Поэтические почитания

Туссейн Альберт Иоганович -
музицирующий лингвист,
переводчик-международник,
автор нескольких книг стихов и других сочинений,
лауреат конкурса "Всенародная поэзия России" - 2007


Тел. дом.: 748 21 13 (Москва)
Эл. адрес: atuss@ttbox.ru
и/или
atou@tengizchevroil.com


ххххххххххххххххххххххххххххххххххх

СОЧИНЕНИЯ РАЗНЫХ ЛЕТ

(из книг "Реакции" и "Русские рубаи", также см. в стихи.ру и проза.ру)

ххххххххххххххххххххххххххххххххххх


Путь к стиху

Я родился, как все, слепым котенком,
игривым, пушистым, веселым.
Мечтал подарить яркий свет потемкам,
привет городам и селам.

Крики птиц, звуки лиц, газировки шипенье
да майских оркестров гром –
вот все мое детство, вот все его пенье,
вот весь мой пиратский ром.

Был я слеп, но не глух, миром звуков дышал.
От меня он ни нотки не скрыл.
Я над всем остальным только звук возвышал
до тех пор, пока цвет не открыл.

Я внезапно прозрел. Завертелся мой мир.
Загорелся огнем разноцветным.
И запели вдруг радуги струнами лир,
песней цвета, букетом заветным.

Чую: синее-синее топит меня,
чуть баюкая песней зеленой.
Раскрасневшись, хохочет, щекочет, маня
в перламутр изумрудного лона.

Мельтешат предо мной все оттенки цветов.
Их созвучья, аккорды, октавы
переполнили вдруг чашу всех моих снов.
Тщетно будят их жизни литавры.

Но всему - свое время. Прошло опьяненье
и звуком, и цветом, хоть хмель не прошел.
Все менялось: я сам и мои увлеченья.
Вот к крепости Слова, робея, пришел.

Потрогал, понюхал, даже на зуб
взял, провел по губам.
Послушал, взглянул и вдруг понял: ведь дуб
и орешек сей мне по зубам!

Я увидел в нем цвет, я учуял в нем звук,
мысль Сократа и формы Венеры.
Я услышал призыв слов протянутых рук,
зов судьбы, зов призванья и веры.

И в словах погряз. От вершины до дна
ощутил и позор их и славу.
Сколько раз среди слов я метался без сна,
попадая в их сеть и облаву.

Далеко, глубоко наша связь зашла,
стала самой преступной тесней.
Мне с поэзией жизни заря взошла
(зайдет ли поэзия с ней?)

Так пришел я к стиху – через звук, через цвет,
через синюю магию слова.
Вот сижу и пишу я свой Ветхий завет.
Может, станет кому-то он Новым?


*

Жизнь – это синтез
поэзии и прозы.
Жизнь – это единство
шипа и розы.

Жизнь – это черное
и тут же белое.
Жизнь – это розовое
и тут же серое.

Смерть – это нечто
далекое-далекое.
Смерть – это черное
и снова черное.

Смерть – это страшное
и очень великое.
Смерть – это что-то
(хоть что-то!)
наверное.
Жизнь или Смерть!
И в центре Любовь
на самом красивом
возвышенном месте.

Жизнь или Смерть!
И вечный Бой!
Героем?
Рабом?
Иль пропавшим
без вести?

Кем выйдешь
из битвы Жизни?

Кем выйдешь
из лона Смерти?


Проза в стихах

Все, что может быть написано прозой, и должно быть написано прозой (не путать с верлибром) (например, «Евгений Онегин», за исключением чисто поэтических отклонений и отступлений, и др.; Лермонтов ведь тоже мог застихарить своего Печорина не хуже и т.д.). Зарифмованная или расположенная в стихотворных столбцах проза – все проза.
Поэзия – это не повесть, хотя иная проза и может быть весьма поэтичной и поэтической
(читай Тургенева, Бунина и др.).


Гимн счастью
(подражание поэзиям Пикассо)

Ба! Счастье!
Опять!
Сколько лет?!
Сколько зим?!
Какими судьбами-ветрами?!
Сбросив с глаз
пару тяжких монет,
я вхожу в его зал,
как на первый свой бал,
входят чьи-то
семнадцать лет.
И нет больше слов…
И хвала не нужна…
Только Gloria!
Gloria! Слава! -
оргном под сводами.
Солнца в руках –
на ниточках шарики –
рвутся.
Теленком бодается
синенький круг
далекого давнего
детства…
Зеленое, синее,
красное, желтое,
синее, зеленое,
желтое, белое,
оранжевое, черное,
голубое и красное,
коричневое и розовое,
изумрудное и зеленое,
синее, красное,
желтое, черное,
зеленое и красное,
и красное и зеленое,
и голубое с золотом,
и белое с кровью,
и бежевое,
и еще раз черное,
и серое, и пепельное,
и зеленое, зеленое…
И еще, и еще,
и еще, и еще…
Больше всего зеленое,
но также синее,
и серебристое…
И всех цветов
и оттенков,
и всех звуков
и отголосков,
всех форм и граней,
всех запахов и ароматов…
Большое, большое!
И маленькое, крошечное,
прошлое и будущее,
вечно мгновенное,
бесконечно дорогое,
без конца и начала,
без середин и окраин
счастье, счастье…
Счастье дыхания!
Свободной плоти!
Счастье духа!
Святого и грешного!
Счастье солнца!
Войны и мира!
Хлеба и соли!
Счастье жизни!
Счастье счастья!
Gloria!


Загонное

Поэзия в загоне?!
А что не в загоне?!
Джаз? Литературная, музыкальная и другая классика?!
В искусстве тоже есть свои воры в законе…


Тишина

Подмосковному литобъединению «Созвучие»

Тишина – умиротворение, блаженство и боль…
Тишина – предбурье, раздумий венец…
Тишина – предчувствие счастья и горя…
Тишина – начало… Тишина – конец…


***

Чьи-то стихи на память
будут вам душу мять…
Этого хлеба ломоть,
деля, не устану ломать.


***

Хвала-хула… И это слава?!
И пунш из aqua и «ура!».
Нет! Больше не отдам ни слова.
Пусть слава – в лес. Я – по дрова…


Глобальное

Я глобально не мыслю.
Мои дерзкие выси
ниже самых домашних антенн.
Не широк я, как море.
Мое скромное горе
не выходит из узеньких стен.
Хоть не прячу свой нос в подушку –
не беру зло вселенной на мушку.
Не горланю голов главарем
о призваньи вселенском своем.
Ибо знаю, что слишком я слаб,
чтоб не ведать столь липнущих лап
и объятий всесильного гада
под названьем всезнающим – «раб».
Не очистить мне землю от зла.
Не укрыть отпущенья козла.
Чтоб спасти этот мир от закланья,
не помогут благие желанья,
ни мечтаний бесплодных порывы,
ни словес наших взлеты-взрывы…
Знают люди.
Так знай же и ты,
Парнас:
есть одна лишь дорога сей мир спасти!
Начинается в каждом из нас.


Жалкое

«Нет ничего более жалкого, чем стих,
который нуждается в комментариях»
Л.Аннинский

Часто слышу:

А что значит вот это?
А кого вы здесь имеете в виду?
Как понять это?
Можно ли это прочесть как…?
Вы что здесь против…?
А здесь вы ратуете за…?
Вы здесь намекаете на…?
И т.д. и т.п…

Господи, господа!
Как же плохо я пишу!


Жданно-гаданное…

Опоздав на последнюю электричку, я сидел на вокзале и листал свою недавно опубликованную книгу стихов. Не скажу, что я такой уж большой поклонник своей писанины, хотя, не кокетничая (кстати, я в принципе ничего особенного против кокетства, как такового, не имею – это одна из вполне здоровых забавных и веселых, порой весьма остроумных и интересных форм человеческого общения, особенно если она приправлена изрядной долей разумной иронии и подтрунивания, прежде всего над самим собой), признаюсь, что, если бы мне попалось нечто подобное, но не мое, я, по крайней мере, не без любопытства, интереса и сочувствия, т.е. участия, просмотрел бы его. Просто другого чтива тогда у меня не было, заснуть я не мог, да и любопытно было, не вычеркнул ли чего редактор из оригинала (как оказалось, вычеркнул, но не в этом дело).
Вдруг я почувствовал из-за спины какой-то омерзительный зловонный запах. Через какое-то время я не вытерпел, оглянулся: за моей спиной стоял жуткий на вид тип, бомж, грязный, растрепанный, в лохмотьях, прыщах… Он буквально пожирал мои строки. С какой-то брезгливостью я отдал ему книгу и довольно грубо и резко потребовал от него отойти от меня подальше. Часа через два, я уже почти спал, он подошел, тронул меня за плечо, робко вернул мне книгу и тихим шепотом сказал мне такое «спасибо», какое, думаю, я навряд ли когда-либо еще услышу от кого-либо…

Мне очень стыдно за свое счастье.
Мне очень стыдно за несчастье других.
Столько в мире потерянных, не встреченных и не востребованных
родственных и родных душ!


