Фумигатор, как ключ к вечному покою

Я не мастер рассказывать истории. Тем более истории с продолжением. Но об этой, душещипательной во всех отношениях, умолчать просто не могу.
Пару дней назад на нас с Любимым после долгих мучений и ожиданий наконец-то свалилось наше маленькое, отдельное, первоэтажное, двухкомнатное счастье. Счастье после отъезда предыдущих жильцов имело вид плачевный, убогий и замызганный. Окна давно потеряли свою прозрачность, а слой пыли, покрывавший полы и мебель был прямо пропорционален количеству песка в пустыне Сахара. Тем не менее, счастье на нас свалилось, и после многолетних мытарств по съемным коммуналкам казалось раем на земле.
С позабытым в далекой пионерской юности рвением мы с Любимым взялись за приведение счастья в порядок. И вот через пару дней после бесконечных «помыть-прибить-отдраить» счастье приобрело вполне божеский вид и напоминало начищенный до блеска медный грош. Оконные стекла блестели на солнце и слепили наши с Любимым близорукие глаза, мебель стояла вытянувшись в струнку, как солдат на параде, пыль была изгнана взашей за сто первый километр, а наши с Любимым сердца переполняло ощущение абсолютного покоя, не смотря на то, что лапы у нас болели, а хвосты отваливались после громадного количества перенесенных тяжестей и массы других не слишком полезных физических нагрузок.
Но, как выяснилось в последствии, покой нам только снился. Виной всему была первоэтажность счастья, что делало геополитическое положение его не слишком выгодным в силу близости к поселениям кровососущих кочевников, проще говоря – к комарам.
Эти злые духи вечно заболоченных питерских подвалов, почуяв близость наших комсомольских тел, в первую же ночь начали стратегически продуманное массированное наступление и очень скоро оккупировали наши 45 квадратных метров счастья. Они штурмовали нас, как немецкие «мессеры» советские аэродромы, издавая мерзкие звенящие звуки, мешали спать и кусались, как баскервильские собаки.
Две ночи подряд мы с Любимым пытались отражать атаки этих нелюдей, используя в качестве защиты бронебойные полотенца и свернутые в непонятную загогулину газеты. И вот когда наше отчаяние достигло критической точки, груды убиенных насекомых, сметенные веником, были похоронены в братской могиле, именуемой мусорное ведро, а мы, измотанные ночными боями и бессмысленной жестокостью этой войны, расставались с последними силами, кто-то вдруг вспомнил, что кроме оставленного на предыдущей квартире компьютера, есть еще и фумигатор.
Если кто-то не знает, фумигатор – это простое электрическое устройство с нагревательным элементом, предназначенное для отпугивания кровососущих насекомых.
И наступил Судный день… Забрав компьютер, и прикупив по дороге химически активных боеприпасов в виде таблеток для фумигатора мы с Любимым зловеще улыбаясь прибыли домой. Сгорая от нетерпения в предвкушении скорой победы, мы приготовились показать этим гадам кузькину мать и провести спокойную ночь. И никто из нас даже не догадывался, насколько далеки мы были от этой самой победы.
Чуть позже выяснилось, что со старой квартиры мы не забыли забрать только компьютер. Вещь безусловно нужную и весьма ценную, однако же в борьбе за территорию счастья во всех отношениях бесполезную. Ключ к спасению в виде малюсенького, но дюже убойного прибора был торжественно нами забыт.
С этого момента в нашем лагере началась паника. Бороться с ночными налетчиками ни у меня, ни у Любимого не было сил, а здоровая доля общего оптимизма начала медленно, но верно стремиться в минус бесконечность.
Любимый был расстроен, молчал, и, выражая на лице вселенскую скорбь, с ожесточением лупил каких-то несчастных монстров, которые, в общем-то, не были виноваты в нашей безалаберности.
С этой ситуацией нужно было срочно разбираться, не откладывая принятие мер до утра…


… Утро было не раннее, теплое и солнечное. Нам с Танькой было по семнадцать лет, свобода пьянила, а грядущее лето отбило всякое желание посещать лекции.
Что может быть лучше шопинга в теплый весенний денек? И вот мы с Танькой, полистав журналы, навели марафет, принарядились и отправились гулять. Естественно мимо родного института. Какой может быть институт, если на улице весна?!
