Головоломка зачёркнуто Колдун... вторая часть трилогии

 


 * * *

- Ты кта такой?!
- Ну, во-первых, сдрасти…- отразил в телефонную трубку своё
почётное непонимание утончённай Леон.
- Это ты – Соуюззз творчаских работников и тому подобный витоминизированный общепит. И это – датация, просрация,
выдача, да простит меня твой простатит, высрачка доходягам и нам поэтическим фигуристам в портманне денег на похороны и праздник
всех цикад?!
- Воа-втоарых будьте изволляйте на "вы"… - пытался седеющий от гнева в подмышках Леон переметнуть русло откровенной беседы в перпендикулярность и окуляры.
- Ей, вы! Пардногенносен Борман ёскузьмин, данкиншунс, пардон
бабушка Хамунгуэль. Адрес, жопа!!!
- Чеггго? Да, пшёл ты, му… - и т.д.

 * * *

- Всё, сплюнул?! Чего, жопа, трубку швырешь? Адрес!!!
- Тебе его уже персонифицировали…
- Чего?...
- Повторяю, морда! Пошёл ты… - и т.д.
 

 * * *
 
- Ты!!! – и т.д!!!
- Саам ты!!! – и т.д!!!
Трубка уже не столько полнокровно раскалилась, скока закалилась как Островский-драматург, раскинула в обе стороны ушно-ответныя
ноги и родила. День воспламенялся. Лето порывало связи с прошлым.
Весна изпарилась, утонула и превратилась. Птички застрелились.
Процветали тараканы, мемориалы и мемуары. Художественно, во-о!!! Полный Эль-Гаучо(если б ещёб кто знал кто ета такой)…



 * * *


Телефон вновь замурлыкал. Зарыдали вспышки.
- Саш, Саша, возьми! Я ужо насамовыражался до лысой задницы…и т.д.
- Ого, и там тожа? – удивился Александр, что по-гречески значит – правый "защитник".
- И там тожа. Даж там может быть, в первую очередь…И во-вторую
семидесятую…И даж очереди извне, как антиветеран английского языкобуквия…Я тебя прошу, Саш…


- Слушаю…
- Это что ещё за новая жо…- и т.д.- Адрес!!!
- Южная Мемерика!!! Село Индопокитай!!! Район большого палеолита! Первый переулок направо имени Махтум-Кулиевича!
Фазенда на втором этаже от края! Стучаться коленками не надо,
есть позвони-мне-позвони…Да…и осторожно, в подъезде экстремальные
соседи. Записали?!
- Ждите!

 * * *

Ждать пришлось недолго. На пороге союзно-через дефис-литературного
офиса, перешагнув через экстремальных соседей с соседками,
возникло оно. Что-то. Нечто.
 Оно оказалось интеллигентного вида молодым человеком древне-ассирийской
окружности…Было довольно-таки доброе утро. В просыпающейся второэтажной краевой фазенде их было двое прикинутых: Сашуля и
чашечка поперломутрового кофе, чуть ли не бразиляйского мотылька,
западноевропейской расфасовки. На самом деле, оно было кубинским
и называлось по-всякому, в зависимости от расположения
перемещающегося по телу духа господ отпивающих…
Аромат маячил – не пропукаться…И вот в этот ответственный миг-новеньэ,
на самом пороге этого аромата – взяло и возникло оно. Оно как оказалось, кто бы мог подумать, оказалось вощео не фрейдовфьючего коназавода…Не подсосзнание и не совокупление,
не Эдип, не царь и не свеча, и дажа не Клара Цеткин, и не Клара
Розенблюм…Вообщем, совсем не Розенблюм, а скорее Розенбаум…
Хотя это конечна, как посмотреть…
Оно оказалось душераздирающим старичком, от которого разило
узурпирующей плесенью и хорошеньким коньячковским…И ещо
чем-та…то ли дамами, то ли младенцами. То ли пылью рукописных
книг из старого Архива. Нонсенс. Оксюморон. Перебор. Переход.
Перелёт. Как будто архив может быть, пардон, ёскюзьми, битыйшон,
фрау Шапокляк, молодой…
И вот – такое оно – предстало.
- Чем,с смогус? Присаживайтесь,с. – Оживил останки вежливости
деликатный Александр, что по-гречески, означает "мужжжаственннай", в смысле – мужайтесь…
- Плебеи! – присело оно в кресло у самого кофейного побережья…
- Ааа, это не ко мне. Это к нашему царю Левей, к Леону, что по-грычаскому
означает "Лав".
Он скоро прифукает. Наберитесь терпения и псидите.
- Как скоро? – интересовалось оно из-за вольнопасущихся пределов кресла.
- А сразу же как выспится. Воды не желаите?
- Мнеее бы – кофейку.
- Мне бы тожа…Значит отказываетесь от воды?
Оно почесалось и захрустело. Кресло фрикативно поёрзало сопливой геометрией. Оно долго осматривало и телепатировало пространство.
- Хреново тут у вас…- задумчиво заломил свою высокую уценку
бабайс Хатабыч.
- Где? – чуть не поперхнулся таврическим кофем Александр Адин.
- У городе. В вашем, задратом.
- Чегот так?
- Да так уж. Хреново.
- Не желаите книхжки полистать? – решил развлечь поющего на распев
заломленными хренами старичка…- А это вотт мы выпускаим…
Смотрите какая прелесть…
- Да уж, хреново… – у посетителя явно унесли крышу тараканы
в какое-то дальнее плаванье…
- Ниеет, этоо уже не хренова…
- Эта почему жа?
- Это уже полная Жо краткая…
- Каг?
- Жо, говорю, краткая…
- Ну, всего хорошего оставаться счастливым…
- Уже покидаете нас? – вычел Саша неуравновешенное обчество
и приплюсиковал свободу.
- Не вздумайте провожать. – Направился старичок от скомпрометированного кресла к дёрнувшейся от него двери.- Да,
чуть не забыл… - остановился он, застряв всеми тараканами в дверном горле.
- Приходите ящё. Не забывайте нас. Всегда тут вам у нас рады. – поспешил
было оттуземить уходящего гостя Саша.
- Ты должен знать. Выйдешь – умрёшь. Не найдёшь – умрёшь.
Найдёшь его – умрёшь.
- Што?! – собрался Аша срочна прояснить свои чувства опасения,
летящие полночным экспрессом на его сознание. – Кто?
- Ты. – Исчез посетитель в осторожно закрывшихся дверях.
 Саша одним вдохом схватил из обожаемой чашечки весь натуральный
кофе. Проглотил его. И сел в своё шлемобитное кресло
по самые брови. Надо было бы незамедлительно прокашляться горячим
поджелудочным веществом на все понастроенные потолки, но он
нашёл занятие поважнее. Он думал…Задумчивость поглотило
последние мгновения жизнерадостного помещения…Саша
соображал. Соединял в единое одиночество то, что сейчас услышал.
Но безнаказанные слова цеплялись друг за друга, терялись,
прятались, убегали в просторы вселенной, гасли и обнажались. Смысл.
Он так и не нашёл всех слов. Он понял смысл. И полночный экспресс
перевездеходил, перепахал, перебурил его сознание. О, ужас.