Такая танка

Жениться бы на статуе.
Точеная фигура.
Античная начитанность.
И мудрости молчание.
Такая-таки танка.


***

«Она прожила большую чувственную жизнь…»
Все знают, о ком и когда так говорят.

А еще говорят,
что некоторые стихи у меня –
чисто женские.

В принципе,
я гордился бы этим,
если бы это было так.

Но особенно мне
импонировало бы
первое слово – «чисто»…

И по большему принципу,
если не по скромности,
я бы им и обошелся.


Предисловное

«a seyfer on a hakdome is vi a guf on a neshome»
Давид Астори.
«Книга без предисловия, что тело без головы» (идиш)

Предисловие – большой нужный помощник писателя. И еще больший для читателя. Первому оно помогает привлечь читателя, раскрыть основные идеи и содержание своей работы. Второму оно часто дает ключ к пониманию задумок автора, определению, насколько лежащая перед ним книга может представить для него необходимый интерес, духовно или интеллектуально обогатить или укрепить его, или просто развлечь, или удовлетворить его любопытство. Предисловие = приди, о, Слово…


Из Лихтенберга

Поэзия нужна лишь тонким,
всем, кто к искусству влеком.
Да! Муза нужна лишь тонким.
Жестким же – жесткий закон.

Приходится в мире стольким
тащить себя к свету силком.
Да! Нужно быть очень стойким,
чтоб честным владеть языком.

О, книги! Книги! Ваш мир велик!
Но в зеркале без изъяна,
напрасно чистейший апостола лик
в вас ищет, глядясь, обезьяна.

Родятся людишки, родятся…
Гордятся собой, гордятся…


Импрессионистское

Есть!
Страна ИМПРЕССИЯ!
Вся в солнечных зайчиках,
На бисерных волнах
Воздушным шариком
Качается…
Присело чувство,
Чья-то меланхолия
На краешек облачка…
Мгновенья восторг…
По тоненькой нити
золотистый паутенок
Спускается робко…
Лунный свет в подвале…
Хоровод пылинок…
Звука серебро…


Испанское

В Испании просто ходят по поэзии
(на некоторых улицах в мостовую красиво инкрустированы
мудрые изречения поэтов). Но не топчут.
P.S. У нас не ходят, но топчут…


Призвание

Когда пар дыханья разбудит сознанье,
то мать с молоком тебя кормит призваньем.
Растут постепенно и зреют подспудно
твой взлет и паденье, и легкость, и трудность.
Подолгу, годами лежат они, скрытые –
мысли, дела и весь смысл маяты твоей.
Эти великие, эти ничтожны.
Они многолики, без них невозможно.
Вот ты уже юноша, силой налит.
Душа твоя вьюгой, прибоем шумит.
И в сваи груди твоей бьет, клокоча.
И ты, вдруг сорвавшись, бежишь, хохоча.
Себя ты не холишь, хулишь всех богов.
Рекою выходишь из всех берегов.
А вслед тебе глядя – восторг старика.
Он прошлое гладит, дрожит чуть рука.
(Эх, что б ему сделать, эх, все бы отдать,
чтоб эту незрелость опять испытать!).
Но чаще и чаще себя не любя,
в раздолье и чаще уж ищешь себя.
Вот время приходит, и ты замечаешь,
что силы уходят. Куда? Ты не знаешь.
И все, что ты прожил – и юность, и детство –
ничто уж не сможет вернуться на место.
Их дерзкое знамя еще не убрали –
уж «вечная память» на нем написали.
И долго потом этот шелковый ветер
хватать будешь ртом, забывать все на свете.
Но это потом… А пока ты в начале
пути, и в котомке нет места печали.
Найти себя хочешь, весь мир озираешь.
Не все еще можешь, хоть многое знаешь.
Я верю, уверен: таланта гены
в мозгах наших серых иголками в сене
разбросаны в каждом. Ищите без лени.
Не скроет ни мгла, ни фуражные тени
иголки той блеск. Она жизнь тебе вышьет
узорами лет, что прекрасней и выше,
чем если б ты шлялся водицею в вене,
бездарно валялся собакой на сене.
Заложена в каждом из нас Вероятность.
Стань поиску братом – сестрой станет Ясность.
Возможность проснется, потянется, крякнет,
вдруг светом нальется, словами набрякнет.
Огнем убеждений, огнем вечной силы
без щучьих велений ты станешь красивым.
А мир все теснее предметов и звуков.
Но там, где теплее, не грей лучше руки.
Смелей иди в холод, бросайся в жару.
Готовься, будь молод в раю и в аду.
Все впитывай, слушай, касайся и пробуй.
Уж близок твой Случай с высокою пробой.
И вот он приходит нежданно, как сказка.
И вот уже бродит творенья закваска.
И вот уже песнь, засучив рукава,
твой девственный лес нараспев на дрова
весь рубит, поет и бросает в костер.
(Огня змей не любит: язык их остер).
И вот ты пылаешь, и вот ты горишь.
Тепло людям даришь и радость творишь.
Все выше накал в тебе силы призванья.
Вот первый бокал выпиваешь признанья.
Вино это жгуче, настойка на фразах.
И нет его жутче. Глотай лучше сразу.
А, выпив, забудь. и весь хмель свой работе
отдай, ибо суть –
в той, что зреет лишь, ноте.


Клиническое

В вивисекции слова – рраз!
Вихрь веселых сентенций – два!
В их извивах несметных – три!
Столько веских секунд - четыре!

В ивах секса запуталось сердце, и я
Тороплю свой отпор-топор…


Самородное

Я часто во сне сочиняю, долго обдумываю, обкатываю, тщательно отшлифовываю и обрабатываю разные словесные блестящие (как мне кажется, вернее, снится) самородки. Но припомнить потом практически ничего не получается. Остается лишь какой-то приятный призрачный привкус... Некое тонкое туманное томление... Сладкое чувство как после удачно исполненной песни... И горечь невосполнимой потери... Как проплывшая мимо идеальная женщина-ангел... И тоска, что не запомнилось, не записалось...
Может, это мое лучшее? Может, мне лучше не просыпаться?


Скифское

рифмы для нас не рифы.
ритмы для нас лишь грим.
мы – современные скифы.
мы и в воде сгорим.

мы и в петле запляшем,
шеей вонзаясь в топор,
на плахе, костре не заплачем
до самых последних пор.

русские, русские, русские…
зачем же глаза ваши узкие?
почему лишь зрачки широкие?
почему ваши взгляды глубокие?

где ж ваши могилы высокие?
вороньем ли покрыла их ночь?
кто расскажет нам ваши мифы?
кто сумеет нам их втолочь?

русские, русские, русские…
зачем же глаза ваши узкие?
почему лишь зрачки широкие?
почему ваши взгляды глубокие?

нет! не надо ни песен, ни сказов,
ни легенд…лира! строй оборви!
обойдемся без лишних экстазов!
обойдемся без дрожи в крови!

рифмы для нас не рифы.
ритмы для нас лишь грим.
мы – современные скифы.
мы и в воде сгорим.


Словное

Чьей-то честности, откровенности
счастье смело смотреть в глаза
четки черствости, достоверности
просчитали буквально с «аза».

На костре шипит СЛОВО, вертится…
Инквизитор – 20-ый век.
То побьет челом, то прибьет колом
наш новейший «изм» - имярек.

