Ангел смерти. Глава 2. Цитадель ночи. Роковой цветок

Гермес проснулся, очень странно,
Он спал почти как человек
И даже видел сон, забавно.
Поля бескрайние и снег,
Что опускался мерно, плавно,
Рассеивая бледный свет,
Словно секунд замедлен бег.

Он был один и в пустоте,
И жажду чувствовал, и холод.
И пребывал как в наготе,
И в довершенье странный голод
Гермес почувствовал в себе.

Там где-то в сущности его
Как злобный червь терзает эго.
Нет магии, нет ничего.
Пришел бог к верному ответу.
Отсюда голод, понял все.

Уходит магия, похоже,
Как исчезает в ничего.
Без волшебства он уничтожен,
Закончится, и нет его.

Скорее выяснить, где Никта.
Узнать в чем дело и бежать.
Таким могуществом парада
Она лишь может заправлять.

Глаза открыл и приподнялся,
Мерцает заревом пожар.
Вспомнив, невольно ужаснулся,
Какие силы он призвал.

«Да пошумели, и изрядно.
А уж потешились так в сласть.
А как все выходило складно.
Теперь бы в тартар не попасть.

Бежать, бежать пока не поздно,
Хотя бы в Грецию, пора.
Там сил набрать, и срочно к звездам:
Вернется магия сама.
Тогда придем к прежним вопросам».

Но что за дело, на него
Гора как будто весом давит.
Вроде не сделал ничего,
А магия его как травит.

Чуть-чуть подумал, морща лоб,
Ища причину этой силы.
Логический создал поток,
И в образах возник цветок.
— Светлана, что ты натворила! —
В отчаянье воскликнул бог.

«Возможно, где-то здесь ошибка, —
Решил все снова просчитать. —
Ох, что ж натворила, рыбка,
И как тебя теперь спасать?!

Картина ясная, недавно.
Она творила ворожбу.
Истратив магии, забавно,
Вполне могла б взорвать Луну».

Гермес аж ужаснулся мощи,
И гордость появилась в нем.
Но сам себя сказал: «Попроще,
Давай поймем, куда идем.

Итак, она здесь колдовала,
Истратив силы больше чем
Тело воссоздано давало,
Этим создав кучу проблем.

Теперь, похоже, в наказанье,
Ее терзает волшебство.
Так как она его созданье,
То, чтобы подержать ее,
О боги, жертвует сознаньем,
Но он бессмертен, как же то.

Да, верно, жизнь его в порядке.
Из золота пока струна,
Но что-то пьет его до дна.
Он будет бог без волшебства,
И что произойдет тогда?
Светлана будет сожжена
Отдачей магии, как жалко».

Глаза привыкли к темноте,
Вот и она, во сне прекрасна.
Спокойно спит, а он в тоске,
Усилья видимо напрасны,
Её он потерял вполне.

Хотя надежда есть пока,
Если причину уничтожить.
Добраться надо цветка,
Ну а потом будет несложно
Сплести основу для венка
Магического осторожно.

И верно силу всю забрать,
Цветок подальше от эксцесса.
Но только где его искать,
Наверно знает то принцесса,
Что сладко продолжает спать.

Ах, сладко спит, извив бровей
Слегка нахмурен, что-то снится.
Ресницы шелками теней,
Нельзя в такую не влюбится!

По плечам как огонь волос,
Что оттеняют свежесть кожи.
А рядом дочь его всерьез,
И, право, как они похожи.

«Ну, ладно, будим, а потом
Заняться роковым цветком».

Светлана шевельнулась чуть,
Вот в полудреме что-то шепчет.
Глаза открыла: «Что за жуть.
Я где? — Тут улыбнулась вдруг,
Блеснул зубов чистейший жемчуг. —
Гермес, так вы не сон, мой друг?»

Бог: «Верно, вспоминай быстрей:
Вчера ты чары сотворила.
Я не видал еще сильней,
Не ведал, велика сколь сила,
Но и опасность тоже в ней».

Светлана: «Что, а до утра
То подождать совсем не может?
Как видишь я и дочь жива,
Так что тебя мой друг тревожит?»

