Сологуб

Я плачу ночами – нет мОчи.
Он смотрит на это молча,
И тень его похожа на Федора Сологуба.
А мне поминутно худо,
Из тумана выходит месяц,
В тумане шныряют бесы,
Ищут моих губ.
А его Сологуб
По площади Революции мечется,
Маршруток шарахается, в Фонтанке топится,
На Герцена в подворотнях мочится,
И все у него чешется.
Серый его Сологуб выше крыш,
Все чурают его и шипят «кыш»,
И только одна, слепая, качает его: «Малыш,
Чтоб тебе баю-бай».
А я ночами: «Ай-ай,
Отдай, слепая, отдай.
Феденька мой, видишь, мочи нет.
Что бы тебе на поезд не взять билет,
Здесь тебе и котлеты, и суп на обед».
Сологуб не хочет котлет.
Сологуб хочет ее рук,
Что ему до моих мук…
У меня в декабре ни покрышек, ни дна.
У меня в декабре я одна,
Тридцати первого, правда, Снегурка и Дед Мороз
И Будущее в полный рост.

Длина Сологуба на Невском проспекте равна километру.
Ничего не поделаешь – видимость, перспектива.
На въезде в Ленинградскую область встречаются два ветра:
Скорый Иваново-Санкт-Петербург и Прозерпина.
Прозерпина сигналит Скорому в харю,
Но Скорому по ***.
При столкновении погибаем я и помощник машиниста Харин.
С точки зрения скорой – не так уж плохо.

Вот сейчас скажу: «Тень, знай свое место»,
И кончится, кончится.
Капли крови на моем лице запахнут клюквой.
Тень твоя отлетит, отойдет, почернеет и сморщится
До размера самой маленькой, самой ничтожной буквы.
И ты постучишь и скажешь: «Азъ есмь…»
И я протяну ладонь и скажу: «Проходи, я здесь…»