Ой, ты, гой еси, добрый дядюшка!
сиротинок моих не тронь!
ты оставь-ка их от забот своих.
слово молвить дай перед казнию…

Слово Красное, словно маков цвет,
вспыхнет пламенем и покинет свет…


Фабульное

Кто-то рождается…
Живет…
Что-то делает…
Чем-то занимается…
Интриги…
Встречи…
Гранд-любовь…
Завязки-развязки…
Действие за действием…
Развивается…
Запутывается-распутывается…
Убийства…
Клубничка…
Приключения…
Авантюры…
Хэппи энд…
Загадочный конец…
Кульминации…
И т.д.
Захватывает…
Волнует…
Порой не оторваться…

При чем здесь поэзия?!


Дилетантское

Дилетант – делинквент,
раздающий-разделяющий
все свое время и пространство,
знание и сознание,
силы и страсти,
слабости и склонности
между необходимостью
и наслаждением,
между делом
(не между прочим!)
и деликатесом.
Хитрюга!


Аллитерации

Сверкают люстры серебром свечей.
Жгут глаза жаркие жемчуга.
Журчат-резвятся речевые ручейки.
Не смолкают соловьи словесных салонов.


Хлебникову - 1

«Судьба же всех избранников –
быть осмеянными толпой»
В.Иванов

Твой календарь велимировский
периодически выпускает гениев,
поэтов-бессребреников
с головами большими и робкими,
тоскующих по Пространству,
исповедующих Любовь.

На них людь украдкой поплевывает.
Слушает – не удивляется.
А и ну и еще и пуще прежнего
довольствуется собой.


Хлебникову – 2

Гений
он
и заблуждается
гениально


Реализованное

Нереализованная гениальность,
Несостоявшийся
Или даже загубленный,
Не вспыхнувший
Или сгоревший талант
Все лучше, чем
Повсеместно
На каждом шагу
Нагло «реализуемая»
Mediocritus militantes –
Воинствующая посредственность.


Эпиграфическое

Эпиграфы очень важны для меня. Иногда это источник, вдохновляющий,
толкающий на написание того, что следует за ним; иногда он вспоминается,
находится после писания для подтверждения выражаемой мысли или чувства;
иногда он приходит, сочиняется сам. Это существеннейшая часть высказывания.


Итальянское
(Капри)

Все хотел здесь постичь, почувствовать,
услышать, вобрать, открыть
Величайший Дух Буревестника…
Но увидел лишь только чаек…


Развесистое

Развесьте уши! Пусть сохнут и вянут.
Раззявьте рты удивленным «О!».
И я вам песней наполню души.
Но вместо точки поставлю «но»…
Но вместо слов набросаю тени
имен великих. Потом на нет
сведу и их, чтобы в пику лени
горел лишь припев: не гасите Свет!


«Москва-Петушки»
(антиплагиат)

Часто езжу на электричках. Иногда на меня находит, и я сочиняю стихи.
Иногда меня спрашивают, что я там пишу. Говорю правду. Часто откровенно удивляются
либо своим видом, либо прямым вопросом: «Неужели еще есть такие люди?!»
Думаю, мы были, есть и будем. На радость одним, назло или на злобу другим.


Кенарю – кенарево…

Кенарь – поэт.
Поет, одинокий,
сжигая себя исступленно…
А сядет к ней в клетку…
Заткнется, счастливый…
И гладит ей перышки…

И, может быть, грезит
о песне разлуки…


Оригинальное

“Verba volant, scripta manent”
(Лат. – «Слова улетают, написанное остается»,
римская мудрость)

Не думаю, что многие мои мысли
намного оригинальнее, тоньше и своеобразнее
и чаще рождаются, чем у других.
Просто я их записываю, а другие нет.


Лингвистическое

и майский привет
и гладыш гладенький
канва конвалии
волчьи ягоды
заячьи ушки
ласковый лапуш
дев молодильник
суровый язычник
(как я, отшельник,
в толпе подобных…)

и все это ландыш…

и как не любить
язык свой кровный?!


Соавторское

Каждый мой друг – соавтор.
Каждый мой враг – соавтор.
Все, что творится, - творит.
Так, кто же тут все-таки автор?!


Лунное
(Оставьте в покое луну!)

Луна заболела: у луны мигрень,
сплин да к тому же бессонница.
Луна на больничном. Целый день
лекарства пьет оптом и в розницу.
Врачи прописали ей полный покой.
Движенья совсем запретили.
Велели ей выспаться и на порог
неба ее не пустили.
Но в дверь вдруг стучится поэтом сонм.
От страха покрыла лоб роса луне,
а поэты все прут ей в сон
и образа требуют, образа…
И вот настигли ее, волокут
за волосы бледно-зеленые.
Ломают ей руки, щекочут, орут.
На груди глядят оголенные…
И вот уж на службе больная луна
вдохновенья поэтов потного.
Туго стянула свой лоб она
компрессом тумана холодного.
И каждую ночь натирает паркет
без того блестящих озер.
А утром бледнеет вдруг,
Сходит на нет…
И все ж плод поэтов тех – сор!
Луна! Умоляю! Блюди покой!
Здоровье свое храни!
А что до поэтов таких, то на кой,
скажи мне, сдались они?
А вы, братаны мои во пере,
не мешайте вы лунному сну.
Попробуйте образ другой спереть.
Оставьте в покое луну!


Новозеландское

Огромная Новая Зеландия – это моя маленькая «Болдинская осень».
Здесь я окончательно осознал, что самые главные три музы для меня –
это природа, природа и природа.
Три грации, питающие мое вдохновенье…


Буквальное

Не понимайте меня буквально.
Не понимайте меня дословно.
Не принимайте меня повально.
Не принимайте беспрекословно.
Ходют часики - тик - на стене.
Ходют часики - так - или этак?
С них капель опадает, бремя -
Золотые монетки минут.
Подставляйте ладони, нищие!
Подставляйте мешки, богатые!
Подставляйте губы, влюбленные!
Подставляйте глаза свои, жертвы!
Время всыплет нам каждому меру
Розог-роз по любое число
За мое недоверие-веру,
За твою незлобивость-зло.
Бьются капли-секунды, дробятся
И сливаются в глыбы веков.
Лишь мгновение горы длятся,
Низвергаясь из-под оков.
Слышен гром или гимн? Или чудо?
Этот жизни и смерти круг
Постигая душой, лечу я,
Ставший вечным, крылатым вдруг.
Не поймите меня буквально.
Не поймите меня дословно.
Не ругайте меня похвально.
Не хвалите меня условно.


Вселенско-Сулейменовское
(Казахские каникулы в Подмосковье)

«Если встретишь человека, обрадуй его,
может быть, ты видишь его в последний раз…!
Одна из любимых казахских пословиц Поэта

Я уже восьмой год работаю в Казахстане. По вахте: месяц работа - месяц отдых. Обычно куда-нибудь езжу. Подальше. Это либо дополнительная работа, либо туризм, который для меня не меньший труд, чем работа, поскольку я сам себя нагружаю, загружаю и заряжаю гораздо больше, чем любой работодатель. Но вот один редкий, без поездки отпуск я провел дома, в Подмосковье, и, не выезжая, совершил увлекательнейшее путешествие в…Казахстан. За этот месяц я узнал о казахах больше, чем за все семь лет пребывания в стране: я прочитал, жадно проглотил (хотя, конечно, переваривать еще долго буду, а многие лингвистические, порой хорошо шокирующие, штудии по подчас щекотливым и спорным вопросам этимологии еще и многократно перечитывать) все восемь книг Олжаса Сулейменова, бодро брел «по песку многоточий к колодцу ответов…», всем сердцем воспринимая и принимая его острые слова-сабли, которыми он стремится «не рубить, а делить…», делать доброе.
Мне понравилось все, кроме, конечно, так названной публицистики, которую просто просмотрел, поскольку при всей ее социальной значимости и нужности это уже не литература, это не мое… Ну и, да будет мне позволительно, еще два личных замечания: 1) приведенная пословица «когда нет других достоинств, то и скромность ни к чему» и 2) частенько повторяемая фраза в том смысле, что автор никогда не лгал, «хотя и мог…».
Насчет скромности, я думаю, она украшает даже того, кто в принципе (не в лучшем, разумеется) мог бы себе и позволить быть нескромным (скажем, какой-нибудь талантище, кумир толпы и пр.). Тут все вполне прозрачно, тем более, что я здесь скорее придираюсь к самой несколько двусмысленной пословице, нежели к автору, поскольку в его контексте «скромность», видимо, означает «пассивность», и пословица, очевидно, применяется как побуждение адресата к активным действиям.
Что касается «хотя и мог…», то я, Олжас, насколько я разбираюсь в людях (сужу, конечно, только по Вашему творчеству), глубоко уверен, что ты (извините, перехожу на «ты», чтобы грамматически согласовать со следующей цитатой) все-таки лгать никак не «мог бы…». Думаю, это наверняка сказано просто ради красного словца, для ритмического равновесия, что, несомненно, архиважно для Поэта Пишущего.
В общем, этот месяц, настоящий персональный месячник казахской литературы, истории и культуры, для меня очень удался. Спасибо, Олжас!
Рахметиссимо!!!


