с милою недавно
Мильтон гонял вот так: исправно
Он службу нес свою в народ,
Гоня влюбленных в пасть ворот.
Сопровождаемый эскортом,
Я клял потомка Бенкендорфа...
Не прогневись, немая глыба,
При мрачном имени его!
И воздадим любви спасибо
За то, что милое чело
Благоразумье сохранило
В моей разгневанной груди.
А что свистело позади, -
Мы просто глупостью назвали
И улыбаться снова стали
Петрову граду на Неве,
Сирени, стриженой траве,
Самим себе, ещё безгрешным,
Лучам заката пожелтевшим,
Обиду быстро позабыли,
На поле Марсово вступили.

 
Вот здесь простор! Ограды нету.
Гуляй до самого рассвета –
Никто не станет поперек!
И только дворника свисток
Хранит газонов бархат нежный,
Когда какой-нибудь приезжий
Из глубины патриархальной
К камням торжественно-печальным
Бредет, как дома, - напрямик,
Подставив ветру пьяный лик...

Но мы бродили по дорожкам.
И было грустно мне немножко:
Я на признанье ждал ответ...

А ближе к полночи, поэт,
Мы снова здесь у бронзы спящей.
Ты поднимаешь взгляд сверлящий,
Но смотришь с нежностью на нас...
Горит квартет из наших глаз:
Одни - небесно-голубые,
Другие - знает бог какие...
Но над житейскою стремниной
Они пролили свет единый
И ты его благослови:
Отдай огонь своей любви,
Чтоб он спаял сердца до гроба, -
Чтоб наших чувств не рвала злоба!
Вот время близится к утру.
Заря поблескивает в стеклах.
Сирень от холода поблекла
И кисти дрогнут на ветру...
Мгла ночи быстро растворилась,
Ушла, зевая до ушей.
И солнце майское забилось
На окнах верхних этажей.

Но тихой лирики довольно.
Подруга дома спит спокойно
И улыбается во сне
Моей и собственной весне.
 
Она уж спит. А надо мною,
Туманя небо голубое,
Витает грусть, как облака...
Угрюмо виснет с высока
Багряно-серого гранита
Чело российского пиита...
Я здесь ещё. Ограды нету.
Но мне сегодня, как поэту,
Чтоб тень её не ощущать,
Сначала мертвым надо стать!

Изваян в бронзе и граните, -
Неуязвим для пули стал...
О музы страждущей служитель!
Кладу цветы на пьедестал
За твою дерзостную смелость,
За силу раненой души!
Хочу, чтоб мне вот так же пелось
В столицах и в лесной глуши,
Средь всех течений и ветров,
Среди друзей, среди врагов,
Чтоб струны гордых, чистых лир
Не оборвал грушницких мир!
Чтоб было кем гордиться сыну,
Чтоб вдруг не дрогнула рука,
И чтоб не Лермонтов - Мартынов
Упал к подножью Машука!!!
 
ПЕТЕРБУРГСКИЕ АССОЦИАЦИИ

Не пишется. И нет конца зиме.
Во взгляде марта зимняя свирепость...
Пересчитав столетия в уме,
Притихла Петропавловская крепость.

Она стоит у мира на виду
Бессмертною легендой перевита!
Здесь начался в семнадцатом году
Урок истории у невского гранита,

Моей стране уж скоро пятьдесят
А мне всего лишь тридцать за немногим
Без моего штыка царизм взят,
Без рук моих Падунские пороги

Я прожил здесь с рожденья до стихов,
Воюя то с собой, то с хулиганством.
Хоть не нашёл себя я у тисков, -
Грызу железо без тоски и чванства.

Был от своей вершины не далёк,
Но гладь приспособленчества отвергнул!
И этим - только совесть уберёг,
Но не могу того сказать про нервы...

Покоя не просил и не прошу.
Лиричность чувств заговорила басом,
И с этих пор я с ревностью слежу
За жизнью Российского Парнаса.

История стихами говорит;
С немногими она так откровенна:
Там Пушкин нервно баки теребит,
Обдумывая что-то вдохновенно...

Строка легко скользит из-под пера...
Злословьем эпиграммы обрастают...
Шампанское искрится до утра...
Лорнеты дам Онегина ласкают...
 
Лампада догорающе чадит
Над злой судьбою гения-поэта...
И прямо в сердце русское глядит
Бессмысленное око пистолета...

Стой, сволочь! Руки, руки прочь!
Но снег примятый делается алым...
Но вновь сомкнулась вековая ночь
Над криком безнадежно-запоздалым...

Впервые я тогда осиротел;
Бессильна ныне пуля в револьвере!...
В двадцатом веке тоже не успел:
Есенин взял и умер в "АНГЛЕТЕРе"...

Сегодня здесь, не ведая того,
Снуют щеголеватые гуляки...
И все глубины сердца моего
Пустынны, как безбожен Исаакий...