 * * *

- Пьём моё,о-моё…- ввалился Леон.
- Ты видел эту жо?!
- Кого?
- Жо, что выпила весь наш кофе и сидела в твоём кресле…
- Когда?
- Тока чта!
- Нееед…
- Старичка, старичка, ты не видел? Он только чта должен…
Вы должны были соприкоснуться с ним…Тока чта…
- Нуо, вот. Так и знал. На улице первой баба встретилась.
Хоть на работу не приходи. Счастья не будет…Никого я сейчаз
нее встречал…Нее участвовал…Нее был…И ничего я вам больше
нее скажу, товариш Розенкладц…Хоть пытай лягушками на животе…Никого я нее видел…
- А зря.
- У???
- Тожа б, сейчас порадовался…



 * * *


- Иди домой…
- Нееет, я лучша ещё поработаю.
- Так жить нельзя. Работать он хочет.
И чего это тебе вдруг неожиданна приспичило заняться
сбором бонусного урожая самопознания?!.
- Расскажись ещё раз. Тока осторожно. Тихонечко. Я хочу
услышать это в словах…И понять.


 * * *

- В Америке?..
- Может и Африке.
- По корейскому южному телеку…
- Ага, во сне юпитерского лунатика.
- Нашли?..
- А это так важно?
- Этнографическая экспедиция?..
- Все, как один…
- А последние двоя в порту?..
- Ну подрались мужики после дальнего плаванья, с кем не бывает
на радостях…
- Так помахались на прощанье, что исчезли с планеты Земля…
- "земля в иллюминаторе, земля ву иллюминаторе"…
- а точнее?..не отвлекайся…
- "Спасайтесь! Он пришёл! Все умрууут!" "земля ву иллюминаторе"
- Покричали. И исчезли по дороге в дорогих амбулансах…При обстоятельствах…Ты не находишь, что дорога как путь – это
для мироздания – драгоценнейшая штуковина?..
- "юминаторе видна…" Ага…Нахожусь…заканчивай свои самораскопки…это просто очередная анатомическая утка…
шутка журналистская…
шире голову…шире-уже нос...
- О! Это ты занёс сюда это?..
- Я???


 * * *


Обрывок…Лепесток…Газетная статья…
Её поэзия провозгласила:
"Колдун".


 * * *



 " – У нас что-то завелось в квартире.
- Что, мама? – спросила Вера.
- Я. – ответила Верина мама.

* * *
- Где ты был, Таис?
- А что случилось, Поллли?
- Я погибла.