Банное

Я помылся в бане
и стал похож на Тютчева.
Мне волосы разбросало и мысли.
И я так и не смог
придумать ничего лучшего,
чем пойти и себя перемылить.
Перемыть и переосмыслить,
отдав дань началу
горячему, затем холодному.
Чтоб на пара пиру
не предаться печали,
чтобы намылить шею негодному.
Вот теперь я гладенький.
Лоснюсь, как паркет.
Звонкой лысиной мир отражаю.
Выбираю цвета, составляю букет.
Вновь себя – значит всех! – обожаю.
Да здравствует переоценка!
Да здравствует мыло и душ!
(Это была небольшая послеванная сценка
превращенья одной из душ).


***

Хоть я лентяй большой (и очень!),
всегда везде я буду рад
на злобу дня, на радость ночи
четверостишье написать.


Рубаяты
(квартет)

В разноцветных рубахах четырехголосные ребята,
кувыркающиеся кубики-рубики, подрифмованные румяные рубато
рубятся, ребячатся, резвятся,
радуют, радеют, рыдают…


Ночное

Стих приходит ко мне только ночью,
когда я убеждаюсь воочию,
что, действительно, истина есть,
хоть и точит ее злобы месть,

хоть и точит зуб лживый свой лесть,
хоть врагов у нее числа несть.
О, тогда, заглянув в ее очи,
я пишу и пишу, что есть мочи.

Только днем прочитав ночное
свое творчество полубольное,
я всю жизнь свою допонимаю.
Проясняется все остальное…

И хоть время мое немое –
громким крикам его внимаю…


Ночью

Вечер стих.
Он постиг
знак и смысл
тишины,
ее тайный подтекст
и значенье.

И настиг
меня стих,
как сознанье
вины
перед преданным
предназначеньем.

Ночь.
Тет-а-тет
alter ego и prima.
Ночью и днем
мы все те ж,
но другие.
Ночью
пронзает нам
души нагие
рентген откровенья
от Лимы до Рима.

Непройденно прошлое,
предвзято невзятое,
сомнений и лжи
запятые –
все строит нам
рожи
и с кровью
и с кожей
срывает с нас
маски святые.

Ночью
светлеют потемки
души.
Видишь правду
воочию.

Далекие
и близкие
потомки!
Сделайте
день свой
ночью!


Бродскому

А все-таки есть поэзия!
А я-то думал…
И все-таки есть поэзия…
А я-то, дура...


***

"Брюхо - поставшик ума"…
(особенно, если пусто:
вскормит поэта луна,
коль в голове его густо).


Акынское

- Алике*, ты, как акын – что видишь, то и поешь…
- Ну, не совсем так:
я пытаюсь описать лишь то, что меня взволнует.
В ту или иную сторону.
__________________________
* Почтительное обращение к носителям имени, начинающегося на "Ал", у казахов


Чванливое

Гордыня абсолютно никого не красит. Но если порой высокомерничает, капризничает, фыркает и дергается, скажем, там великий Горький, Бродский, Евтушенко или другой несомненный гений, талант, титан и сверхчеловек, тут, по крайней мере, хоть есть какое-то, пусть по большому счету и неприемлемое основание и оправдание, ибо человек слаб, и нужно иметь чрезвычайно большое мужество, волю и стойкость, чтобы не поддаться, устоять соблазнам и слабостям власти, силы и славы… Когда же пыжатся, чванятся и дуются наполненные лишь своей пустотой всякие мошки, шавки и моськи, пусть порой и весьма высоко вознесенные на своих постах-ходулях, это невероятно жалко и смешно, но совсем не весело…


Фатальное

На чистом теле искреннего молчания
черный рак – фальшивое слово…
Тупеет скальпель слепого отчаяния…
Ничто не скроет порока злого…


Поэту пишущему

Окуни перо в свое сердце…


Вырви сердце и брось в огонь,
чтоб извлечь самый пламенный слог.
Вознеси свою душу в небо,
чтоб достичь высочайших строк.
Утопи свои думы в море,
чтоб коснуться всех тайн глубин.
И распнись на все стороны света
и воскресни, родив свое Слово…


Сослагательное

"Ты прав:
поэту легче жить -
в свободном слове есть отрада"
Некрасов

Если б не был я поэтом,
я не стал бы пахарем.
Если б не был я поэтом,
не стал бы и знахарем.

Если б не был я поэтом,
я не стал бы хулиганом.
Если б не был я поэтом,
я б не гас в угаре пьяном.

Если б я не был поэтом,
не стал бы я и солдатом.
Если б я не был поэтом,
не расщеплял бы и атом.

Если б я не был поэтом,
боль моя – быль или небыль…
Я не писал бы об этом…
Попросту я бы не был.


Рубайский алгоритм

Расшифровка одного четверостишия Омара Хайяма
занимает около 300 машинописных страниц.

Вино
Покой Нега
 ?????
Услада Отрада
Женщина



Случайное

Плач породил палача.
Плоть породила полет.
Песню придумал с плеча –
песня живет! Поет!

Всему есть своя причина.
Всему – свой единственный повод:
пришла ли к тебе кручина
иль меткий убийственный довод.

Пришел ли к тебе восторг
при виде расцветшего пня
иль ты свою узость расторг,
как узы вчерашнего дня.

Нет ничего случайного!
Случайность сама зависима.
Летит тебе в голову камень –
значит, так надо. Брависсимо!

Что же: выходит, я раб?!
Привязан к деснице судьбы?!
Что же: выходит, я слаб?!
Выходит, не надо борьбы?!

Ну что ты, дитя, борись!
Держись, упирайся и пробуй!
За дело любое берись!
А случай придет – корись!


Восстающее

прости меня, Слово…
ты знаешь, за что.
прости, я больше не буду.

но мне ли стоять на коленях?!
чтоб в землю ушел весь жар?!
чтоб в горле осталась лишь трезвость?!
ума ледяного трезвон?!

нет! я восстаю с колен!
восстань же и ты,
о Слово!


Лирическое

Конечно, сильно упрощая, содержание всей многовековой и вечной лирической поэзии и прозы можно, по сути, свести к следующему: «я люблю тебя», «с тобой мне хорошо», «без тебя мне плохо», плюс описание объекта любви, страданий от разлуки или измены, радости встречи, любви и т.д., если еще не циничней – «пойдем лягем». Но, видимо, в том то и сила искусства, что каждое время, эпоха, общество и личность выражают все это извечное по-новому, и, как представляется, все лучше и краше. Искусство, как и любовь, бесконечно!


Издательско-издевательское
(антиблагодарность)

Днепропетровскому издательству (вернее, издевательству) «Рыло» (хотя они почему-то называют себя «Лира», но это явная свойственная им профессиональная и принципиальная опечатка)

Испохабив две моих книги, проигнорировав мои просьбы и редакторские замечания, свои собственные обещания и договоренности с клиентом, они еще в довершение всего и недодали, стибрили у меня пару десятков книг, выразив тем самым эдакое подленькое исподтишка (как будто я не подарил бы им эти несчастные книжки, попроси они по-честному!) признание моего сочинительства.

Хотел напечататься на Родине…
Напечатался…
Напачкался…


Он поэт…

Он поэт…
Но как человек,
человек он
хороший.
Ваша слабость –
его орудие
пыток
и песен-плясок…
Короче,
простите
его
словоблудие.

Он поэт…
Но как муж
он не очень
рачителен.
Жить не сумеет
складно.
Он в чувствах
немножко,
чуть-чуть
расточителен.
Простим же
и здесь его,
ладно?