"АСТОРИЯ" не меркнет и в ночи:
Идет на высшем уровне попойка!
И от Гольфстрима спущенной мочи
Дымит незамерзающая Мойка...

- Довольно! Накипело! Ухожу!
Бросает в дрожь от рюмочного звона!...
Нет денег, - папиросу я прошу
У подозрительно гладящего мильтона...

На набережной тихо, как в гробу
Повиснул март пургой многоэтажной...
И через Зимнюю канавку на горбу
Меня проносит мостик Эрмитажный.

Пахнуло ледяною пустотой
Из Летнего заснеженного сада...
Но гордая своею красотой
Над фонарями высится ограда!
 
- Тут защитил царя тупой холоп.
Но на гравюре Дедушки Мороза
Я вижу, как монарху целит в лоб
Прижавшийся к ограде Каракозов!

Пусть только ненависть повелевала им,
Иного выхода из тупика не зная, -
Снимаю свою шляпу перед ним,
Безумству храбрых песню допевая!

Пусть только искрой был тот пистолет,
Но ведь из искры возгорелось пламя!
"Погибших глупо" за свободу нет –
Из мертвых рук живые брали знамя!

Все защищали родину мою
От полчищ современных крестоносцев!
И я родился, чтобы стать в бою
Одним из миллионов знаменосцев.
 

 
СУДЬБА

***

Я прожил жизнь, и, видно, прожил зря.
Что может дать вторая половина,
Когда горит вечерняя заря
Багряная, как осенью рябина?

Когда, уже усталость и тоска
Разносятся по телу с током крови?...
Но к другу ещё тянется рука,
И чувства мыслят, зыблясъ на основе.

Любой порыв возможно объяснить,
Следя за ним от устья до истока.
Я только-только мыслью начал жить,
Повергнув страсти собственного рока.

Но ныне жизнь совсем уже не та:
С сердечной тайны снято покрывало...
И резче ощутимей пустота
Всего того, что ранее пленяло.

Я научился чувствовать людей:
Гёроев цельных, истинных и... мнимых.
Но где вся прелесть юности - страстей,
Наивных и уму непостижимых?...

Уже бессильна женщина украсть
И скрыть собой моей звезды свеченье:
Всегда кипит беспочвенная страсть,
Но - хладнокровна мысль убежденья.

... Я что-то о любви хотел сказать, -
Назвать её неугасимым светом...
Сего мне не придётся утверждать:
Кто полюбил, - становится поэтом!

Отсюда выйдет и замкнётся ВСЕ:
Так повелось от Евы и Адама,
Что начинает шествие своё
Всесильная любовь со слова «МАМА»...
«Любимая... любимый... жизнь моя» –
Сие есть продолжение, - порука
Тому, что будут песни соловья,
Любовь, - как счастье...
И любовь, - как мука...

Когда на жизнь свою я оглянусь, -
Защемит сердце судорожно, больно!
Но то, что людям объяснить я тщусь,
Мне преступленьем кажется невольно:

Я прожил жизнь. Три раза был женат
И по любви, что ранее казалось!
Но угасал, как осенью закат,
И ничего в душе не оставалось...

«Что это?» - вопрошал остывший ум;
«Что это?»- совесть грозно вопрошала;
Зияла ночь, как корабельный трюм... ...
Но время шло и сердце оживало
I все прощало женщине и мне:
Ей - ревность беспричинную, но злую
На людях и со мной наедине...
А мне мою тоску непоказную!

Прощало сердце - разум не прощал:
Ни женскую жестокость к вдохновенью,
Ни мне мой самодельный пьедестал,
Не поддающийся страстям и разрушенью.

И не под ним ли всё погребено,
Что ныне стало прошлым, - безвозвратным?
«Да, так и было, есть и быть должно!» –
Судьба мне шепчет голосом невнятным:

«Мы выиграли этот первый бой,
Мы выковали волю в человеке!»
И чувства примиряются с судьбой,
И входят в русло огненные реки...
 
Трагедию без смерти не поймут, -
В трагедию баз смерти не поверят:
Разумные молчаньем обойдут, -
Бессмысленно глаза тупицы вперят;

Вся жизнь пройдёт в сплошном полубреду;
Когда-то к ней присмотрятся, оценят...
Поэт - актер, он вечно на виду:
И жить и умирать ему на сцене!

Все жаждут проследить жизнь до конца,
Проникнуть в суть душевного мученья
И, наклонясь над телом мертвеца,
Рукоплескать века или мгновенье.

А впереди - пространство вечной тьмы,
Непроницаемая тишь бесстрастной Леты...
Но знаю, что окрепшие умы
Расценят как-то так мои куплеты:

"Один герой, одна и та же тьма, -
Романс для скрипки сыгран на трубе"...
Ты прав, читатель! и моя поэма
Уже звучит, как реквием себе.

И это нужно для большого сердца,
В котором страсти оставляют след
Навечно, - как бетховенское скерцо!
Навечно, - как шекспировский сонет!