* * *
- Серж, туши свет! Пора спать вместе с телевизором. А то наши
выдающиеся соседи снова будут участвовать в наших разговорах.
Ты меня слышьшь?
- Пап…Спасайся!
- Что?..а…

* * *
 
- Камелла, слушай меня внимательно…Человеческая сущность у него исчезла. Он может быть чем угодно…Он убивает по инерции…
Он не может остановиться, потому что он уже не он…А след своего
прошлого…У него нет воспоминаний…Его устремления – подчинены
единственной цели…
- Я погибну?
- Нет!
- Я погибну, как и все жители нашего го…?!
- Нет!
 Через три дня Камеллу нашли мёртвой. Она словно спала. В её указательном пальце торчала полуотравленная щепка…

* * *

Общителен. Подвижен. Бесконечен в проявлениях. Быстро меняет
форму своего тела. И потому его невозможно распознать. Превращается
во всё что угодно, и потому непредсказуем. Жертвы свои предварительно предупреждает. Ограничивает свободу передвижения
собственными правилами. Тех, кто переходит означенную
в правилах черту, тут же умертвляет. Тем же, кто предпочитает
схватку вместо бегства, даёт право на защиту. Впрочем, мало кто
смог оказать ему хоть какое-то сопротивление, тем более устоять
перед его атаками. Исчезает так же быстро, как и появляется.
Пора что-то делать. Необходимо предпринять неадекватные меры
по его нейтрализации. Думаю, что это была моя последняя публикация.
Потому что он уже здесь…Преданный вам Журналист К…"



 * * *
 
"И ты тут, оракул Дельфийский и пифия грозно судьбу предрекает,
своё неучастие в поздней победе диктуя, к лицу прикасаясь губами,
как мачта дарённых просторов, как край побежавший оврагом, круша
неприятеля стойкость гармонии строя. Учитывать ложное красным,
прыщавый запрыскав, подобию молоха равный исчадию формы
кривой, величавый и лживый. Ворона испила гортанно плюя и ликуя,
и жадно, едва захлебнувшейся крови, ушедший в деянье деленья,
в седьмое сиянье небес, в зелёное море мечты безобразной, упавший
к подножию труп обезглавленной птицы, лежавший теперь без движенья,
желающий видно постичь душою покинутой всеми, о чём происходит
конечный, вещающий горько и солью, тот луч, что не может без жертвы,
а только насытиться вечно не в силах и нас испражняет, любое
красивое тело, в гниющее вонью и страшно, к себе подпускает плебеев,
которые сеют разлуки, срывая с вещей покрывала, дают, предрекая
губя, уж в чём-то погаснувшей жизни, всю их наготу разорвав, воруя
фортуну оставив без счастья, жену оставляя без веры, судьбу угадав
наперёд.
 Покинуть спешу твой оракул, твои ненавистные стены, уйду,
чтоб разрезать о время, шептанье зловещее ведьмы, всё знающей,
словно бездонный, ликуя пред смертью чужими, себя отдавая Аиду,
вошедший во власть разделенья, услышавший крик Океан, когда
отболеют от пены, гигантские волны умчатся, как кони горбатые змеи,
драконы ноздрями возникнут, огонь вырывающий спляшет последнюю
горем и воем, и стоном, и плачем, и рванным рыданьем, и песней.
И всё задохнётся от тьмы.
 И ты тут, оракул Дельфийский, навечно узнавший тревогу,
покинешь своё существо, во мне, в Океане исчезнув, как всё исчезает во мне."