Танька моя соседка по комнате в студенческом общежитии была мне за маму, сестру и лучшую подругу. Мы обе отличались несносным характером, незаурядными организаторскими способностями и здоровой долей стервозности. К тому же были хитры на всякого рода выдумки и проделки, за которые в общежитии нас прозвали «ночными ведьмами», а в деканате родного факультета чехвостили раз в неделю для профилактики.
Но была весна, а ведьмы находились в прекрасном расположении духа, от чего совершенно не хотелось летать на метле. Накупив всяких разностей, мы возвратились домой довольные, усталые и нагруженные пакетами. Перемерив все обновки и убедившись в собственной неотразимости, мы устроили вечернее чаепитие. Вечер обещал быть приятным и располагал к обычным девичьим разговорам.
Танька открыла окно, уселась на подоконник, и подставив теплому ветру свой конопатый нос, похожий на маленькую пуговку, улыбалась и жмурилась на солнце. Она напоминала большую рыжую кошку, стырившую с хозяйского стола вкусненького, и от того страшно довольную собой. Все-таки истинная правда то, что в Самаре живут самые красивые девушки!
Танька говорила, а мне нравилось ее слушать. Танька мастерски, подробно, в лицах вела повествование о каком-то очередном Валерке-Ваньке-Максимке, которых она коллекционировала в безумном количестве, мы смеялись, и от того даже наша облезлая общежитская берлога казалась раем на земле, до краев наполненным ощущением покоя и уюта.
Но тут случилось страшное. Вся эта умилительная картинка была в один миг разрушена одним взмахом крыла маленького и мерзко пищащего насекомого. Влетев в окно, эта гадина не нашла ничего лучше, чем устроится поудобнее у меня на плече и тяпнуть меня за это самое плечо. Подоспевшая мне на помощь Танька влепила этой вампирюге по морде. Вампирюга обиделась и двинулась в сторону окна, чем несказанно порадовала нас обеих. Никто же не знал, что эта маленькая тварь вернется, да еще и не одна!
«Ах, лето красное, любил бы я тебя, когда б не зной да пыль, да комары да мухи» - говаривал великий русский поэт А.С. Пушкин. Не могу не согласиться с классиком.
Неумолимо приближалось лето, а с ним – горячая пора всеобщей борьбы с кровососущими гадами, заполонившими подвалы домов, квартиры и прочие жилые и нежилые помещения, а так же близлежащие уютные кустики. Единственным спасением от них был, в то время еще не получивший большой популярности, прибор с мудреным названием фумигатор. Эта веселая штучка в те времена была безумно дорогой, в связи с чем нам с Танькой, перманентно пребывавшим в состоянии бедного студенчества, не смотря на повышенные за отличную успеваемость стипендии, не приходилось о ней даже и мечтать. А тут еще эта вампирская гадюка вернулась с группой поддержки.
И началась великая битва. С врагом мы бились не на жизнь, а на смерть до последней капли крови, как воинственные амазонки, вооруженные до зубов завязанными в узел полотенцами и купленным по случаю в аптеке корейским бальзамом «Золотая звезда», в народе именуемом просто «Звездочкой». Однако, не смотря на все принятые нами меры, каждый раз наши войска терпели поражение, и к утру мы обе представляли собой жалкое зрелище. Искусанные, в прыщах, с вечной печатью хронического недосыпания на лице, злые и взъерошенные мы всем своим видом доказывали, что утверждение «самые красивые девушки живут в Самаре» - есть миф чистейшей воды.
Комната пропиталась запахом «звездочки», от которого щипало в носу, а из глаз текли слезы, силы наши были на исходе, и даже взаимное общение, которое еще недавно доставляло нам с Танькой несказанное удовольствие, свелось к «привет-пока-спокойной ночи». При чем последнее, в сложившейся ситуации, звучало почти как издевка.
Так прошли две недели. Приближался конец учебного года, в связи с чем лабораторные, коллоквиумы, семинары, практика присутствовали в расписании занятий в дикой концентрации, что ни мне, ни Таньке не добавляло оптимизма по причине хронической усталости, которая не самым лучшим образом сказывалась на успеваемости.
В нашем техническом ВУЗе, который штамповал специалистов, обязанных в последствии бороться за процветание российского военно-космического комплекса, на конструкторском факультете мы с Танькой имели имидж отличниц, комсомолок, спортсменок и просто красавиц, к тому же, будучи представительницами женской половины человечества, являли собой весьма редкое явление, потому как конструкторский факультет всегда был исключительно мужской прерогативой. И потерять этот уникальный статус, обломав зубы о характер каких-то маленьких примитивных тварей, мешавших нам набираться сил, необходимых для разгрызания гранита науки, было бы очень обидно.