У счастья что-то есть от эгоизма:
О счастье не расскажешь, не споешь...
Порой оно доходит до цинизма
И правду муки превращает в ложь.

"Счастливые часов не наблюдают"...
А в нашей жизни дорог каждый час:
Текут мгновения... как листья опадают,
Невидимо-неслышимо для нас.
 
А мы транжирим творческие силы...
И время научаемся ценить,
Когда оно восстанет из могилы,
Чтоб нас - в его убийстве обвинить!

Как слепо ты, интимненькое счастье!...
И все во мне от ярости дрожит,
Когда могучий плод раздумья, страсти, -
Избраннице одной принадлежит!

Любовь я опорочить не посмею:
Любовь - святая тайна на двоих!
Но надо умно поделиться ею,
Что б не был Мир скитом глухонемых!

Друзья мои! Мои подруги детства!
На ваших лицах не прочтёшь тоски;
Живем мы, как и прежде, по соседству,
Но бесконечно в чувствах далеки.

В вас угасает светоч вольнодумца:
Вы - чьи-то жены... матери... отцы...
И что вам до какого-то безумца,
Кому с концами не свести концы?

Я рад за вас. Обиды быть не может.
Пусть в каждом жива истина своя...
Но к счастью путь проторенный проложат
Любовь. Взаимность. Дружная семья!

... Я тоже счастлив и немногим боле,
Чем мог быть счастлив с умною женой:
Обласканный, но вскормленный в неволе
Я был бы узник клетки золотой.

Но чувство, озираясь сиротливо,
Упрямо ищет внутреннюю связь...
Сегодня мне свободно, хоть тоскливо,
Что в этом смысле - жизнь не удалась
 
Я слишком горд, чтоб жертвовать душою
Во имя чисто внешней красоты!
Природа обошлась, как мать со мною,
Придав страданьям чувство полноты:

Отныне оставались я и дума, -
Как достиженье таинства красот...
И улыбался Лермонтов угрюмо,
Увидев, что поэт во мне живет!

Рождалась сказка из суровой были;
И до того, как розовел восток –
Земля сияла... звезды говорили...
И чувствовалось: я - не одинок.

Я жил в себе, но жил во всех эпохах
Непримиримый к пошлости и лжи!
И слышал в долгих лермонтовских вздохах
Тоску ума, - тоску большой души!

Порой стихи звучали и нескромно
От слишком горьких, - роковых потерь...
Его убили подло, вероломно!
Как, впрочем, убивают и теперь!

Но о себе: я осень свою чую
По замыслам, надеждам и мечтам,
По взгляду своему и поцелую –
По одному мне ведомым чертам.

Но осень, - как "очей очарованье"!
И не причём - "унылая пора":
Мажорен лейтмотив повествованья
Под росчерками зрелого пера.

Переболев болезнями столетья,
Начнешь с того, что скажешь просто: жив!
И уж тогда не выбить даже плетью,
Самою жизнью спетый лейтмотив!

 
От дальних звезд до полевой былинки
Всё стало плотью-кровью, - стало МНОЙ!
Я это чувство добыл в поединке
С врагами песни и с самим собой!

И можно ль этим даром поскупиться,
С людьми его, как хлеб, не разделя?
Ужели не для всех щебечут птицы?
Ужель быть может проданной Земля?!

Нет!!! Это - достоянье миллионов,
Основа для духовного родства!
И вспомните судьбу наполеонов –
Тех, кто восстал против естества...

В тумане поредел березнячок;
Трава от росяницы заискрилась;
Затрепетал созвездьями восток...
и вновь любовь с тоской соединилась;

Но не с безвольной, немощной тоской -
С тоской мечты, тоской животворящей,
Тоской великой - многовековой,
На всё глазами матери глядящей:

Она велит поэтам создавать
В мучениях безумства, крови-поте!
И продолжает жизнь утверждать,
На Мир взирая с фресок и полотен.

Тоска по жизни - ЖИЗНИ ДЛЯ ЛЮДЕЙ –
Порывы звезд из золотого фонда,
Откуда жжет улыбкою своей
Простая Мона-Лиза-Джиоконда!...

... Как быстро притупляются все чувства,
Когда они поверхностны, слепы...
Сие не вознесется до искусства,
Не станет анекдотом для толпы.
 
Но если жизни - Родина дороже, -
О ней сказать поэту нужно так,
Чтоб прикипел к уму и в сердце ожил
Подернутый туманом березняк!

Чтоб вечным стало каждое мгновенье,
Чтоб никогда не смолкли соловьи!
Тоска, тоска... Ей имя - ВДОХНОВЕНЬЕ, -
Неутолимость мысли и любви!!!

Стихи непризнанных живут, как "самоделка"...
Есть люди (и не мало может быть)
Кто ненавидит подленько и мелко,
Чтоб невзначай себя не разлюбить.

Я знаю их в лицо и по повадкам:
Они - наружно вежливы, скромны,
Всегда разумны... и улыбкой сладкой, -
Как средством от греха, - наделены.