 * * *
 
Бел…(посмотри в себя не покидай нас, забудь будущее)…
ый листок, хороводы вечно исчезающих ручек, каранда…
ши, клочок расписания…(о чём это расписание, если не о),ст…
ол застывший в глубоком реверансе…(перед мечтами),ст…
улья расписавшиеся в своём шестимерном существовании, ст
елажи с книгами авторов…(бросающие короткие взгляды на),…
те на которых предпочитают работать…(кресла дополнительных темпов и перепадов),шкафы трещащие от кровяного давления в мо…
згах, кондиционер икающий холодом и спасающий своим равнодушием
к природе…(природа облюбовавшая ледяные поцелуи промышленных
самцов),лам…
пы…ль…дневного освещения…(пыльца непонятного опыления живых зрачков),бардак глядящий со стола на всё философски…(му…
дрый бардак – это явление мировосприятия мирозданием)…тут,
тетради…(ради тет…это значит, ворота…мир входящему хармони…
я мироединства),книги-бумаги…и ещё тысяча ещей в, компьютер при…
дающий его рабовладельцу вид "его сиятельства"…(и по совместительству – уходящим в ещей)…Ле…он ушёл,
оставил меня и ушёл…встречаться…Он встречается со своей судь…
бой…с каким-та литературным утопистом…А меня оставил наедине
с чужими мыслями о моей судьбе…Почему я?(звучит как…почему я –
это я)…Почему чужое я выбрало моё я для переступления через моё
дыхание…Переступив крылечко двери – я обрету вечный покой…(вечнозелёный…вечно стремящийся к воплощению в жизнь)
Каков таков – покой? О чём это я…таком существенном в разрешении
моей судьбы неизвестными мне силами…Покой…Покой…Это просто
так говорится. Вечный…Его не бывает…Это просто наименование
в чувствах оскаленного разума…
Бумажка…Лежавшая у телефона…пропала…в вечном покое наименований…
Бумажка эта самая бумажка…Она пропала…Во что же она перевоплотила
своё существование?..Она уже изменила моё бытие…
Может она и была этим…Тем самым выходом из круга сложившихся
обстоятельств, в которое меня кто-то или что-то зловещее втолкнуло.
И вот теперь я сижу в медленном кресле и схожу на нет…Спокойно…
Если допустить, что всё случающееся сейчас обман временного-пространственного
круга…то для того чтобы преодолеть чью-либо заботу о моём
несуществовании надо искать не его умопомрачительные изменяющиеся
во внешней среде внутренние формы этой среды, а мне нужно
выбрать из всей гаммы предполагаемых способов выхода к моей
собственной жизни самое существенное…Мне необходимо выбрать
способы осуществления смысла моего существования…Угу…Угу…
Так. Первое. Самое простое – помещение – комната…Она состоит из
вещей своего количества и их общего качества данного пространства…В ней живут – предметы большие, которые просто трудно
не заметить и изменить их сложно и почти невозможно…хотя невозможность –
это самый смешной и ироничный критерий в сложившейся, в андалузские тапочки, ситуации…Так, внимание, нельзя рассеивать
на странносторонее – внимание…Предметы – большие…И предметики
малюсенькие, которые благодаря своей малости и скорости самодвижения,
изменяются в каждое удобное мгновение, даже безо всякого
помешательства со стороны всяческих умников, привезённых
ещё более продвинутыми экспедициями с истекающих голосами и солью
островов…Итак…вывод напросившийся в союзники следующий.
Следует срочно же зафиксировать важные вещи случившегося здесь микрокосмоса…и насколько позволит уплывающее внимание необходимо тщательным образом заняться изучением их микромира.
А так же присмотреться к макромиру общения и взаимоотношений
этих гигантских вещей…
Дааа…Мне не хватит и целой жизни…
А раз невозможно взять целую – то берём начатую…
Чувствуешь ещё мыслями юмор, значит не всё так проигрышно…
Наигрышно – должно быть замечательное слово, оно позволяет
уловить интонацию поиска…
Да, а как быть, если я замечу изменения?! Что тогда делать?!
Ни малейшего представления…ни даже малозаселённого.
Стоп! Подожди! Изменения…Возможно…возможно мне нужно
изучать не предметы?
Не вещи, не пространство, а возможно нужно улавливать сами
изменения происходящие в пространстве…Значит…значит,
я должен наблюдать ту область пространства, которую при рождении
нарекли – временем. Я должен наблюдать изменение времени в пространстве…Замечать общие изменения и приходить от них к частному умозаключению…вот она – индукция…от общего к анализу…
ага – это точно…к анализам…
Но в чём же спасение?! В обострении чувств или разума? И как
наблюдать за изменением времени в пространстве, состоящем
из тысячи, если не миллиарда вещей. Абсурд! Нонсенс! Старый архив!