И вот однажды на меня снизошло озарение. Произошло это в один прекрасный день, совершенно неожиданно, во время лабораторной практики на кафедре электромеханики. Поразмыслив, что как будущий инженер-конструктор, дабы оправдать чаяния государства, которое тратилось на вбивание в мой гуманитарный мозг технических знаний, я просто обязана что-нибудь сконструировать, я решила сконструировать фу-ми-га-тор! Меня просто распирало от гордости, обусловленной простотой и гениальностью придуманного мной прибора. Тем более мне очень хотелось сделать сюрприз моей любимой Таньке, пребывавшей на тот момент в полном отчаянии от полученной четверки по физике.
Итак, пора было действовать. Для начала мне нужно было затащить Танку в игрушечный магазин. Она долго упиралась, но, поразмыслив, что шопинг, пусть даже игрушечный, лечит от плохого настроения, все-таки согласилась. В магазине я приобрела детский конструктор с большим количеством металлических деталей, болтиков и гаечек, чем вызвала бурю эмоций у своей любимой Таньки, для которой покупка плюшевого мишки в данный момент была более насущной. Всю дорогу до дома она таращила свои и без того огромные карие глаза, щупала мне лоб и уверяла, что я тронулась умом на фоне вечной борьбы с комарами, а так же пригрозила, что сдаст меня в психушку, если я не признаюсь, что же все-таки за сюрприз я задумала. Пришлось расколоться. И Танькины глаза к вечеру приобрели такой же нездоровый блеск, который наблюдался в моём органе зрения с самого утра. Нам оставалось продержаться ровно одну ночь.
Утром следующего дня, выложив на стол очкарику-лаборанту глубокое декольте и хороший кусок женского обаяния, мы с Танькой заполучили в собственность большого размера резистор переменного тока, которые в народе еще зовут попросту сопротивлением. Он был не только большой, но и тяжелый. Однако плюсов в нем было не мало – резистор нам был нужен, к тому же он был приятного зеленого цвета, который замечательно сочетался с зелеными занавесками на окне в нашей с Танькой комнате.
В мой план осталось внести последние штрихи – докупить таблетки для фумигатора, кусок электрического провода и вилку, а так же, собственно, воплотить в жизнь мое изобретение.
Танька с энтузиазмом гремела тарелками и кастрюльками на кухне. Этот грохот грозил превратиться в грандиозный праздничный ужин по поводу победы над кусачими гадами и их безоговорочной капитуляции. Я же с не меньшим задором, как Пигмалион в Галатею, пыталась вдохнуть жизнь в свое детище.
Детище получилось на вид неказистым и представляло собой собранную из детского конструктора, резистора, электрошнура и вилки простую электрическую цепь. Все это хозяйство питалось от обычной бытовой электросети. Однако же порожденный мной доморощенный фумигатор оказалось штукой дюже убойной. Мерзкие, маленькие, кусачие баскервильские гадюки капитулировали. А приборчик продлил наше с Танькой беззаботное счастье не на одну ночь.
Сессию мы сдали вполне успешно, если не считать пары исправленных на пятерки четверок, и разъехались по родителям до следующего сентября, по доброте душевной передав спасительный приборчик мальчикам из комнаты напротив во временное пользование. Это обстоятельство и сыграло с нами злую шутку.
Как оказалось, у моего изобретения имелся «побочный эффект», а точнее сказать – техническая ошибка в конструкции. Как оказалось детище мое не выносит перепадов напряжения, которое, как выяснилось в последствии, мне необходимо было все-таки рассчитать. Но доведенный комарами до отчаяния юный техник, чайник, по большому счету, с вечным знаком вопроса в отчаянных глазах – страшная сила. Кто же в условиях непрерывных боевых действий будет морочить свою гуманитарную голову глупыми расчетами?
И вот в один не самый прекрасный день мое детище шарахнуло на всю общагу, причем в самом прямом смысле шарахнуло. Сие событие имело громкий общественный резонанс.
Наша многострадальная общага на двое суток осталась без электричества. Декан факультета лично возглавил комиссию по выяснению причин случившегося, и в ходе следствия все-таки была установлена группа лиц, по предварительному сговору которой и разгорелся весь сыр-бор, в моем и Танькином лице. Предварительно выслушав много теплых слов, где приличными были только предлоги, от бригады ремонтников городской электросети мы с Танькой в срочном порядке были вызваны в деканат на очередной разбор полетов. При себе необходимо было иметь зачетку.