Но их нутро, изъеденное злобой,
И есть та кухня "мелочных обид",
Где дрязги поглощают как амеба,
Того, кто эту мразь разоблачит!

У них все средства для сведенья счётов -
Законны, правомерны, хороши...
И я для них - один из идиотов,
Кто верит в совесть, в чистоту души.

У них есть все: возможности и имя,
У них цветы растут и на снегу!
И надо бы прогнуться перед ними,
Но - даже ради славы - не могу!

... Мне не даётся "золотая середина".
Как видно, эта шутка не по мне:
То защемит тоски зелёной льдина,
То накаляюсь, словно на огне.
 
Но чаще лик мой прячется в угрюмстве;
Поэзия - угрюмая страна,
Когда поймёшь, что сладкого безумства
Натянута последняя струна:

Когда твои сомнения и муки
Лишь могут слышать редкие друзья, -
Когда из сердца вырванные звуки
Так и остались песней для себя...

Тепло улыбок кануло в трясину,
Глаза признанья засверкали льдом,
Когда я "золотую середину"
Назвал смертельным - классовым врагом!

Тут не обида - ненависть солдата,
Кому предписан временный покой...
- Умеренность нужна для дипломата,
Но не бойцу в атаке штыковой!!!

Эгоистична "пламенная страсть",
Особенно страсть мыслить о свободе:
Её нельзя убить, нельзя украсть
И женской обаятельной природе;

Она в семье - верига для людей,
Причина справедливой укоризны...
Уж такова судьба больших страстей,
Которые и стали "смыслом жизни".

Необходимость подвиг совершить –
Идея фикс, маньячество, болезнь...
И только с убежденьем можно жить,
Что: труд твой своевременен, - полезен.

Но камень на душе моей лежит:
Я виноват пред дочерью, пред сыном...
И совесть мне, конечно, не простит
Того, что я не смог быть семьянином.
 
Поэзия, - осознанный талант, -
Не будут мне основой для прощенья...
И здесь я - только жалкий эмигрант,
Обрекший свою душу на мученья.

Я прожил жизнь. Дальше нет пути.
Смешно смотреть на крах своей системы:
От счастья своего в себя уйти,
Но не решить бессмертия проблемы...

И вынес суд прозренья моего
Свой приговор тщеславности бесплодной:
БЕССМЕРТЬЕ - ТОЛЬКО В ПАМЯТИ НАРОДНОЙ,
БЕССМЕРТЬЕ - ЭТО ЖИЗНЬ ДЛЯ НЕГО!

Я вижу, что ничуть не повзрослел;
И все мои намеренья благие
Разделят незавидный мой удел, -
Удел трагичный, - пасынка стихии.

Я по натуре - человек большой,
И не возвёл в ранг собственный желудок,
Но продолжаю властвовать душой,
Где ныне должен властвовать рассудок.

Хребет натуре не перешибешь:
Я не могу быть тихим божьим агнцем!
И если кто-то в том увидит ложь,
Я предпочту быть громким самозванцем:

Чего-то грозно требовать и ждать...
Влюбиться в чей-то образ на экране...
И медленно, стихийно угасать,
Как раненый в живот на поле брани...

Адресовать весь жар последних слов,
Какие ещё в сердце пламенеют,
Джульетте наших дней - Катрин Денёв
И мысленно, - в себе, - гордиться ею:
 
За то, что вот такие люди есть,
Кто любит гордо, стойко, человечно!
И в их глазах возможно всё прочесть,
Что - благородно, истинно и вечно!

И кажется мне радостью простой,
Но самым высшим достиженьем счастья -
Остаться в сердце именно такой,
В ком есть любовь, но нету самовластья!

... А я уже любил, как никогда!
И был обманут... Что мне оставалось?
Я выстрелил, - скользнула вниз звезда...
Но смерть добрей любимой оказалась;

Я был в безумстве гнусно обвинен,
Но верил в человека: осознает...
Не ведая на что способен он,
Когда рассудок совесть заменяет.

Мне было жаль себя... но не теперь!
Теперь я не прибегну к укоризне:
Поэты начинаются с потерь, -
С победы над собой - во имя жизни!

Но страшно, что шекспировский мотив,
Перекрывая возгласы потомства,
Бывает слишком часто справедлив:
"О, женщины, вам имя - вероломство!"

Ни тех имен, ни лиц не берегу:
Здесь как-то всё само собою рвалось...
Я всех презрел, кто падок на деньгу,
И красота - бессильною осталась!

Я прожил жизнь до глупости смешно!
Черты достойных таяли в тумане:
Они все - жены... матери давно...
Или прекрасный образ на экране...
 
Итак, - один. Теперь совсем один!
И нету сил за землю зацепиться,
Достать корнями жизненных глубин,
Дать сок ветвям, чтоб кроне зелениться.

Теперь уж невозможен компромисс
По той простой, естественной причине,
Что звезды могут падать только вниз...
Что быть свободным - можно лишь в пустыне...