 * * *

"Вот и осталось мне самая малость шороха осени в доме моём."
"Пой, мой соловей, лети над бездной и расскажи. Расскажи моей,
любезной, мол, я ещё жив." "А имя бабочки – рисунок, нельзя
произнести его." "Отличается на вкус-то, наверно, пустота от пустоты."
"Я видел много лжи, я видел много правды. И каждая из них врала
самой себе. Я их менял местами и получал награды за мужество
в борьбе." "Мой череп – путестан, где сложены слова." "Два глаза
источают крик." "Речь хаоса, изложенная кратко." "Сон – выход
из потёмок." "От лёгкой жизни мы сошли с ума." "Я человек,
я посредине мира, за мною – мириады инфузолий, передо мною
мириады звёзд, я между ними лёг во весь свой рост – два берега
связующее море, два космоса соединивший мост." "Дано мне тело –
что мне делать с ним, таким единым и таким моим?" "Мало ли на свете
мне дано чужого." "И веришь ли? Меня заставили одеть вот эти незабудки!"
"Я понял, что земная ось проходит сквозь меня." "Смерть – это то,
что бывает с другими." "Я – царь страны несуществующей, страны,
где имени мне нет." "Я сегодня стал литературой." "И может быть,
в эту минуту меня на турецкий язык японец какой переводит и прямо
мне в душу проник." "И делится мой разум, как микроб, в молчаньи
безгранично размножаясь." "Нет, никогда, ничей я не был современник."
"Мне, как поэту, всё это чуждо." "Я дразню гусей и иду к бессмертью,
дайте мне хворостину." "Бесконечный подъём, бесконечные спуски,
разговор не по-русски у меня за плечом." "В сотый раз шагая в пропасть,
я уже не знаю, что сказать." "Здесь что-то не так." "Я почти что достиг
бесконечности." "Муза точки в пространстве." "Прямоугольники,
чурбаны из стекла, шары, углов, полей полёт, прозрачные курганы,
где легла толпа прозрачно-чистых сот, раскаты улиц странного
чурбана. И лбы стены из белого бревна – мы входим в город Солнцестана,
где только мера и длина." "Я увидел свет." "Входит Лев Толстой
в пижаме, всюду – Ясная Поляна." "Изо рта – пар клубами,
как профиль дракона." "И говорит: Сегодня у Потоцкого ночуем.
Он дома, он хандрит. Он болен почечуем." "А в доме у Тарковских
полным-полно приезжих." "Свободы нет в природе." "Эти лица
стали краше, жаль, что я не видел эти лица раньше." "Как легко нам
дышать, оттого, что подобно растенью, в чьей-то жизни чужой
мы становимся светом и тенью." "Терзай меня – не изменюсь в лице."
"Я к Вам по поводу Торквато Тассо." "Товарищи! Вы видите
умный череп вселенной и тёмные косы Млечного Пути…
Поставим лестницы к замку звёзд. Прибьём как воины свои щиты,
пробьём стены умного черепа вселенной, ворвёмся бурно, как муравьи
в гнилой пень, с песнями смерти – к рычагам мозга…Мы сделаем
из неба говорящую куклу." "Как быстро разбухает голова словами,
пожирающими вещи!" "Названия – защита от вещей." "От станции Мары
и до горы Афона." "Моих друзей летели сонмы, их семеро, их семеро,
их сто." "Туда, туда, где Изанаги читала "Моногатори" Перуну…
Где Амур целует Маа-Эму, а Тиэн беседует с Индирой, где юноша
с Цинтекуатлем смотрят Корреджио и восхищены Мурильо,
где Ункулункулу и Тор играют мирно в шашки, облокотясь на руку
с Хокусаем восхищена Астарта – туда, туда!" В "Страну, где
все люди Адамы!" "И вот Монтезума, бледнея, пришёл. И молвил:
"О, Боги! Вам дали и дол", не смея сказать им: "О, братья!"
"Снова мы первые дни человечества." "И понял вдруг: нет времени."
"А время как-то скрашивало дни." "В углу – его рассматривает в профиль
арабский представитель Меф-ибн-Стофель." "Открыты глубине
глаза его пустые." "Здесь, в Риме, после долгого изгнанья, седой,
полуслепой, полуживой, один среди небесного сиянья, стоит он
с непокрытой головой." "Мимо проходят живые." "Млечными путями
здесь и там возникают женщины." "Панна, стремясь ввысь,
носит высокие каблуки." "Он пускает это небо с нами под откос."
"Птица-растение главою закивала." и "Если б Клее был немного злее,
ангел смерти был бы натуральнее." Но. "Когда мы легки, мы летим."
"Я срывался и в небе шептал мне Ли Бо, это только любовь,
это только любовь." "Всё небо взял, - а что он взял от неба?"
"Я вижу странный сон. Девушка несёт на ладони мой народ
и бросает его в пропасть. Он походит на красного жучка с слабыми
рябыми крыльями. Он мал и ничтожен и близок к смерти.
Мать приказала из окна вымыть руки и бросить на землю.
Дочь отвечает:"Я сделаю это, о мать!..Он упал в воду около окна."
Она села у окна и плетёт косу. И пьёт квас. Близко паденье моего
народа. Тяжёлый сон." "А мне сегодня ночью – казалось я живу."
"Мама дала мне нежное сердце. Папа дал мне чистую совесть."
"Дети росли странные, дикие, безвольные, как дитя, вольные на всё,
ничего не хотя: художники, писатели, изобретатели." "Несозданных
миров отмститель будь художник." "Не говори никому, всё,
что ты видел, забудь." "Художнику в конце концов не до конечных
результатов." "То, чего нету, умножь на два – в сумме получешь
идею места." "Угол, где стояли чемоданы, осторожной пылью занесло."
"Джон Донн уснул, уснуло всё вокруг. Уснули стены, пол, постель,
картины, уснули стол, ковры, засовы, крюк, весь гардероб, буфет,
свеча, гардины. Уснуло всё. Бутыль, стакан, тазы, хлеб, хлебный нож,
фарфор, хрусталь, посуда, ночник, бельё, шкафы, стекло, часы,
ступеньки лестниц, двери. Ночь повсюду. Повсюду ночь: в углах,
в глазах, в белье, среди бумаг, в столе, в готовой речи, в её словах,
в дровах, в щипцах, в угле остывшего камина, в каждой вещи.
В камзоле, в башмаках, в чулках, в тенях, за зеркалом, в кровати,
в спинке стула, опять в тазу, в распятьях, в простынях, в метле у входа,
в туфлях. Всё уснуло." "И старого волка морского книга лежала
Кропоткина "Завоевание хлеба"." "А я, Бодисатва на белом слоне."
"И ты сумеешь распознать в огне меня." "Нам с тобой нельзя сказать
неверных слов." "Вещь, имя получившая, тотчас становится немедля
частью речи." "От всего человека вам остаётся часть речи.
Часть речи вообще. Часть речи." "Апофеоз частиц." "Вы, жившие
на свете до меня, моя броня и кровная родня, от Алигьери до Склапарелли,
спасибо вам, вы хорошо горели." "А я любил изорванную в клочья,
исхлёстанную ветром темноту." "Ты, значит, не боишься темноты?"
"В ней есть ориентиры." "Как хорошо, что некого винить."
"Если пустоте приделать руки. Если посадить, да на коня…
Если посадить его на нити, да на эти нити узелок. Вы за эти нити
потяните, будете тогда немножко Бог. Если ко всему приделать сердце,
если показать кого любить, если всё же будет иноверцем, никогда
не поздно погубить. Если вы бледны и недовольны, если только
белый потолок, если ко всему вам будет больно, значит, вы совсем
уже не Бог." "День был светлый и свежий, людям нравилось жить."
"Вонзите штопор в упругость пробки." "Хорош ли праздник мой."
"Как вакуум внутри миропорядка." "Поэзия, должно быть, состоит
в отсутствии отчётливой границы." "Основа притяженья – торможенье."
"И всё навсегда остаётся таким…" "А ну-ка, Македонца или Пушкина
попробуйте назвать не Александр. А как-нибудь иначе!" "Не пойму:
вы вечность приравняли к катастрофе?" "Унд гроссер дихтер Гёте
дал описку." "Поэмой больше, человеком – Ницше." "И часто
длинными ножами кончался разговор." "Время больше пространства.
Пространство – вещь. Время же, в сущности, мысль о вещи."
"Хватай за ус созвездье Водолея." "Бей по плечу Созвездье Псов."
"Посмотри, хлопушки снега поджигают фонари." "Я ищу в твоих
глазах что-то родное." "И не важно, чем это кончится." "Завтра
будет всё снова не так." "Побереги себя." "Не я пять чувств, как
пятерню Фома, вложил в зияющую рану мира, а рана мира облегла меня."
"И подлая тайная сила тебя наблюдала хотя." "И когда он в воду
ноги опустил, вода заговорила с ним, не понимая, что он не знает
языка её." "И что-то было в ней от детских лет, от непривычки
мерить жизнь годами…" "Чтоб ножки не промокли, их надо
окалошить." "Короче! Не мудри с немудрецами!"
_______ ~* 1


