Ветер

По гребню ветер: ветреная тоска,
сад промежутков, ветви рождений сходятся над землёй.
Там, где потоки и перерывы, чёрные рукава,
подвиги и просторы снега над головой.
Бог его знает, чем-то он жив, держится ни на чём.
Чёрные рукава сводят меня с ума,
плещутся в небе, хлопают о плечо.
Бог его знает, кто его движет, чем он глядит из бегущей тьмы.
Бог его, кто его говорит. Не мы.

В небе контур железной птицы
без сердца, без оперенья.
Я всё гляжу в неё сквозь остановку зренья.
Там, впереди, вижу её птенцов,
вырваны из груди летают двое в двойном кругу.
Вечная оторопь близнецов:
я раб брату своему, врач своему врагу.
Их голоса раздирают надземный сад:
я дар дару твоему, аду твоему ад.

Тоска и ветер, дикий костёр живых,
холодный, смертный, пламенный без огня.
Бог его знает как, но он жив,
жив и другого несть.
Скоро я отступлю под защиту дня,
но пока я вестник невесть кого для кого невесть.
Пока я вестник, весть моя неизвесть.
Ветер её нёс, она не из уст. Мы пропали на полдороге.
Я куски вестника: руки его и ноги,
а также часть сапога.
Мне нигде не найдётся места,
я от вестника оторванная юродивая нога,
прискакала весёлая, страшная как невеста:
закопайте меня в снега!
Могила памяти неизвестна.
Я говорю, сила памяти неизвестна!
Закопайте меня в снега!

Весь день снег снег спрятаться не с кем,
- слепая курица чертит на полубумажке.
Что я говорю - всё к чертям, неважно,
вы слушайте, что само говорится!
слушайте, что за спиной творится - вот это страшно.
Слушайте, что там за рай роится,
вылетит в темноту без век,
чёртова комната озарится - а меня нет.
Голые стены, розетка, чайник,
хоть включайте, хоть выключайте,
не отлучайме не отлучайме ня.

чёрные листья - кто это? что они говорят?
Ребёнок кашляет, задыхается, всё подряд.
Один, один на бесцветном свете,
один, один в безответном море,
один на вольной воде потопа,
он голосит "спасите" - не погасить.
душа говорит - за ней не повторить.