Я не уверен в будущем своём:
Меня могила только успокоит!
Доходишь до всего своим умом,
Но кто бы знал, чего всё это стоит!...

Я прожил жизнь. Что ещё сказать?...
И если я порой бываю грубым, -
То от большой любви, чтоб не кричать
И не ожечь губами чьи-то губы!

Давно все слезы выплаканы мной,
И загнан конь в погоне за любовью...
- Поэма, продиктована судьбой
И носит в себе сущность послесловья.

Я не люблю интимненьких поэм,
Где мысль на поверхности толчётся:
Одной из самых острых ныне тем –
Вопрос о смысле жизни остаётся.

Ведь кто-то только-только начал жить:
Жить глубоко, духовно, в полной мере...
- Считаю долгом душу обнажить,
Всё пояснить на собственном примере!

Считаю долгом людям рассказать
Про явные и тайные пороки, -
Чтоб кто-то мог ошибок избежать
И уложиться в жизненные сроки!
 
Я остаюсь на поприще борьбы,
Всем юным адресуя биотоки! -
В тумане своей собственной судьбы
Белея, словно парус одинокий...


"Ещё одно последнее сказанье,
И летопись окончена моя".
Чтоб не постигло кровоизлиянье,
Поэму вскоре кончить должен я.

Нет времени и нервы на пределе...
И ими нужно очень дорожить,
Чтоб и мечты делами стать успели,
Чтоб все-таки - концы соединить!

Всего себя отдать литературе?
Но я привык к кувалде... - не могу
Позволить я своей мускулатуре
Одрябнуть и под силу стать врагу!

Сегодня только мыслить-слишком мало:
Нужна ещё умелая рука,
Чтоб из стекла, бетона и металла
В Историю вписалась бы строка!

Сегодня мы хозяева России!
И не имеем права не уметь
Летать меж звезд, растить колосовые
И труд свой по достоинству воспеть!

... От монотонности сознанье тихо слепнет, -
Необходимы радуги цвета!
Когда страсть приживется и окрепнет, -
Не просочится в душу пустота.

Тут нужен четкий ритм, перемена.
И если победишь себя, мой друг,
То избежишь апатии и тлена,
И жить мученьем будет недосуг.

Воспетая "из бездны скорби радость" –
Могуче, по-бетховенски навек! -
Придаст душе ту силу, гордость, сладость,
Что и над смертью - властен человек!
 
Жизнь движется вперед по бездорожью
Итогом интуиции и дум;
Судьба - не милость и не воля божья,
Судьба - есть страсть!... но страсти нужен ум.

Страстям нужна основа: УБЕЖДЕННОСТЬ!
Страстям нужна великая любовь,
Чтобы не впасть в пустую отвлеченность
И не пролить бесцельно свою кровь!

Дорога к самому себе - терниста...
Но силы даст идейная броня:
Страстям нужна партийность коммуниста,
Чтобы не стать добычей воронья!

Отодвигая возраст пенсионный
и мысля с перспективой лет на сто,
Жить по-островски: СТАЛЬЮ ЗАКАЛЁННОЙ,
А если умереть, - так знать ЗА ЧТО!

К концу поэма... Я опять грустнею,
Я снова задаю себе вопрос:
Создать смертоупорное успею ль,
Работая в режиме "на износ"?...

Ещё не пройден путь от сути речи
До подтвержденья сказанных мной слов...
Не затихает гул бескровной речи,
И порох есть у нашенских врагов.

Но на стихи взирая исподлобья,
Я понял силу и возможность слов;
И не могу отстреливаться дробью
В бою мировоззрений двух Миров!

***

Когда-то оборвется жизни нить.
Уста сомкнутся. Чувства канут в Лету...
Но все, что довелось мне полюбить, -
Останется, как памятник поэту:
 
Останется среди людей ДОБРО,
Как зрелый плод любви, труда, раздумья...
Останется туманов серебро,
Искрящихся над речкой в полнолунье...

Останется весь смысл жизни - ЦЕЛЬ
И благородство средств для достиженья!
Останется мерцающая ель
Под переливом звёздного свеченья...

И будет дождь... И будет падать снег...
И будет чудом русская природа...
И будет чудом русский человек,
Всего превыше ставящий свободу!

Останется под солнцем Шар Земной
Со страстным блеском мыслящего взгляда...
- Сберечь все это и любой ценой!!! –
Надгробия другого - мне не надо.

1971 Г.Наан
 
СТИКИ, ГДЕ СКАЗАНО ВСЕ!

"Любимы были ложные богини, -
Я истиной красы не знал доныне".
Вильям Шекспир "Ромео и Джульетта"

***

С признанья начинается всё вновь, -
Душа путь к совершенству продолжает!
Тебя назвали именем ДЮВОВЬ,
И красота мне это подтверждает,

Но больше интуиция моя:
Ты - нежная, но нежная сурово!
И там, где полыхнет любовь твоя,
Тобой любимый - не услышит зова.