 * * *

 Время состоит из миллиарда вещей. Изменяясь, они оживляют
время. Дают ему ход…Дон Кихот. Тонкий ход. Тихий Дон. Полный тон.
Начало изменения – преобращение. Неттт; преображение тона.
Изменение тона! Изменение тона…и в чём же…в чём же оно проваляется!? Провиляется. Проявляется?!В…В начале движения тени…звука…запаха…Так…Спокойно…Движение запаха…Аромат
мнимобразильского кофе залез в носки и исчеззз. А чем же это так
породисто попахивает у нас тут? Здесь в нашем сейчас? Грибами
солёными и лесом предосенним. Неттт…Дикими пчёлами и полянками…Неа. Проросшей дождём соломой…и дикими цветами…
и болотом…и океаном… Маргаритки, маки, хвоя новогодняя,
колокольчики степные…Неттт? Так чем же? Венком? Изменение.
Запах переместился…В каком он теперь месте? Где? Двенвой…
девной…дневной свет…Нужны тени..Поехали шторы в заторы…
Шпоры пришпорены. Шоры пришторены. Почему это у меня
выпадают звуки? Как будто поглощаются, пережёвываются,
перепробываются, прежде, чем составиться в слова. Составить часть
мысли…Мыслями я выделяю части из целого, чтобы заполнить
целое до границ. Как только граница переиначена и пройдена,
целое заполняет части, и они могут взаимообращаться. Передаваться
по наследству. Использовать структуру ДНК.Самосоздающееся ДНК.
Но структуру этого перехода…Как же установить её? Всё заменяется
всем, заполняясь целым. Чтобы выжить – нужно заполниться целым.
Мне нужно…А ему? Потерявшего себя, он ищет себя в знаниях о целом
в других. Убивает, чтобы спастись от смерти…Умерший хочет стать
живым. Ожить. Оживеть. Задышать…Ой, чёто слишком всё просто…
Он ведь ещё и играет…выжидает…думать изволит, гадина…Подайте
на пропитание душу…Как же мне его перебо..? Как?


