Легенда Черного моря

Под звуки свирели прячется змей, к земле припадают листья
Не старых клёнов, берёз, тополей, а неотправленных писем.
Весеннего дня раздут капюшон над пожелтевшей бумагой,
А дождь, похожий на горький крюшон, чернила питает влагой.

Седая волна чуть слышно поёт, лизнув по привычке берег,
Здесь жил когда-то счастливый поэт, в любовь неземную верил.
И в свете Луны из пены морской, с улыбкою королевы
Стройна, белокура, облик – мирской, к нему выходила дева.

И звёздная ночь стелила шелка ревнителям тайной страсти,
Клубились белёсые облака в попытке небо украсить.
Под утро, когда лучистый рассвет нежданно врывался в окна,
Шептала красавица: "спи, поэт", ныряя в свой мир подводный.

Слетались к нему мотыльками сны, был спящий красив и светел,
Из дальнего царства вечной Весны ему улыбались дети.
Баюкала нежно пастушья свирель большую волну и скалы,
Но неба прозрачная акварель на Землю грозой стекала.

Сгущался видений призрачных мёд под отблеск далеких молний.
Счастливцу влюблённому невдомёк – рыбачка судьбу неволит.
И просит богов всего на часок любовь подарить поэта.
Предсказано ей зачать в краткий срок – в ночи, на исходе лета.

Молчанье небес. Но ласковый змей пригрелся на чёрном камне.
Он молвил рыбачке: "Ты не робей! Сегодня открыты ставни,
Его околдую – мне не впервой творить чудеса простые".
Сказал – и исчез, довольный игрой, оставив следы сырые.

Той ночью прибой был мраком пленён, Луна не взошла на небе.
Глаза поэта сияли огнём, и был он красив, но бледен.
Рыбачка нагая в бликах свечи ласкала его открыто,
А змей ухмылялся у тёплой печи устало, но деловито.

Под утро, когда карминовый свет собой горизонт отметил,
Поэт не увидел небо – ослеп. То грозный северный ветер
Беднягу пощёчиной наградил за ветреность человечью,
Морскую деву к мирам Иггдрасиль с собой унося навечно...

И в тот (никому неведомый) год окрасилось чёрным море.
Кричали чайки над мрачностью вод, с богами по-птичьи споря…
Рыбачка весной дитя родила. Малыш был красив, но болен.
И, кровь его раскалив добела, болезнь победила вскоре.

Печальный поэт до самых седин оплакивал участь сына,
И мерил он время холодом зим в жилище пустом и стылом.
И письма любви он деве морской писал в темноте кромешной.
А дева с небес глядела с тоской, в молитве о душах грешных.
 
...Под звуки свирели прячется змей, к земле припадают листья
Не старых клёнов, берёз, тополей, а неотправленных писем.
Волна седая чуть слышно поёт, лизнув по привычке берег.
Здесь жил когда-то счастливый поэт, в любовь неземную верил...