Гермес: «Я вовсе не о том.
Скорей скажи, вопрос то смерти,
Что сделала ты с тем цветком?
— Ах, с ним, за этой круговертью
Совсем забыла я о нем!
 
Ну, отдала его Анжеле,
Он ей понравился. Поверь,
Мы с ней несчастья не хотели.
Случилось что, скажи скорей!

Гермес: «Когда его творила,
Что ты хотела показать?
Ты столько сил в него вложила,
Что можно и Луну взорвать».

— Сказал мне тоже, что такого.
Всего лишь сделала цветок.
Похвастаться хотелось снова.
Ты из-за этого так строг?

Гермес: «Ты, магия и тело,
Что я создал я, едины, вот.
Ты, волшебством бросаясь смело,
Нарушила обычный ход.
Теперь тебя отдача ждет.

Нельзя такое волшебство
Творить, энтропию нарушив».
Светлана: «Ох, ну как ты скушен.
Я словно вновь сдаю зачет».

Гермес: «Пока еще тебя
Могу держать у грани смерти.
Но тает сила здесь моя,
Она подобна песку, дерти,
И ускользает от меня.

Ведь ты творение моё,
Как говорить то не жестоко.
Я вновь воссоздаю его
Секунду каждую, мне плохо.

Уже я видел странный сон,
Внутри меня как замерзает.
Я бог, и мне не страшен он,
Но все, что создал, умирает
И рассыпается песком.

Пока еще тебя держу,
Но только силы потеряю,
Тело умрет, я так сужу.
Но не достанешься ты Раю,
А попадешь как в пустоту.

Но смерть уже печать свою
Страданий, жутких мук оставит.
Твоё сознание в тюрьму
Безумства жуткого заманит.

Тогда прощанье, ангел мой,
Отправимся на берег Леты.
Ах, по другому там с тобой
Хотелось встретить мне рассветы».

Светлана, часто заморгав:
— И что, ничто не можно сделать?
Ох, натворила дел, ты прав.
Сказал, ты можешь переделать,
Обратно тот цветок забрав.

Она привстала, простыня
Скользнуло белизной по коже.
— Стой милый здесь и жди меня,
А разговор после продолжим.
Встряхнув тут гривою огня,
Светлана покидает ложе.

Вот насторожено идет,
А вот и комната Анжелы.
Светлана ищет, где цветок,
Вот дверь приоткрывает смело.
По телу как холодный ток,
Вот все с вниманьем оглядела.

«Так: ваза, чашка и кисель.
Портеры, шторы нараспашку.
И на балкон открыта дверь,
Холод пробрался под рубашку.
И где цветок искать теперь?

И где же прячется Анжела,
Громадна комната пуста.
Ну, попадись мне королева,
Зачем с собой цветок взяла.

Так, вся одежда здесь, похоже.
Ага, вот мокрые следы.
И тапок ведь не видно тоже.
А помнит, были же они».

Светлана чуть глаза закрыла,
Пытаясь силу обуздать.
«Она была, не выходила
Да где ж она, ушла гулять
В одной ночнушке? Это мило».

Светлана вышла на балкон,
Холодный ливень льет на плечи.
В небе не утихает гром,
В соседнем доме видно свечи
Зажгли, театр горит огнем.

Все фонари словно потухли,
Похоже, маленький обрыв.
С небес кружатся белы мухи,
Несет их ветреный порыв.

Снег под дождем, и он не тает.
Вот, право, точно волшебство.
Такого, верно, не бывает,
Хотя сейчас ей все равно.

Что аномалии в природе,
Когда вокруг, как страшный сон.
Куда уж там лихой погоде.
О, где-то колокольный звон,
Подобный призрачной свободе,
Над городом несется он.

Вот появляется Гермес,
— Ее здесь нет, теперь я знаю.
Какой для Никты интерес,
Того совсем не понимаю.
Похоже, это наш конец.
— Попредержи коней, отец. —
Тут вдруг Агнесса возглашает.

— Мама, нам нужно уходить.
Отец уже едва что дышит.
Нам нужно тело отловить,
Чтобы тебя переселить,
Пока другое не подыщем.

Светлана: «Дочка, ты о чем,
Где мы сейчас отыщем тело?
Агнесса, в морг давай пойдем,
Так их всегда хранят умело.
Уж что-нибудь так подберем».