 * * *
 
 
"На душе опять оно." "Е-е-тудадудам, е-е-тудадудам." "Лари, лари,
ларидада, лари, ладударида." "Пинь, пинь, пинь." "Дзии!" "Ту-ту-ту."
"Чик, чик, чирик, чик-чик." "И потом - тити-мити." "Ой-ли, так-ли,
дуй-ли, вей-ли." "Гули-гули." "Ля!Ля!Ля!" "Жур, жур, жур."
"Ок! Ок! Чох пуль! Чох шай!" "Сквозь шу-шу-шу и бу-бу-бу."
"Ладудудай, ладуду, ладудудай." "Беботэу – вевять! Тьерти – едигреди!Кри-ти-ти-ти,тии." "Шагадам, магадам, выкадам. Чух.
чух,чух. Чух." "А-ха-хе!" "Лата-тах!" "А-ца-ца!" "Ла-ла сов! Ли-ли соб!
Жун-жан-соб Леле. Соб Леле! Ла, ла, соб. Жун-жан! Жун-жан!"
"Гау, гау! га-га! га-га!" "Тай-тай, тарарай. Тай-тай, тарарай."
"Ай, маменька, тятенька, бабенька, гули-агу!" "Царица – лисица,
бух – бух, помалей Алалей, дай Феде цна-цна, исцели, не стрели,
Пантелей!" "Трай-тай, тарарай." "Тату! Тату! Я буду русская царица."
"Руахадо, рындо, рындо. Шоно,шоно, шоно. Пинцо, пинцо, пинцо.
Пац, пац, пац." "Копоцамо, миногамо, пинцо, пинцо, пинцо!"
"Вьор – вэр – виру, сьек, сьек, сьек!" "Ио ио цолк. Цоо иа паццо!
Пиц пацо!Пиц пацо!Ио иа цолк! Дынза,дынза,дынза!" "Ууу-ла!
Ууу-ла! – марсиане воют на краю Земли." "Раз, два, три." "Гарсон,
сымпровизируй блестящий файф-о-клок." "Кук! Ку-кук!" "Тпрань,
тпрань, тпрань, а-ань!" "Прынь, пцирэб, пцирэб!" "ва-ва" "но-но-но"
"взы-ы" "бо-бо" "и" "заурядное до-ре-ми-фа-соль-ля-си-до." "поёт
ла-ди-да." "Дьядудай, дьядудай, о, дьядудай." "Дам-дам, даридудам."
"Там-там-татататам." "Тах-тах-тах." "Бах! Бах!" "Ббаам – паах." "Как
хорошо в буфете пить, крем-де-мандарин." "Паяцы промчатся ду-ду и ду-ду."
"Дырбала-арбала, дырбала-арбала." "Эхо-эхо-эха-а." "Жрецов песнопений
угас уже зой." "Зой – хорошее и ещё лучше забытое старое слово,
значащее эхо." "Жизнь – только разговор перед лицом молчанья."
"На душе опять оно."
_______ ~*2

 
 * * *

"Появился лишний стул. Наблюдаю. Пропал. Не заметил какой."


 * * *


"На всех книгах исчезли названия. Явилось одно на всех."Сумерки".
Что-то очень знакомое. Не уследил. Как всё пропало."


 * * *
 
"Комната раздвоилась. Теперь нас двоя. Я смотрю на себя, сидящего
в такой же офисной конуре, и глядящего на меня. Уже не соображаю,
где я настоящий. Через неопределённое время очнулся в прежней
своей целостности. Очень радовался этому обстоятельству. Ещё повоюем."

 * * *

"Часы настенные поползли по стене. Запустил в них стулом. Они
поползли по стене вместе со стулом. Доползя до потолка, размахнулись
и бросили охнувший стул в меня. Пока я очухался. Они растворились в воздухе."

 * * *

"Появилось особое свечение пустоты. Несколько минут она переливалась
всеми семидесятью двумя радужными оттенками. Я так и не понял,
как со всем этим бороться. Пустота сомкнулась. Меня отбросило
волной её тени."


 * * *
 

"Появились три нагие красавицы. Схватили меня и пытались
соблазнить. Еле отбился. Тогда появились такие же красавцы с рогами
на всех частях тела и устроили оргию. Испугались огня. Я завалил
их огнём и пеплом раскострённых книг. Очень смеялись. Но исчезли."


 * * *
 
 
" Неожиданно заметил взаимообращение линий кафеля. Линия,
как будто бегала. Говорил ей какие-то слова. Возможно, это были
просто звуки. Подействовало. Она взвыла, прорвалась, превратилась
в какое-то насекомое. Ещё несколько мгновений оно покружило
по комнате и исчезла в пустоте."


 * * *


"Хотел что-то записать, что именно, уже не помню…Одна из ручек
впилась в указательный перст, как пиявка и хотела высосать из меня
всю кровь. Ещё одна впилась в указательный перст на левой руке и
хотела влить в меня море чернил. В бешенстве я защемил пальцы дверью. Ручки отпали и встав на коротенькие ножки убежали
по коридору. Бежали и хихикали."