И если не протянет он руки
Со страстью ощутить твою в надежде, -
Ты промолчишь... Не выдаст взгляд тоски,
И внешне все останется, как прежде.

Не льщу себе: быть может, я не тот.
Но это имя в сердце мне запало
И, как весна, в душе моей цветет,
Все мертвое низвергнув с пьедестала!

Со мной не надо быть настороже:
Для счастья мне достаточно и взгляда!
Ты гордая, но добрая в душе
И в красоте не чувствуется яда.

Я создан, чтоб такую полюбить.
И признаюсь (в ущерб себе) поспешно:
Люблю тебя!!! - чего греха таить?
Но верь мне, что любовь моя безгрешна.

Я знаю, что теперь сгорю дотла...
Но мне признанья нечего стыдиться:
Мечта не раз отвергнутой была,
Чтоб с вечностью - в тебе соединиться!
 
Носясь во мгле, но движимым добром,
Доселе не иссякнувшей отвагой, -
Я путь к ЛЮБВИ прокладывал пером,
Как рыцари прокладывали шпагой!!!


МЕЧ И ГРЕЗЫ

Ты найден заржавевшим, полумертвым,
И вот теперь предо мной лежишь...
Приглядываясь к буквам полустертым,
У рукоятки я прочёл: «Париж»

К чему тирады мелкого злословья? -
Повсюду мир построен на крови!...
Привет тебе, душа средневековья,
Привет, столица рыцарей любви!

Люблю тебя, Париж, любовью вечной, -
Тебя нельзя поэту не любить!
Одно лишь жаль, что страсти человечной
Не дали с вероломством мне скрестить:

Я не успел тогда сложить напевы,
Те что солдатом сделали меня,
Не смог спасти я Орлеанской Девы, -
Пускай ценою жизни, - из огня!

Я не успел навеять грез нетленных,
Чтоб отогнать мрак ненависти прочь,
И защищать всех подло убиенных
Мечом в Варфоломеевскую ночь!!!

"Париж обедни стоит". Даже трона!
И снова страсть моя здесь не причём:
Я мог спасти бы Генриха Бурбона, -
Будь я живым и действуя мечом!...

Бастилии брать не буду: в том июле,
В эпоху багровеющих знамен
Стремительно росла цена на пули,
А меч - необратимо уценен!
 

ПОСВЯЩЕНИЕ ДРУЗЬЯМ и НЕДРУГАМ
 
 
 
"...Что тут виной:
Забывчивость скота?
Или привычка разбирать поступки
До мелочей?
В таком разборе на четверть — мысль,
А на три прочих — трусость.

...О мысль моя! Отныне будь в крови,
Живи грозой иль вовсе не живи!"

ШЕКСПИР. / Перевод Бориса Пастернака /
 
Но все же меч - моей натуре ближе:
Он двух врагов сводил лицом к лицу!
- Я пистолеты люто ненавижу
За их доступность даже подлецу!!!

Не вижу тех, кто страсть мою оценит:
На танках ныне плавится броня!...
Ты нужен, меч, иль Гамлету на сцене,
Иль просто сумасшедшему, как я.

Взирая с апогея вдохновенья
На Мир без крови, подлостей, витийств, -
Я отдаю Стране дань уваженья,
Отвергнувшей бессмыслицу убийств!

Но обладая здравым кругозором, -
Синтетикой эмоций и ума, -
Я все-таки остался мушкетером
Но образу-подобию Дюма!

Останусь мушкетером до инфаркта:
Его не избежать мне всё равно,
С умом и философией Декарта, -
С характером и лирой Сирано!



ПОСВЯЩЕНИЕ ДРУЗЬЯМ И НЕЩРУГАМ


***

Пора бы мне от песен отрезветь...
Но с каждым днем всё яростней поётся,
Хоть давнее желанье умереть
Ещё под сердцем где-то остаётся;

Мне ясно, что не смог я дорасти
До предсказанья мук или блаженства
И все противоречия подвести
Под философский базис совершенства.
 
Пусть многое осознано уже...
Но мной стихия движет и поныне,
Играя накопившимся в душе,
Как суховей барханами в пустыне.

Несовершенство - зиждется в былом...
Но время лишено процесса дрёмы,
И разум сомневается во всем,
Что чувство возвело до аксиомы.

... Всецело повинуясь естеству
И утоляя жажду обновленья,
Питают корни майскую листву
Незримой квинтэссенцией гниенья...

- Сознанью повествует нерв искусств
О том, что не доступно просто глазу...
Жестоко!... но за счёт истлевших чувств
Способен совершенствоваться разум.

Софистикой всё можно оправдать,
Не видя пятен собственного тленья!
И надо ум по совести сверять,
Чтоб оградить его от преступленья.

От чувства к мысли -
Путь лежит сквозь тьму...
Сомненье - не безнравственно нисколько:
ПРОТИВОРЕЧЬЕ - ДВИГАТЕЛЬ ВСЕМУ,
А ИСТИНА - МНГНОВЕНИЕ, и только!