Светлана: «Как напялить труп?»
— О, мама здесь совсем не бойся.
Его на время же дают.
Так что скорее успокойся.
Зато они не убегут.

— Агнесса, морг, откуда ты?
Ведь дети этого не знают.
—Ну, где-то там людей сжигают.
Огня прекрасные цветы
В печах огромных расцветают.

Гермес: «Да, верно, поэтично.
Ах, правда, ведь она огонь.
Значит, выходит, все логично».
Светлана: «Нет, меня уволь,

Чужое тело не напялю».
— Ладно, мамуль, давай ко мне.
Надеюсь, тесно нам не станет.
А после сыщем по тебе,
Что тебе более пристанет.

Давай, не видишь, что отец
Едва тебя у грани держит.
Ведь если вдруг придет конец,
Останешься за гранью смерти.

— Ну, ладно, все, уговорили.
Что делать я теперь должна?
Гермес: «Представь что ты в могиле,
Вот поднимается душа.
Так, хорошо, теперь сюда».
Гермес: «И что же мы забыли?
Скорей назад!» Светлана: «А-а-а-а».
 
— Едва вернулась, вот не знала,
Что может так душа страдать.
Агнесса: «Ты в порядке, мама?
Похоже, надо труп искать».
Гермес: «Мерзавка, ты все знала!»
Агнесса: «Да, а что скрывать.

Зато смотри, теперь ей легче,
Да и тебе, как я гляжу.
Сила огня сильнее смерти.
Он сам есть смерть, я нахожу.

С огня энергией, пожалуй,
Другое тело ей найдем.
Вам этого ведь не хватало.
Ну, хватит, мокнуть под дождем2.

Гермес: «Ведь правда полегчало».
Светлана: «Да, о боже мой,
Моя рука!» — «В чем дело, мама?» —
«Она вдруг стала как огонь».
Агнесса: «Да, а что ты ждала.

Я есть энергия огня.
Что было, тем и поделилась.
Теперь энергию с меня
Бери, пока не разозлилась».
«Ну, ладно, ты ведь дочь моя».
Светлана с участью смерилась.

Сказала: «Ладно, без прикрас,
Чтобы в дурнушках не остаться,
Так получайте же заказ
На девушку, лет так семнадцать,
Красивую, с сапфиром глаз».
Гермес: «Ну, хватит зазнаваться.

Оденешь то, что мы найдем».
Светлана: «Только не хромую!»
Гермес: «Ну, хватит, все, идем.
Над внешностью я поколдую,
Когда мы магию найдем».

Светлана: «Нам нужны плащи,
А то мы с дочкою потухнем».
Гермес: «В шкафу том поищи.
Агнесса, сапоги на кухне,
Вам пригодятся сапоги».

Нашли что нужно, вот они
Выходят темень черной ночи.
Ливень, едва горят огни,
Агнессу свет свечей щекочет.

Светлана чувствует тепло
Даже от искры сигареты.
Там где рука, слегка светло,
Залит рукав как будто светом.

По мостовой проходит щель,
Там лава плещется, похоже.
Как будто в преисподнюю дверь
Распахнута, огненный росчерк.

Машины брошены стоят,
Лишь вертолет где-то кружится.
Разбитым остовом стоят
Останки не взлетевшей птицы.

Так тихо, где-то за мостом
Еще пока сирены воют.
Здесь лава огненным хвостом
Порядок средь домов наводит.

Вот вертолет опять скользит,
Прожектор средь развалин шарит.
Спасатель в маске к ним бежит,
Он словно исполняет танец:
Комбинезон на нем горит.

Вот падает, бьет по земле,
К нему спешат из вертолета.
И ливень словно бы в огне.
Квартал оцеплен целой ротой,
Прожектора горят во тьме.

Группки людей перебегают,
Спасаясь из пустых домов.
Патрульные их проверяют,
И в грузовик без лишних слов.

— Профессор, что хотя б мы ищем, —
Майор устало произнес. —
Глотните с фляги, тоже пища,
Да и забудьте все всерьез.

Джип ваш в порядке, только дверцу
Сержант приладит, и окей.
Глотните, доктор, чтоб согреется
До неприятных новостей.