По дороге в институт в нашей преступной группе царила паника. Танька рыдала, размазывая по щекам тушь, готовясь к наказанию, а я мысленно пыталась привыкнуть к мысли, что я больше не студентка престижного самарского ВУЗа. Путь по лестнице до второго этажа, где находился деканат, для нас был равен восхождению на Голгофу. Утешало одно, что вот нас сейчас немножечко, по быстрому распнут, и отпустят на все четыре стороны, но жизнь на этом не закончится.
Экзекуция началась с длинной, чувственной речи декана конструкторского факультета. Пылкости, содержанию и эмоциональности этой тирады позавидовали бы все великие мастера ораторского искусства вместе взятые, от чего мы с Танькой даже испытали чуство легкого раскаяния и приготовились смириться с участью отчисленцев. Однако же отчисления не последовало. Закончив свою речь, много уважаемый господин декан взял наши зачетки и поставил мне и Таньке пятерки по двум предметам – физике и электромеханике сразу за два семестра и потребовал от нас расписку, что впредь мы обязуемся ничего больше не изобретать. В этот день к вечеру мы с Танькой напились первый раз в жизни…
С тех пор прошло много лет. Институт мы закончили, обзавелись семьями и разъехались по разным городам. Танька теперь в Нижневартовске, я в Питере. И никто не знает, что обещание ничего не изобретать мы так и не сдержали. Танька, ныне Татьяна Владимировна и кандидат технических наук, имеет на своем счету кучу изобретений и полезных моделей, а я во второй раз изобрела фумигатор…

… Знает ли Мжчина на какие поступки ради него готова Вюбленная Женщина? Да что он знает?! Слабый пол, он и в Африке слабый пол. При малейшей угрозе его душевному спокойствию Мужчина падает на спину, поднимает лапки и сдается, впадает в депрессии и лежит на диване до конца дней своих, обездвиженный и скорбящий.
А Влюбленная Женщина – это великая движущая сила. Влюбленная Женщина – это буря, торнадо, стихийное бедствие. Горящие избы и скачущие кони - все это игры для девочек из детского сада. Построить дом? Сущий пустяк! Для этого всего–навсего надо правильно построить бригаду молдован. Посадить дерево? Легко!! Родить сына? Раз плюнуть!!!
А уж если Любимого вдруг закусали до смерти какие-то мошки, нужно поставить этих маленьких безобразников на место, чтоб неповадно было в следующие разы посягать на Тело, которое принадлежит Влюбленной Женщине.
Принадлежащее мне в данный момент Тело было большое и беспомощное. Оно близоруко щурилось в экран монитора и срывало зло на действительно несчастных монстрах. Бедные синие мутанты в этот раз действительно были не виноваты и становились невинными жертвами плохого настроения Любимого, бессмысленно проливая зеленую кровь на полях сражения.
Глядя на эту душераздирающую картину, я решилась нарушить данный мною много лет назад обет неизобретательства. Какие душевные муки терзали меня в тот момент! Но разве могла я, Влюбленная Женщина, допустить, чтобы принадлежащему мне Телу было плохо?! Конечно же нет. И обет был нарушен.
Страшная участь постигла обидчиков Тела. Они злобно кружили надо мной и Любимым в предвкушении очередного кровавого пиршества, пока я готовила место их казни. Сооруженный мною комариный эшафот представлял собою две стеклянные банки, в одной из которых горела долгоиграющая свечка, а вторая, поставленная сверху, выполняла функцию контейнера для таблеток. К слову сказать, я немного переборщила с количеством таблеток, отчего у летающих в комнате комаров бледнели их вампирские рожи и сворачивались в трубочку крылья.
Остатки монстров были отпущены восвояси, Любимый воспрял духом, лицо его просветлело, а настроение медленно, но верно возвращалось в приподнятое состояние. Мимоходом чмокнув меня в покусанную баскервильскими гадами щеку, Тело уютно устроилось на супружеском ложе и огласило окрестности нашего двухкомнатного счастья благодарным высокодецибельным храпом. А во мне боролись два вулканически бурлящих чувства – безграничная нежность и желание задушить Тело. Когда-нибудь я изобрету лекарство от храпа…
Знает ли Мужчина на что ради него способна Влюбленная Женщина?