Он поэт…
А как гражданин?
О! Как гражданин
он обязан
быть Истине сыном
верным.
Он накрепко
кровью
навеки связан
со словом
и делом
первым.

И если тут
каждый
простить готов
поэта
(виной - c’est la vie!).
И если из глотки
зевающих ртов
ползет отпущеньем:
Живи! –

то он не прощен,
ибо, сам себе бог,
он жизни своей
не льстит.
И если не сделал
всего, что мог,
то сам же себе
не простит.


Вечный плагиат

Слова...


Декламируя Франса

В стихотворных столбцах, даже жалких и чуждых
какая-то странная магия…
Так жены чужие в одеждах милей.
А утром глядишь – графомания…


***

«Большое видится на расстоянии»

Иногда для того, чтобы увидеть, разглядеть, распознать и осознать гиганта, гения надо отойти, отдалиться по времени и пространству, расстаться… Как от хорошей картины, которая являет свою прелесть и достоинство не вблизи, а лишь на расстоянии, в отдалении. Не потому ли многие великие творцы становятся известными и признанными только на расстоянии времени, иногда поколений…


Заголовное

Заголовок – залог зги, которую все-таки можно иногда увидеть…
Чтоб схватиться за чью-то голову… Разделить все, раздать всем поровну…
Чтоб остаться хоть в чьем-то сердце…
Не уйти подобру–поздорову…


Злое

Гляжу: везде одно и то же…
И злость-мороз дерет по коже.
В блаженстве боль на лживом ложе.
Лишь бреда блеф на жирной роже

блестит совсем-совсем похоже
на здоровенный цвет лица.
И все ж узнаешь подлеца
в любом наряде и обличье.

Ко всем нам в душу змей двуличья
вползает раньше или позже
и щедрости: на тебе, боже,
что мне иметь совсем негоже.

Растил я стих, сорвал и что же?
Он в червоточинах весь тоже…


Взаимное

Один коллега, которому я подарил одну из своих книг (я их раздаю направо-налево,
для меня это своеобразное социологическое мини-исследование), и мнение которого мне,
в общем-то, неинтересно, но любопытно, прочитав мои сочинения, неожиданно совершенно
так же отпарировал-отреагировал, сказав, что все это ему неинтересно, но любопытно…


Не стоящее

Стих, написанный ночью и пьяным,
не может ничего не стоить.
Разорванный в клочья-клятвы
не может мой стих стоять.
Владеющим домом стеклянным
хотел бы заборов настроить.
Пришибленный роком проклятья –
в прохожих прицельно стрелять.

Да! Что-то тут есть … такое …
зависимость неодолима …
меж веком ленивым и рьяным,
меж бегом вперед и вспять …

Но написанный ночью и пьяным
не может мой стих стоять …


Лучшее

Самые мои лучшие стихи – это поступки, чувства и музыка.
Это высшая Поэзия, которую почти невозможно выразить словами,
поскольку дела можно выразить только делами,
чувства можно выразить только чувствами,
музыку можно выразить только музыкой.
Слова же выражают только слова,
Хотя это и высокое и прекрасное Искусство.


Беляевское

На днях мне подарили писанину (от слова «пИсать») неких (вернее, никаких) Беляевых. За такой подарок, вообще-то, как говорится, надо снять штаны и набить морду. Такие подарки не делают, а подкладывают… Впервые в жизни, прочитав или просмотрев книгу, я не отложил ее с уважением и благодарностью, не поместил в свою библиотеку, а с отвращением швырнул в мусорное ведро. Давно, да, пожалуй, и никогда не читал ничего пошлее. «Новые» (что может быть старее?!) прут уже и в литературу. Неужели люди настолько бездарны, что не понимают, насколько они бездарны?! Новый подвид самодовольной, да еще и поучающей посредственности – mediocritus docentes…


Мучное

Тут и там слышишь порой выражение «муки творчества» и подобную муру, причем это говорится не только иронически. Кто же или что заставляет страдать и терпеть этих бедных мучеников?! Это все равно, что сказать «муки любви» (конечно, я не имею здесь в виду действительные светлые душевные муки неразделенной или обманутой любви и пр.) Если творчество не доставляет удовлетворения и удовольствия, какое же это, к черту, творчество?! Это работа, труд в худшем смысле этого слова, каторга, некое самоизнасилование. Даже когда я десятки раз, скажем, проигрываю, повторяю, шлифую какой-то там музыкальный пассаж, как балерун свое па, писатель свой слог, футболист свой финт и т.д., это отнюдь не механическая монотонная работа, я радуюсь каждому новому, пусть микроскопическому, успеху и прогрессу. А стихи сами приходят.
Никакими муками здесь и не пахнет.


Общее

«Общие места – прибежище для слабых умов»
Аристотель

Общее место – отхожее место,
куда и мы порой зайти не против тоже,
где деется опять и создается вновь
одно и то ж, одно и то ж… о, боже!


Материнское

«Каждый стих – дитя любви»
Марина Цветаева

Все мои стихи и другие словесные усилия и изыски – это мои дети.
Пусть иногда больные, мертворожденные и рахитичные порождения,
просто эмоциональные или мыслительные выкидыши или душевные
отрыжки, но это мои дети, и, как каждая мать, я не могу их бросить,
я не в состоянии их выбросить…
С другой стороны, это запечатленные неповторимые портреты
мгновений чувственного и интеллектуального состояния и реагирования
на действительность (порой воображаемую) одной из душ.
Моментальные снимки.
Возможно, также любопытный материал для любопытного Психиатра…


Мирское

«Пока есть люди не от мира сего –
он прекрасен»
Б.Крутиер

«Он не от мира сего!
Смешон нам его херувизм.
Он не понимает всего…» -
Жалеет кого-то снобизм.

Так странно ль,
Что падает грузно
Певец
И фальшивит лира?!

Как страшно
И как это грустно,
Что все мы
От этого мира!


Поэту

Окуни перо в свое сердце…

Вырви сердце и брось в огонь,
чтоб извлечь самый пламенный слог.
Вознеси свою душу в небо,
чтоб достичь высочайших строк.
Утопи свои думы в море,
чтоб коснуться всех тайн глубин.
И распнись на все стороны света
и воскресни, родив свое Слово…


Откровенное

То, что меня воспринимают с пониманием, сочувствием (надеюсь, в смысле сочувствования, т.е. соучастия в чувствах, а не сострадания, хотя и это не исключено), любопытством и интересом пишущие люди, конечно, весьма важно для меня, хотя где-то и понятно и даже само собой разумеется. Но еще любопытней, как меня воспринимают не пишущие, да порой и редко читающие люди. Здесь я встречаю массу весьма интересных открытий и откровений.


Белый бейт

«Вначале было Слово…»
Затем рецензия на него…


Вонючее

Попался…
Не искал,
но попались
стихи Лимонова.
Как со стены
в туалете.
Как в дерьмо вступил.
Есть находки.
Но извлеченные
из унитаза,
они тоже
попахивают…
Чувствуется,
что тужится
быть оригинальным.
Но когда тужатся
в сортире,
получаются…
стихи Леонова.



Свеженькое

Свеженькие рифмы.
Свеженькие мысли.
Рубят лес.
Все нимфы
на опушку вышли
вечно юных мифов,
что уносят в выси..
Не сотрут их рифмы.
Свеженькие мысли.


Трудное

«Стихи не пишутся – случаются…»
Андрей Вознесенский

Кто-то из читателей великодушно назвал «Реакции» трудом моей жизни. С благодарностью воздавая ему дань уважения и признательности за очевидно благожелательный отзыв, я все же, с другой, т.е. со своей стороны, категорически с этим не согласен.
Главный труд моей жизни, как и у всех, – это моя жизнь, трудная, интересная, счастливая и несчастная. Как у всех. А «Реакции» и другие стихи - это лишь не совсем полное, порой, вероятно, также и не совсем верное и внятное отражение отдельных ее в основном эмоциональных, а не фактических моментов. И, во всяком случае, я наверняка никогда над «Реакциями» не «трудился», а просто писал, когда и как писалось, а еще вернее, когда не могло не писаться (хотя иногда то, что поэт во мне написал, лингвисту и филологу во мне приходилось править, по форме, конечно, а не по сути, хотя сама форма порой и была сутью).