Майор чуть хохотнул: «Проверки,
Главк телефон аж оборвал.
Вот фотки, это вам для сверки,
Какой-то журналистик снял.

Пока зверей все загоняли,
Он неизвестно как проник.
Ну, мы его пока что взяли,
В моей машине он сидит,
В блокнотик строчит паразит.

Да, капитан уже в психушке.
Моральный облик весь разбит.
Давайте, док, наполню кружку.
Нам ночка долга предстоит.

Я сам вот, правда, ну не верю.
Там пулемет, такой калибр.
Ошметки плоти аж летели,
Бронежилет был бы пробит.

Да и на ней, глянете, на фото,
Вообще почти что ничего.
А ее раз из пулемета,
Калибр, то-то же оно.

Док, знаете, я в то не верю,
Хотя и много повидал.
Решетки рвет, подобно зверю,
Не причиняет вред металл.
Вот пью, поверьте, не хмелею.

Профессор, так чего нам ждать?»
Тот отвечал: «Чего угодно».
— Что ж апокалипсис встречать
Приятно, коль душа свободна
От обязательств, так сказать.

Профессор: «Будете осторожны.
Пока я не уверен, но
Богиня не одна, возможно
Была, ох, мистика здесь все.

Сергей в заложниках Афины.
Ох, что же я сестре скажу».
Майор: «Кого нам звать, раввина?
В религии я не секу.

Ну ладно будет то, что будет».
Он встал солдатам дал сигнал.
— А ты, док, выпей не убудет.
А мне пора, точнее нам.

Вот он поправил портупею,
Махнул рукой: «Ну все, пошли.
Цепью развернутой смелее.
К машинам всех, кого нашли».

Затем заметил лейтенанту:
— Док под охраною твоей.
Не бойтесь, док, накроем банду,
Пусть там хоть будет Асмодей.

Доктор: «Асмоусдей, так вернее.
Он злобный дух земных глубин».
Майор: «Прям сердце каменеет.
И что же, встретимся мы с ним?»

Профессор: «Я уже не знаю.
Весь мир как сущность потерял.
Мы ближе к Аду или к Раю».
— Все, наступаем, дать сигнал.

Идти развернутую цепью,
Машины, те везут бетон,
Чтоб трещины закрыть немедля,
И прекратить этот содом.

Сержант: «Датчик засек движенье.
Так, где подъезд три точки, да.
Ужасно сильно излученье
Тепла, сейчас идут сюда».

Майор: «Давайте к ним поближе,
Но только сразу не пугать.
Давайте подбирайтесь тише.
Взять, допросить и обыскать».

Сержант: «Немедля исполняю».
Окликнул: «Граждане, стоять!

Мы с МЧС, мы вас спасаем.
Идти спокойно, не бежать».
Светлана: «Быстро убегаем!»
Майор: «Огонь не открывать!

Всем догонять, берем живыми.
На вертолете подсветить.
Сержант, пока займись другими.
Да, и гражданских, э, не бить.

Так, в вертолете, что вам видно?»
— Бежит мужик и девки две.
Одеты модно, даже стильно,
Точней пока не видно мне.

Ага, теперь, к мосту стремятся,
Девчонка видимо слепа.
Второй, по виду, лет семнадцать.
Мужик скрыт под плащом пока.

Отлично, двигайте к проспекту,
Скоро они выйдут на вас.
Майор: «Похоже, взяли секту.
Профессор, ваш каков приказ?

Понуро тот сидит в машине
Вдруг как очнулся: «Вот совет.
Если они вдруг вас покинут,
Используй ультракрасный свет».

Тут, — лейтенант, — плащ невидимка,
Об этом в детстве я читал».
Док: «Искривленье волн», заминка».
Майор угрюмо промолчал.

— Ладно, все едем, первый, пятый.
Скорей, выходим на проспект.
Приборчик захватить, так надо,
Нам нужен ультракрасный свет.

Все принесли, машина едет.
А вот и троица бежит.
И в спину им прожектор светит,
Свет фар, тот спереди слепит.

Дождь бьет, он хлюпает, стекает.
Джип гонит впереди волну.
Вой тормозов, лицо мелькает.
Майор: «Я сам их догоню».

