О козлике

 
У бабы Мани, что живет на той околице,
всегда в кармане деньжата водятся,
она же старая, не пьёт, не колется,
и самогончик в бане всегда гонится.
Зачнут, бывало, загуляют мужики,
а брать у жен на водку не с руки,
дойдут до бабы Мани, в ножки кланятся:
«Дай на бутылочку, дай остаканиться»

И звонко дзинькали копейки,
мерно пеню счётчик гнал,
и продавалось всё, что нажито годами:
столы, ковры и пылесосы,
и опт, и бартер, и безнал –
короче, бизнес процветал у бабы Мани.

На бабу Маню жаловались много,
телеги слали в милицейский орган,
но там на это не смотрели строго,
ведь крыша у нее – Козлов Серёга.
И баба Маня Серого любила,
и первачом его всегда поила,
а он её за это крышевал –
из должников еёных души вышибал.

И звонко дзинькали копейки,
мерно пеню счётчик гнал,
и вышибалось всё, что нажито годами:
столы, ковры и пылесосы,
и опт, и бартер, и безнал –
короче, бизнес процветал у бабы Мани.

Однажды племя бабье взбунтовалось:
«Лишь стены голые – вот всё, что нам осталось!»,
за вилы, топоры, лопаты дружно взялись
народной мести разгорелось пламя.

Горела долго хата бабы Мани
не помогли ни деньги, ни рыданья.
Искали бабы кто в их горе виноват:
разбит на клочья самогонный аппарат,
все зубы выбиты у Серого козла,
и милицейская фуражка не спасла,
две рубленые дырки в голове,
и руки, ноги распластались на траве.

И вот отдзинькали копейки,
счётчик без вести пропал,
и возвращалось всё, что нажито годами:
столы, ковры и пылесосы,
и опт, и бартер, и безнал –
короче, крякнул бизнес бабы Мани.