Дачное

«… землю попашет, стишки попишет…»
Из Маяковского

Елочки-палочки,
калиночки-малиночки,
березки-резвушки,
дубочки, сусенки
и другие растения,
фруктовые и ягодные,
травки и овощи
и даже сорняки-сорванцы!
Всех я Вас
сажал и садил,
растил и выращивал.
Любил и ласкал.
Любовался,
Как Вы растете.
Все Вы –
мои детки,
моя маленькая Родина,
моя вторая
(после гитары)
Patria chica.


***

Прошел-прошумел...
Прошептал-пропел...
Втихомолку стих...
Вот такой вышел стих...


***

Мне вот уж за 30,
а я в поэзию…
Но, братцы, ей-богу!
не за амброзией!

В рифмах,
в словесных потоках лавы
найти бы мне Слово.
Не надо мне славы.

Словом, за Словом
в поход я собрался.
Дальнему звону,
как зову, отдался.

Мне вот уж за 30,
а и я туда же,
где Юность считается
самым важным.

Но кто-то сказал ведь,
что Юность приходит
редко, а многих
и вовсе обходит.

Я счастлив и пьян.
Мне поется от счастья:
я, кажется, понял,
зачем меня начали!

Многие так и рождаются –
старыми.
(Старость не скроешь
щеками алыми).

Сколько их, старцев,
семнадцатилетних!
Сколько их, юных,
в седины одетых!

Мне вот уж за 30,
а я начинаю.
Юность! Я в верности
Вам присягаю.

Верю: спою
в поэтическом хоре.
Это ведь Юность
ко мне приходит.


100 сонетов*

Сто сонетов
возникли из пламени
моей юной души-
страдалицы,
словно искры
кремня о кремень,
словно лбом
колокольным
об стенку…
Разлетелись по свету
невидимо,
разметались
непонятым
бисером.
Просверкали,
прожглись,
успокоились…
И вернулись
в реальное пламя…

-----------------------------
* Когда-то я предложил их одному советскому издательству, согласились напечатать только половину, я заартачился, сказал «все или ничего» и забрал. Потом они славно, словно их и не было, сгорели в русской печке на даче в минуту моей сильной слабости. Некоторые я восстановил, некоторые до сих пор приходят во сне и наяву. Но с тех пор я больше уже не жгу стихи. (Я их рву).


Поэмное

«Multum in parvo»
(Многое в малом – лат.)

Боюсь, что я поэм не напишу.
Поэтому руками не машу
напрасно, ибо заняты они:
я поле нив коротеньких пишу.

Или иначе:

Все стихи – поэма,
открытая и единственная,
как жизнь,
прожитая без правки.


Поэтическое – 1

«Тебя ж, сверкающий вдоль края кубка стих,
читают вечером, и днем, и утром рано»
Омар Хайям

Поэты слывут китами
с большими словастыми ртами.
Но поэзия – слишком широкое понятие,
чтоб отделаться просто словами.

И качают поэтов устами.
И венчают поэтов местами.
Только голову пеплом проклятия
посыпают поэты сами.

И встают с околевших колен,
чтоб согнать сон остынувших вен,
вскрыв их всплеском раскаянья-лезвия,
проклиная свой пыльный плен…

Хоть и модна нынче поэзия –
идет сегодня жульен.


Поэтическое – 2

«Обязательно ли писать стихи, чтобы быть поэтом?»
Олжас Сулейменов

«Все Пушкины, все – Гете, все – Шекспиры.
Направо, влево, сзади, впереди…
Но большинство из лириков – без лиры –
и песни их звучат не из груди…»
Игорь Северянин


Для меня поэт – это понятие и явление не только и не столько литературное.
Это как музыкальность. С этим надо родиться. Этого не привьешь. Этому не научишь и не научишься. Это или есть или нет. Это особое, по-моему, истинное видение мира и отношение к жизни.
Но поэт пишущий – дважды поэт!
Но поэт хорошо пишущий – трижды поэт!
С другой стороны, пишущий, порой мастерски, порой захватывающе, непоэт –
для меня лично совсем не поэт.
Конечно, это сугубо личное и субъективное мнение.
Но ведь все, что я пишу, это и есть сугубо личное и субъективное.


Поэтическое – 3

Поэзия правды себя не прячет.
Семенит к ней плаха… но сманит полет!
Поэт – самый сильный из людей – и плачет!
Поэт – самый слабый из людей – поет!


Поэтическое – 4

Танечка, пойдешь со мной на вечер поэзии?
Поэзии?! Да что я – дура?!
O, darling! D’you think I am crazy?!
И не знаю, что губит Амура?!


Поэтическое - 5

Поэт подражает поэту.
Поэт подражает жизни.
Лишь время все дорожает.
И никому не подражает.


Поэтическое – 6

Прекрасны прения,
но правда права.
Неукоснительны касания
всех красок и каст.

Поэзия-мировоззрение
будет во мне всегда.
Поэзия-писание -
как Бог видит и даст…


Поэтическое – 7

Среди пустой пустыни
печалей и потерь,
погромов и гордыни
одна мне светит дверь:

мой дом, мой рай, оазис
вне всяких бед и дел,
мой безусловный базис,
божественный удел:

презреть себя в других,
хоть наглых, но нагих.
Любить в других себя,
ликуя и скорбя…


Поэзия

Коснись меня и ты полюбишь
небес заоблачную заумь,
надежд не приторную сладость
и слов раскованную залежь.

И ранящую скорость срыва,
и жар попытки – птицы Феникс,
и холод опыта седого,
и пылкость юности незрячей.

Дорогу – друга до конца.
И травы росные в слезах.
И хохот ночи соловьиной.
И тяжесть неба на плечах.

Не жди. я падаю снежинкой.
Лови губами. улыбнись.
Таким вот именно сегодня
возьми кому-нибудь приснись.

Я вечно где-то на пути.
Мне вечно с кем-то по пути.
Довольно руку протянуть,
глаза открыть и оглядеться.

Мелькну ли в чьем-то чистом взоре.
Из леса ль выплыву рекой.
С тобой и в радости, и в горе,
я здесь, я рядом, под рукой.

Коснись меня и ты полюбишь…


Гимн поэзии

Поэзия – это прекрасность, радость, удовольствие, наслаждение, блаженство, приятность,
аромат, нежность, насыщение, прелесть, удовлетворение, любовь, сладость, духовность, опьянение, счастье, умиротворение, гармония, сон, забвение, свежесть, мудрость, прозрение, дыхание, движение, отдохновение, светлость, покой, вдохновение, яркость, расслабление, милость, красота, сердечность, душевность, чистота, откровенность, милосердие, задушевность, святость, открытость, доброта, яркость, откровенность, воодушевление…
Фу…у…у… Я устал… Но не иссяк…
Думаю, поэзия – это поэзия…
Бесконечный душевный оргазм…


Зарифмованное

И.Бродскому

На зарифмованном бегу
бродит верлибрный бред…
На зарифмованном снегу
слег поэзии след…


Безобразное

Я тонок и литературен. Собой недурен.
Но образен до безобразия…
Мне эта образность такой урон
наносит, что блекнет фантазия…


Нерифмованное

рифма – скелет обгоревшего дома,
в котором запуталась
зеленая липкая горьковатая веточка
молодого тополя…


Утешительное

Когда я даю почитать свои «Реакции» или другие стихи разным людям, для меня это как бы своеобразное маленькое личное эмоционально-интеллектуально-социологическое исследование. Забавно, любопытно и интересно наблюдать, как совершенно по-разному порой воспринимается одно и то же разными людьми. Одна и та же вещь может принести и плевок, фигурально, конечно, (пока) и цветок. Даже молчаливые реакции на «Реакции» иногда очень красноречивы в ту или иную сторону. Но, к счастью, люди, которых я глубоко уважаю, мнение которых мне действительно интересно, важно и дорого, особенно мои коллеги-лингвисты, всегда находят в моих «Реакциях» что-то им импонирующее и согласное с их ощущениями, чувствами и мыслями. Это очень приятно, это великое счастье, когда тебя правильно чувствуют, слышат, видят и понимают внутренне, т.е. духовно, близкие тебе люди, когда твое, казалось бы, сугубо личное, вдруг оказывается созвучным чьей-то порой совершенно незнакомой тебе душе. Это всегда очень утешает, поддерживает и умиляет. И в таких случаях становится даже немного стыдно: ведь я ничего нового, в общем-то, не говорю, все это отражение и преломление через меня вечных истин, которым я, быть может, (смиренно надеюсь) придаю иногда несколько иную форму, или когда я, может быть, несколько по-иному ставлю опять-таки извечные вопросы, или по-своему как-то вижу, выражаю или просто описываю, реагирую на какое-то удивившее, восхитившее, взволновавшее или возмутившее меня событие или явление действительности или воображения.