Вот выпрыгнул легко из джипа,
В объятья девушку схватил.
Она слепая, сразу видно.
— Ты как, в порядке, — он спросил.
Та в обмороке как без сил.
— Похоже, что ее мы сбили, —
Профессор вдруг заговорил.

Бегут солдаты быстро, четко,
Скрутить пытаясь мужика.
Только напрасно их работа,
Не поддается он пока.

На нем как гроздями повисли,
Не замечает бог солдат.
Профессор шепчет: «Мысли, мысли.
Гермес, ведь он Афины брат!»
Майор: «О чем вы говорите?»
Профессор: «Быстро все назад».

Майор: «Да ведь почти что взяли».
Профессор: «Взяли бога? Нет.
Еще не кончены печали,
Они бессмертны много лет.
Богов герои побеждали,
Но не поможет пистолет.
Их только хитростью и брали».

Светлана вышла из тени,
Смело направилась к машине.
— Военный, дочь мою верни.
Знай, в гневе я непобедима.
Профессор: «Что, еще богиня?»

Майор: «Стой так, где ты стоишь.
Солдаты, девушку в машину.
Дочка твоя, ты говоришь. —
Состроил недовольну мину. —
Может сестра, да ты горишь!»

Профессор: «Гляньте, нет руки!
Хотя скорей живое пламя».
Профессор: «Где мои очки!
И вправду, кто она такая?»
Светлана: «Просто дочь земли,
Но правда ангелом назвали
Вчера меня мои враги».

Майор: «Час от часу не легче».
Профессор, не дрожите так.
А кто тогда вон тот чудак,
Как истукан стоит на месте,
Не можем сдвинуть вот никак?»
— А этот бог, причем известный. —
Светлана отвечала так.

Профессор: «Говорил же, бог.
А ты сама так значит ангел?
Ну, ладно, подведем итог.
Светлана: «Мне нельзя остаться:
Мой истекает жизни срок».
— Да ведь ей лет едва семнадцать. —
Майор тут встрял. — Я вам не лох.
Трюк, фокус, я не верю, братцы,
И в ангелов, и в их богов.

Светлана тихо улыбнулась,
Подняла руки над собой.
— Хотите бой, так будет бой.
Профессор: «Здесь нельзя остаться.
Смотри, что сделала с собой.
Похоже, крылья за спиной».
Майор: «Не стану с девой драться.
Заложницу берем собой,
И нужно быстро убираться».

Агнессу бросили в машину.
Профессор: «Да она горит.
Похоже, девушка простыла.
Эй, что-то шепчет. Где болит?
Давайте, уезжаем живо».

Уселись, джип легко рванул,
Светлана руки опустила.
От площади какой-то гул.
В Светлане рвется злая сила.
Ветер стремительный задул,
Его она наворожила.

Задул, стремителен и свеж,
Все тучи мигом разогнало.
Площадь теперь — большой манеж,
Прожекторов и фар немало.
Она одна и против всех
Прекрасным ангелом предстала.
Как колокольчик льется смех.
Бороться перестал Гермес.
Все кончено, она пропала.

Тело подобием огня,
Все шире расправляет крылья.
Сержант не выдержал: «Пали!»
И вот бойцы огонь открыли.


Пули сгорают в светлом нимбе,
Стекают струйками свинца.
Взрывы и копоть все закрыли,
Но девушка пока жива.
Звуки стихают, тишина.


Затворы клацают устало,
Весь израсходован комплект.
Растекся струйками металла.
Тут нападает страх на всех.

Сержант: «Она неуязвима.
Видно, какой-то новый щит.
Не знаю, что это за сила.
Она фантом, она горит.
Все пули как проходят мимо.

Возможно, там ее и нет.
Какое-то большое поле,
Проекция, вот и ответ.
Из лазеров, ничто другое.
Профессор где? Нужен совет».

Солдат: «Уехали с майором.
У них заложница в руках.
Быть может нам позвать саперов.
Мужик силен так, просто страх.

Быть может это новый робот,
Попробуем его хоть взять».
Сержант: «Эй там, на вертолете.
Сети на мужика бросать.