 * * *

"Когда я понял что перешагнул черту порога, что по дьявольскому
условию невозможно, и хотел вновь открыть дверь, она не поддалась. Будто её заживо замуровали. И меня, наверно, тоже
заживо замуровали. Я теряюсь в сознании. В подсознаниях. Вокруг
не ведаю что творится. Мельница чёртовой карусели. Сплошной ад.
Всё двигается, скачет, водит хороводы, летает и хохочет. Так что, видимо, я ухожу туда. Я умираю."


 * * *


- И не стыдна было…
- Чего?..
- Замумуриаривать записки сумшедшога…Проста танец под дождём
какой-та… – Хихикал Леон.
- Не нравица, поупражняйся в проведении харакири…Знаешь, так,
по диагонали, через пупочек…вощемта-т спасиб тебет. – переживал
со свояго травмированного кресла вовремя вернутый к жизни…во время ввернутый…
- Ну,чтавы…усё для вашенского гормональногга здоровья.
- Благодарю за службу.Вольно.
- И кто жа тебя так…В смысле такого – спас? – любопытствовал
латинолизированный Леон, что по-гречаски всё ещё решалось как "Лев".
- Оно.
- Кто?
- Старичок предварительный, что утром тут бескозырил. Бубнил родненький,
что должен знать, что я должен знать…Ты ещё с ним столкнулся
автопортретами в наших коридорчиках…
- Да никогот я не видывал в коридорчиках…и из босоножек не выдавливал…Нонсенс. Ошибка пространства…И как жа он это…
Спасал? Искусственные дыхания небось делал?
- Вбежал, тюбетейка на правом ухе, и давай, давай…
- Чегот давай-та?
- И давай меня месить как тестоподобное существо, что есть силы…
Тут-то из моего меня это и выкатилось. То ль из мозгов, то ль из ноздрей, из глаз, ушей, из жо…Я уж не ведаю откуда…Но ощущеньице срыгнулось, как будто из сознания выпали, как минимум, несколько реальностей.
- Это что, у тебя в сознании сидело?А ну-ка покажь…
- Видимо оно промышляло в моих мыслях.
- И какамже оно туда попало…тутуда, где у тебя мысли?
- И откукажа я знаю?
- И чегожа далее?
- Старичок каааааг схватил это. И они долго и нежно пообнималися
тута чучуть…пересилица друга друга хотели…бицепсами костлявыми
друга дружку задавить…
- Борцы стало быть…
- Вощим они покувыркалися тута…носы друга дружке поразбивали…Мэбэль потрескали…И мавр-Пушкин кааааг сделал
своё дело…Взрывануло так, чта всё развлекательно-познавательное
исчезло в черепно-мозговой…ой щас выражусь…Но неважно…
Вощим появлялась действительность частями…То шкафчик наш
напряжённый выскочит, то там полдверцы запогодятся…То пальчики
мои проявятся в фигу скрюченныя…То вот твоя ехидненькая фейс…
- Уж и поулыбаться нельзя,уж…
- Уж, и поулыбайся…Попипикай.
- А хдее дедт?то?
- А ты разве его не встречал?
- Нееет…Пора тебе к профессорам…Как говорили древние
профессионалы…Лечица, лечица, и ещё раз лечица…
- Ага…А потом можно уже и не лечица…
- И потом тожжа лечица, лечица и ещё раз…
 Неожиданно запотел бешенный телефонъ…Тот кто и по-гречески
"мужественный" и тот кта и вовсе "Лев и прав" начали напружённую игру в гляделки,
не решаясь ни в какую соприкасаться с солирующим предметом.

- Ты чтоа за жо…?
- Сампты! И т.д.!
- Меня нет. – Александр исчез за дверью…
Он шёл навстречу вселенной, превратившуюся в гомон ночного города.
"Самое главное, следить за изменением времени в пространстве.
Такое изменение – это взаимопревращение разных реальностей.
Ведь в какой-то из них всё кончилось совсем не так.
Там я стал – колдуном."
 
 






В напутанных мыслях Александра использованы цитаты из поэзии
Арсения Тарковского, Павла Кашина, Велимира Хлебникова,
Иосифа Бродского, Осипа Мандельштама, Геннадия Шпаликова,
Игоря Северянина

Номирация цитат:
_______*~1
Арсений Тарковский –

Павел Кашин –
Велимир Хлебников –

Иосиф Бродский –

101,104,105,108,121.
Осип Мандельштам –
10,12,19,21,67,68.
Геннадий Шпаликов –
18,43,69,86.
Игорь Северянин –
17,39,87,120.


_______*~2
Арсений Тарковский –
14,24,25,32,52
Павел Кашин –
1,2,3,15,44,45,46,53,57.
Велимир Хлебников –

41,47,48,49,51,54,55.
Иосиф Бродский –
7,8,33,42,43,56.
Осип Мандельштам –
9,10.
Игорь Северянин –
34,50.