Портретное

Лик благородный,
прическа графини,
ноги экранной звезды,
руки скрипачки,
груди Дианы –
все это ты
и не ты.

Все понимаешь,
чувствуешь тонко,
любишь мороз и цветы.
Лишнего слова
не скажешь,
не спросишь –
все это ты
и не ты.

Все, что я чувствую,
вижу и слышу –
все это ты
и не ты.


По-моему…
(мне кажется)

Что бы и где бы я ни писал, особенно в тех случаях, когда вольно-невольно что-то обобщаешь (без этого писать вообще очень трудно), я выражаю свое личное, данное на данный момент субъективное мнение. Поэтому фразу «по-моему», «мне кажется» и пр. следует считать невидимым, но постоянным эпиграфом к любой моей писанине, за исключением тех вполне прозрачных случаев, когда я, хотя, вроде, и говорю что-то от первого лица, но это или издевательское, насмешливое либо ироническое выражение чужого мнения, с которым я могу быть совершенно не согласным.


Пороговое

Всплеск интеллекта.
Вспляска страстей.
Взлом этикета.
Встряска костей.

Вот мои вирши.
Вот моя жизнь.
Вот вам искусство.
А вот вам порог.


Pessimus

Все стихи кончаются постелью.
Все постели – свалянным бельем.
Все глотки исходят пьянством в стельку.
Всякий взгляд кончается бельмом.

Пот отцов роскошного безделья
сад детей неопытных польет.
Поп труда земного сварит зелья
пьяного. Напьется и поймет,

что спирально мир во всем вращается,
что за все, за все грехи прощается.
Что, родившись, человек уже прощается

с тем, что листьями осенними качается
древа мудрости, что с тупостью венчается.
Жизнь, едва начавшись, уж кончается…


*

Мне сегодня особенно грустно…
Впрочем, так же мне было вчера…
Впрочем, так же мне будет завтра…
Лишь во сне я смеюсь до утра…

Только грусть не подруга ль пера?


Сексуальное

«Объясните значение слов,
и вы избавите мир от половины его заблуждений»
А.С.Пушкин

Как лингвист, да и не только, я всегда стремлюсь к более-менее точному определению понятий или значений применяемых терминов и эпитетов. Ведь сколько копий, причем не только в фигуральном смысле, ломается только из-за того, что люди под одним и тем же термином понимают совсем разные вещи (возьмите хотя бы первые попавшиеся: «коммунист», «демократ» и пр.) и порой вообще, перефразируем известный библеизм, не ведают, что говорят... Конечно, поставить окончательные точки над «i», полностью и абсолютно до конца определиться редко представляется возможным, но, тем не менее, хочется немного уточнить. Так вот, в частности, «сексуальность». Повсеместно и повседневно, особенно на Западе, да и у нас уже частенько, повелось характеризовать людей (теперь уже и разные предметы!), особенно публично известных, особенно в сфере визуального искусства, помимо всего прочего, также как «сексуальный» или «сексуальная». Что это? Хотелось бы разобраться. (Это примерно как понятия «крутой» или там «деловой», имеющие у нас весьма разные, порой совершенно противоположные и противоречивые значения, которые могут быть как комплиментом, так и оскорблением). Итак, сексуальный. Что под этим имеют в виду? Если это человек, невольно или преднамеренно возбуждающий вас, вызывающий у вас сексуальное желание (хотя сам по себе он/она может быть фригидным как эмоционально, так и физически), то, скорее, в данном случае сексуальны вы, а не он/она. Подозреваю, что такая, в общем-то, неверная точка зрения преобладает, поскольку действительно сексуальный, т.е. любвеобильный человек может быть совершенно непривлекательным для других, т.е. «несексуальным» в общепринятом смысле слова и никого никоим образом не возбуждать. Таким образом, и здесь, как и в мириадах других случаев нашей жизни, налицо широко распространенное психо-лингвистическое явление, когда характер определения кого-то или чего-то зависит не столько от качеств, критериев и ценностей определяемого, сколько от временного или постоянного интеллектуально-эмоционального состояния определяющего.
Можете легко себя проверить: сексуально ли я написал?


*

Я пишу…
А зачем?
А не все ли равно?
Ведь иначе я жить не могу.
Потом жгу…
А зачем?
А не все ли равно?
Не понять вам во мне ни гу-гу.

Да! Я буду писать!
Это рок или счастье –
но мне от него не уйти.
Я буду писать!
Будут вечным причастьем
стихи на моем пути.


Пародия-подражание
словесно-стриптизной стряпне
Кристиана Прижана

Я с гор аю от стыд а в
под Вале про вол оки и бо о бо
три сь если гад ишь бес пар донным
париком моего на пример по чти
не по чтенья…

Тьфу ты! (Это я уже от себя. Это уже не подражание. Это мое. И невольно еще сочиняется некий афоризм:
Каждый талант – аномалия. Но не каждая аномалия – талант.)

P.S. Не читайте Прижана (Christian Prigent). И вам зачтется…


Творческое - 1

«Если вещь написана, она уже непреложно существует»
В. Хлебников

Я тоже глубоко убежден
В том, что любое
Искренне и искусно
Созданное творение
В любой области искусства
И вообще каждой
Человеческой деятельности,
Пусть даже неизвестное,
Необнародованное
или уничтоженное,
Все равно где-то
(в любом случае в душе его создателя,
что уже предостаточно)
да существует,
да живет,
и да здравствует!


Творческое - 2

Передо мной в электричке сидела простенькая, но очень красивая девушка. Она вдохновила меня на какое-то лирическое стихотворение. Поскольку я периодически на нее посматривал и писал, она спросила, что я там строчу. Я сказал, что пишу ее портрет. - Можно посмотреть? - Конечно. – Но ведь там ничего нет, только слова…
Не мог с ней не согласиться.


Моему Кольцову

Так отчетливо, так впервые
я увидел тебя лишь при встрече.
Перестали шептаться деревья.
Прекратились все птичьи речи.

Перестало вдруг биться сердце.
Отключилось земли притяженье.
Тяжесть неба свалилась с плеч.
Любопытные выползли звезды.

Опрокинулись степи навзничь.
Вздохом замерли синие горы.
И сбежали все быстрые реки
к морю весть донести благую.

Так отчетливо, так впервые
я увидел тебя лишь при встрече.
Загудел тугой колокол вещий,
созывая слова на вече.

Прилетели они, серебристые.
Прилетели, вокруг закружилися,
словно пташечки – малые дети,
словно птица-орел поднебесная.
Сердце слушало их, упивалося.
Руки гладили их, согревалися.
А душа рвалась вверх белым облачком
на простор земли, в глубину небес.

Так отчетливо, так впервые,
брат, узнал я тебя лишь при встрече.
В ночь познания, в день откровения –
не в мудреные утро да вечер.

Песнь печальную пишущий прасол…
Разухабистый русский певец…
Колымага в степи… и тетрадка…
пляшет пульсом под блики костра…

Дай же руку, а душу я отдал,
разорвав, сбросив путы лет,
униатам-поэтам, готовый
в вековечной их битве пасть.

Так отчетливо, так впервые
я почувствовал Слова власть.


Поэзии–Музыке

Задыхаясь… в одышке… истерзанный… истоптанный…
в кровь разбиваюсь о Твой порог:
возьми мои руки – это последние…
Возьми мое сердце – это итог…


*

я эгоист! не разумный, а глупый.
я счастлив счастьем других.
пусть виснут над ним недоверия лупы –
поет неразумный мой стих!


Противоречивое

Некто нашел в моих стихах некое противоречие…
А как же иначе?! Ведь я же человек!
В разные времена я, как и все развивающееся, разный.
Противоречивость не противоречит человеческой природе.