В страстях всегда живет и эгоизм...
Но степень совершенства достижима
Для тех, в ком победит объективизм
И не взметнется в небо струйкой дыма:

Для тех, кто и во мгле увидит свет
Ума и чувства прозорливым оком, -
Для тех, кто по себе оставит след,
Возвысившись над собственным пороком!

Бессмертье не зависит от порфир, -
Бессмертья достигают страстью львиной,
Когда душа вмещает целый мир,
Разительно-контрастный,
Но – ЕДИНЫЙ!!!
 
"Недоверие специалиста" к удачливому аутсайдеру
— это недоверие мещанина к гению. Человек, идущий по колее обеспеченного образа жизни, пре¬зирает того, кто бредет по ненадежным зонам, кто "поставил на ничто". Это презрение необосновано.
Если мы возьмем, историю научных открытий за какой угодно период, нам будет не так трудно установить, что многие из выдающихся открытий были сделаны "дилетантами", "аутсайдерами", или вовсе "автодидактами", людьми, одержимыми одной идеей, которые не знали тормоза специального образования и шор "специализации" и которые просто перепрыгивали через барьеры академических традиций"

К. КЕРАМ. "БОГИ. ГРОБНИЦЫ"


В ЗАЩИТУ ДИЛЕТАНТИЗМА
РЕАЛИЗМ АБСТРАКЦИИ

Устав от притяжения земного,
От бремени границ и тесноты,
Ум ищет безраздельного - БОЛЬШОГО
В абстракции им созданной мечты.

И будет то ль Туманность Андромеды,
Иль Незнакомка, иль ночной эфир, -
Душа в Пространстве исцеляет беды,
Что ей приносит измеримый мир.

И счастье в том, - что сердцем ощутимо,
Но не подвластно окрику ума;
Так и Любовь: она - неколебима,
Пока, как звезды, светится сама!

Но рвется мысль к источнику свеченья
Интуитивно, слепо, напролом!
Чтоб дать страстям стихийным объясненье
И встать перед вопросом: ЧТО - ПОТОМ?

Отсюда скорбь и радость ежечасно:
Достигнув цели, снова видишь даль...
И лишь НАДЕЖДА - истинно прекрасна!
А в сбывшейся - уже живет печаль.

Мечта уносит, вечно обновляясь!!!
Но у реальности возможности узки...
Не потому ли, счастьем упиваясь,
Душа нет-нет и дрогнет от тоски???


В ЗАЩИТУ ДИЛЕТАНТИЗМА

Итог работы сложной, многолетней
До фанатизма убедить успел,
Что хохот гомерический и сплетни.
Для дилетанта - жизненный удел.

И как бы он ни мыслил прозорливо,
И как бы ни доказывал своё,
Научная гипотеза - ревнива
Не менее, чем авторы её!
 
Ученый создаёт предположенье...
Но к разрешенью не проложит след,
Пока страшится грёз воображенья,
Пока в нём спит романтик и поэт!

У самоучек нет того размаха
И власти, чтоб орудовать пером...
Но дилетант не ведает и страха
У пирамид научных аксиом!

Инерция господствующих мнений
Падёт, как меч, на голову судьбы...
Но гения постичь способен гений, -
Потом придёт признание толпы!

Мир себялюбья ересью опутан,
Где истину не просто обрести...
Но будь в живых, обиделся бы Ньютон,
Когда Эйнштейн сказал ему: "прости"?!?

Чтоб отстоять себя, нужна решимость,
Слиянье интуиции с умом;
Талант рождает страстью одержимость!
И здесь - не обязателен диплом:

Меж тем как сомневаясь /и не в меру/,
Ученый мир заносчиво роптал,
Однажды Шлиман, веруя Гомеру,
Простой лопатой - Трою откопал!

Но не сдавался круг «авторитетов».
И каркая, как в поле вороньё,
Они мекали Трою в кабинетах
За сотни миль от родины её /!/...

Но спор решила вырытая яма:
И все догматы обращая в прах,
Слепя прозревших, золото Приама
Блеснуло на мозолистых руках!!!
 
«Здесь обитает Моцарт.
Он верил в Нечто, чему названья нет,
И нету слов, чтоб это объяснить.
Он музыкой сумел сказать об этом.
Когда он умер,
Был отнят лишь его телесный облик.
Сказали, что его не опознать
И труп зарыли в общую могилу.
Но мы предпочитаем верить,
Что никогда он не был похоронен,
Поскольку никогда не умирал,
Внемлите.»

СТАЙМИН КАРЛЕН. "ЭПИТАФИЯ МОЦАРТУ"



ДЕЛОВОЕ ПИСЬМО


К ГЕНИЯМ - СОВРЕМЕННИКАМ И ПОТОМКАМ
 
Трактаты умозрительных прострации
Со временем отправятся на слом.
- Предпочитаю вместо диссертаций
В поэзии орудовать кайлом!

