Мне Время душевные раны лечило...

Мне Время душевные раны лечило.
Взамен у меня ничего не просило.
Ему самому, видно, невыносимо
Чужую испытывать боль!

Оно, безусловно, ко всем благосклонно -
К богатым и нищим, ко всем поголовно,
И даже к тому, кто расстрелян «условно» -
Такая у Времени роль…

Ему безразличны людские одежды –
Ни ряса святоши, ни роскошь невежды,
Ни рубищ покрой – никого без надежды
Оно не оставит, нисколь…

Поэта ль, в стихии силлабо-тонии,
Боксера с рубцом после лоботомии,
Шахтера, - тот знает без бронхоскопии: -
«В груди - силикозная смоль»!

Актера в капкане застрявшего лифта,
Консьержку, что ждет от актера конфликта -
Мечтал он Шекспира играть, а не Свифта,
А тут – лилипут… не король!

Шофера, ткача, журналиста, стилиста,
Монтера, врача, скрипача, программиста
И всех, кто так любит послушать солиста,
Когда он берет ми бемоль!

Того, кто в ничтожном тщеславии власти,
В припадке пьянящей диктаторской страсти
Гнобит подневольных, теряя в напасти,
Совсем над собою контроль!

Того, кто легко униженья прощая,
Стремленье к свободе в себе умерщвляя,
Молчит, постепенно себя превращая,
В шуршащую серую моль!

Того, кто посмеет, ни поздно, ни рано,
Подняться с колен против воли тирана,
И дрогнет земля под ногами титана
От дерзкого слова: - Доколь?!

Того, кто пошел за идею сражаться,
Смог, сотню убив, невредимым остаться…
Привычное дело, - вчера, может статься,
Войну мы придумали что ль?

Того, кто у матери, ставшей вдовою,
Под сердцем живет, не родясь, сиротою,
А злая судьба уж ведет его к бою –
Таков каламбур-карамболь!

И тех матерей, что бредут в лихолетья
Дорогою слез из столетий в столетья,
Чтоб вновь погребать молодые соцветья
В земельно-кровавую соль!

Оно не нарушит закон Гиппократа,
Спасет президента и думского брата,
И мэра, - им тоже, без мзды и без блата
Залечит больную мозоль!

Кому-то не хватит ни зрелищ, ни хлеба,
Кому-то в овчинку покажется небо, -
Любой получить свою долю плацебо
У Времени соблаговоль!

Его терапия вненациональна,
Внерелигиозна, внеконтинентальна…
О, как неизбывна, горька и печальна
Вселенского горя юдоль!

Его процедуры – не шприц и не вата,
Его рецептура – не смесь глюконата
С раствором какого-нибудь химиката,
И не с глицерином люголь.

В дыханьи весеннего грома раската,
Во вздохе травы, что росою примята,
Да в гомоне птиц от зари до заката
Хранит Оно к душам пароль!