Рифмованное

Зарифмовать, застихотворить можно что угодно:
телефонную книгу, инструкцию по ТБ, эксплуатации холодильника,
жалобу в Верховный суд, заявление в ЖЭК…
При чем здесь поэзия?!


Путное

Поэты – вербальные нудисты,
виртуальные распутники,
путаники-путники,
неистовые исты…


Квази-сциентическое
(из серии «It could be verse»)

Некоему типу
в день Ринашименто

Когда первые эвиденции
менархической манифестации
эрратически инициируют
бонитетно детерминированную
виртуальную эвапарацию
нашей сублимирующей
церебральной субстанции,
все мы имминентно попадаем
в ригидно-фригидную
гантированную диспозицию
некоей монструально-
менструально-морфотропической
фанаберистой фаты-морганы,
мнемонически-мотивированно
адренализирующей нас актуализировать
ментально-мастурбальную
полисемантическую автоэйтаназию.
Отсюда с (и ребенку понятной)
суицидной аппарентностью
имманентно вытекают,
не могут не генерироваться
эксклюзивно вербально-
дериватные девиации
и парольные перверсии
инфламмационной деменции,
десперсии и лиссофобии.


Белое

Ты мне позируешь в белом платье
белому-белому стиху под стать…
А ведь наша поэма
давно уже сложена…


***

Зверей, человек, зверей!
Пари, о, поэт, рей!
Когда ты его поймешь,
звериною песней взревешь…


***

Мой поэтический герб –
в ладони протянутой сердце.
Поэтому, неходкий товар,
ступает мой стих, идет.
И цокает в такт по асфальту
мужскими окончаниями,
как стройная нога
закаблученной пловчихи.
Грузно ступает
по навоженной гати,
сотрясая молочную грудь
крестьянки-Натуры.
Весь здоровый и потный,
крепкий, как мат.
Волочатся по земле
детородные органы,
оставляя местами
кровавый след…
Там рождаются дети
неповинные, но погубленные,
неказистые, но капризные,
в любви безобидные,
в добре безответные
и злые, как отец…


Читательское

Давно обратил внимание на то, что чтение произведений хорошо или даже шапочно знакомых или случайно встреченных писателей или поэтов приобретает какую-то особую пикантность, смысл и интерес, гораздо бОльшие, чем чтение работ пусть и знаменитых и именитых, но несколько абстрактных, лично не встреченных авторов.


***

Мы с поэзией пара – друзья иль враги?
Я зову ее страстно – не кажет ноги.
А зайдет – я пошлю ее к черту.
Это брак по любви, по расчету?
Я поэзии не выношу.
Почему ж себя в дань приношу?
Я ее не люблю – обожаю.
Почему же гоню, обижаю?
Я забуду ее – напомнит.
Все, что было, что будет, припомнит.
Красотою своей околдует.
Я усну – вдруг сбежит, надует.
Никакого мне нет с ней удержу.
Чует сердце: помру, не выдержу
я такого ее отношения.
(Не поможет и корень жень-шеня).
Я к друзьям ухожу.
Больше с ней не живу.
А вернусь – только новых
врагов наживу.
Потому что любовь ее злая –
не потерпит ни писка, ни лая.
Потому что я с нею честнею.
Мне хоть хуже, но лучше с нею.
Все смелей, не боясь уж,
Впиваюсь в лица я:
бережет меня поэзия,
как не сбережет и милиция.
И уж все, что думаю,
режу в глаза.
И к чертовой матери
все тормоза!
Распеваю бунтарские арии…
Так до первой
житейской аварии.
Тут поэзия вдруг исчезает
и где шляется,
бог ее знает:
то ль подушкой
задохлась грабителя,
то ль под душем
дрожит вытрезвителя.
То ль запуталась
где-то в лесах.
То ль, как птица,
Парит в небесах.
Погоди!
Скоро сам полечу.
Я тебя еще заполучу!
Но она –
ох! и хитрая ж штучка! –
из-под рук ускользает,
как тучка.
Уплывает, бежит…
вдруг приходит сама…
И глаза
воспаленного ею ума
напрягаю до боли,
до рези я:
ты вернулась?
Надолго ль,
поэзия?


***

Скудость слов порождает повтор.
Но в узор поэтической сети
попадают лишь глупые дети.
Скудость мысли рождает вздор.


Родное

Рута! Рута! Украина!
Печальным сонетом
своего встречаешь сына
изгоем-поэтом.

Вот калитка…вот калина…
помнят ли о спетом?
Горьких дум моих година,
расскажи об этом.

Как мы пели! Как любили!
Как неслись со светом!
Как мы молодость сгубили
под чужим наветом…

Украина! Родина!
Будь моим Заветом.


Обнаженное

Стремление физически обнажаться у женщин – это не чисто женское, человеческое,
это скорее самочье, это из мира животных. Так и у пишущего человека стремление
вербально самообнажиться – это не всегда желание откровенно выразить какие-то мысли, чувства или ощущения, а элементарный примитивный душевный нудизм.


Умершему поэту

Невыразительно сжатый рот
тянет пиво зеленое шумно.
А мне кажется все: вот-вот
он воскреснет красиво и умно.
Брызнет блеском зубов и слов,
и заискрится смехом новым.
На губах заалеет кровь.
И живое проснется СЛОВО


Бесправочное

Бесправочная поэзия – бесправная поэзия…
Без прав, но и без правок.
Клейменная…,
да не раба!


Назывная поэзия
(упражнение)

Это белое
Это черное
Это хорошее
Это плохое

Это идеал
Это посредственность
Это доброе
Это злое

Это ложь
Вот это истинно
Вот здоровье
Вот палочки Коха

А вот слова –
живые, мертвые…

Прямая позиция –
не так уж плохо.


Бестселлерное

Шатаясь без цели,
совсем за бесценок
купил я бестселлер.
Он тоже без цели…


Ядовито-целительное
(нескромное)

Друг сказал, что мои стихи – это яд:
Примешь большую дозу – убьет.
А малые дозы – целительны.
Вижу: иногда это действительно так.


***

Зарифмованные тексты почему-то часто называют поэзией,именуют стихами...
Невольно напрашивается рифма,грубоватая и несовершенная,но, по-моему,
точная и верная - вокруг да около литературы и искусства
бьют бездарные баклуши недоинтеллектуальные элементарные хамы...


Насущное

«Если не мы, то кто же?»
Жанна д’Арк

«Хлеб наш насущный даждь нам днесь…»
Кто ж пищу нам даст для души?!
Кто с подлой ничтожности сбросит спесь?
Не ты ли, поэт? Поспеши!

Себя и друг друга готовым съесть
за жалких надежд гроши,
кто людям укажет на ложь их, на лесть?
Не ты ли поэт? Поспеши!

Кричим мы салютом «ура!»,
участвуя в жизненном пире.
Кто ж крикнет «держите вора!»
в сем громком, но пирровом мире?

Кто СЛОВО родит, грянет громом в тиши?
Не ты ли, поэт? Поспеши!


Невольное

Не тронь моих стихов!
Прохожий бодрячок.
Я знаю: слишком шаткая
невинности ограда,
невольности отрада.
Но мигом, днем и годом,
надеждой, болью, горем
навеяны, насыщены
несдержанные строки…
Неведомой, но милой
невидимою силой
неволят душу добрую
невольно без оков.


Графоманское

Пишу, значит существую…

Графоман – это любой человек,
который не может не писать.
Что и как он пишет –
это другое дело.


Настоящее

Настоящее искусство скрывает искусство.
Настоящее поэзия скрывает стихотворчество.
Настоящая живопись скрывает кисть.
Настоящая жизнь скрывает бытие…


Новый стих

Эта не песня-пьянка.
Это не вирш с натуры.
Это мой стих – изнанка
стихийной моей натуры.

Это не ропот робкий
робота воспоминаний.
Это порог у тропки
новых открытий-знаний.

Это бездонного неба
приют на груди у моря.
Это вкус теплого хлеба
и нового счастья-горя.

Это мои полцарства,
которые я не брошу
ни за какие яства,
ни за какие грши.

И где бы мне рок не наметил
последнюю встречу с рассветом,
я знаю: прощусь с ним, как встретил, -
поэтом притом поэтом.


ХХХХ ХХХХ ХХХХ ХХХХ