Рабочий цикл самопознаванья
Определил и доводы мои:
ДИЛЕТАНТИЗМ – РОЖДЕНИЕ ПРИЗВАНЬЯ,
Рождение от брака по любви!

Когда-нибудь под толщей погребенья
Найдут и Трою сердца моего... ...
Прекрасен Мир!!! - завистников сужденья
Не омрачат познания его!

ДЕЛОВОЕ ПИСЬМО
К ГЕНИЯМ - СОВРЕМЕННИКАМ И ПОТОМКАМ

На ложе, уготованном Прокрустом,
Лишь бездарь умещается легко...
Я внял тебе, Карлен, умом и чувством
И не могу не высказать того:

Освобождаясь от духовной дряни
И веря в то, "чему названья нет",
Великий обрекал себя заране
На самые кошмарные из бед!

Пред взором мысли явственно ложится
К трагедии ведущая стезя...
Всё это может с кем-то повториться,
Но допустить вот этого нельзя!

О гении! не будьте простаками,
Не доверяйтесь слепо никому, -
Завистники сожрут вас с потрохами,
И отдавая должное уму!

Вся подоплека видима потомству, -
Все звенья ржавых умственных оков!
Как ловко завлекает вероломство
В Тенета чувств и денежных долгов!...
 
Не доверяйтесь нежности красавиц, -
Они вас непременно предадут,
Когда утихнет гром застольных здравиц
И чтоб любить, - понадобится труд!

Не возместит вам цоколь пьедестала
Всех роковых, - прижизненных потерь!
Властителей со вкусом было мало, -
Не велико число их и теперь.

И правый гнев излить придётся кротко, -
На горло песне сердца наступить!
Поскольку "голод - все-таки не тетка",
И надо выжить, чтобы победить! /

Хлеб нужен даже истинным солдатам;
Все формы власти держатся на том.
Чтоб быть собою, - надо быть богатым,
Без денег даже Моцарт был рабом:

Пристраивался к вкусу дилетанта,
Иль услаждая слух придворных дам,
Разбрасывал сокровища таланта
За жалкий гульден, брошенный к ногам!

Творил жеманной дряни на потребу...
Ведь это - историческая быль!
Ужель не стыдно ни Земле ни Небу
За судьбы гениальных простофиль?!?

Сгорал, как порох, рыцарь честной лиры
С сознаньем унизительных долгов...
Не будьте тютями Бетховены, Шекспиры,
И Моцарты всех будущих веков!!!

Чтоб труд не разрушал бы организм
"Я не увянул замыслов размах",
Да здравствует единый гармонизм
И в творчестве и в денежных делах!
 
Разумны будьте и в искусстве даже,
Иначе путь ваш будет предрешен...
Жизнь - конъюнктура: купля и продажа, -
Таков её незыблемый закон

Что стоит просто истина прозренья?...
- До сих пор и в столицах и в глуши
Оплачивались только угожденья,
Но не благие качества души!

Искусство - это самоотреченье!
Но мимо аксиомы не пройдешь:
Что здесь «не продаётся вдохновенье»,
Но не продав трудов, не проживешь!

Мир не достиг вершины совершенства,
Чтоб быть спокойным за его судьбу:
Живучие задатки иждивенства –
У многих как отметины на лбу...

И видя корни нравственных огрехов,
Проникнув мыслью в самое нутро,
Был по-граждански мужественен Чехов,
Отбросив скальпель, взявшись за перо!

Он не стеснялся траурных процессий
Вот потому доселе и велик:
Без этих очистительных депрессий
В душе назрел бы пошлости гнойник!

Одна из форм пассивного протеста –
Классическая "русская хандра"...
Она всегда является на место
Оплеванного подлостью добра.

Есть чувства, где не властна "середина", -
Решает время: жить иль умереть?...
Лишь человек с сознаньем гражданина
Способен эту жуть преодолеть.
 
Я говорю о главном в содержанье:
Потребности страданье победить,
Чтоб мглистое, как Вечность, расстоянье
До царства света - мыслью сократить!

Таких людей пока что единицы...
В борьбе антагонических миров
Им редко удается насладиться
Гармонией слияния умов...

Вся жизнь полна соблазнов многоликих;
Коварней всех – соблазны красоты...
И начинались бедствия великих
Вот с этой ахиллесовой пяты!

- Не отдавайтесь чувству с потрохами,-
С рассудком все сношения рубя...
О милые! Не будьте простаками:
Свой гений берегите для себя!

... Всё то, что перечислено здесь мною,
Необходимо как иммунитет.
Не обладая этою бронёю,
Вам не сдержать напора зла и бед:

Не смысля ни бельмеса в коловерти,
Вы чашу с ядом выпьете до дна,
Расплачиваясь жизнью за бессмертье...
Но жизнь - ЖИЗНЬ! - все-таки - ОДНА!

Г.Наан
16 августа 1972 года Прибытково