Всем, так огонь на пораженье.
Стрелять в глаза и по лицу.
Пусть сатаны он порожденье,
Прикончим даже сатану».

Гермес спокоен, неподвижен.
Все пули отлетают прочь.
И с виду он почти не дышит,
Вокруг него сгустилась ночь.

Сержант оружье опуская:
— Все, бесполезно. Прекратить.
Тут технология другая,
И так его не победить.

Собраться всем, готовьте сети.
— Тросы готовы. — Начинай.
Солдаты, что вы все как дети.
А ну, молиться перестань.

Здесь явно дело террористов,
Но разберемся, что к чему.
Сейчас поймаем сих артистов,
А там я сам их допрошу.

Гермес: «Светлана, ты порядке?»
Светлана, быстро уходи.
А я здесь поиграю в прятки,
Агнессу в джипе увезли».
— Пожалуйста, ее спаси.

Гермес нахмурился: «Я быстро.
Старайся силы не терять.
Глянул на небо, вроде чисто:
Можно и магию призвать».

Вот про себя он шепчет руны,
И растворился в темноте.
Играет свет на тени луной.
Бог оказался в пустоте.

Светлана: «Как же я устала.
Лимб пропадает, и без сил
Она едва живой упала,
Коснувшись холода могил».

Скосила взгляд, рука исчезла,
Рассыпалась. «А, все равно.
Подумала, как там Агнесса.
Вдруг пред глазами как кино:
Серости тонкая завеса
Развеялась, вот и оно.
Спокойно спит ее принцесса,
Пустая комната, окно.
Туман, и вот небытиё».

Сержант: «Подходим осторожно».
Семен: «Вперед, проверь ее.
Ну как, все чисто, дело сложно.
Не дышит девка, Ё+Ё!»

Семен: «Я сообщил, из морга
Машина едет, верна весть.
Не испытали там восторга,
Но доктор скоро будет здесь».

— Ладно, отбой, дома проверить,
И срочно к мэру на доклад.
У граждан документы сверить,
И всех пока на общий склад.

Вот скорая, несут носилки.
Доктор: «Да, верно все, мертва.
Нет пульса и на шее, в жилке
Похоже как не кровь — вода.
Как же она вообще жила?!

Ну, ладно, грузим». Ярки вспышки.
Сержант: «Кто прессу допустил?»
Тут диктор: «Вы сержант Мытишки?
Нам мэр снимать здесь разрешил».

Сержант: «Нет, ничего не знаю.
Майор отдал другой приказ».
Диктор: «Ну, ладно, прогоняют.
Но щелкнуть разрешите вас.

Скажите, что тут происходит.
Ночь, наводнение, стрельба.
И главное, при всем народе.
Скажите, что здесь за беда».

Сержант: «Проводятся ученья.
На случай нападенья с вне».
Тут диктор улыбнулась: «Верно?
Подробней расскажите мне.

Олег, ты камеру настроил?
Берем немедля интервью.
Игорь, пошарь там по народу»,
Сержант: «Так вот, я говорю».
Солдат: «Там мэр, и он на взводе.
Майора требует к нему.

Велел, чтоб не пускали прессу,
И об истории молчок.
Достаточно других эксцессов.
Ну, в общем, передал, как
Заказал, — заметив огонек
В глазах служивого повесы».

Сержант: «Простите, э, Светлана?
Я после дам вам интервью.
Бокал шампанского и ванна
Будут для вас, и я вас жду.
Ну, ладно, будем «I love you».

Светлана: «Так, ребята, сняли.
Собрались, быстро в зоопарк.
Там материал нам обещали.
Все, грузимся, прощай, чудак».

Машина отъезжает быстро,
Сержант немного погрустил.
А эта дикторша — артистка.
И как ее он упустил.

Доктор: «Сержант, хотите спирта. —
Чуть хохотнул. — Лечит от ран.
И от подобных бестий флирта,
Заметил, их игра — обман».

Шофер: «Док время не тяни ты, едешь?»
И, утешая парня, хлопнул по плечу.
— Не дрейфь, сержант, ко мне приедешь,
Тебе свою клиентку уступлю.

Вот малость взвизгнула машина,
Вот передача включена.
И об асфальт стирая шины,
Рванула скорая, спеша.

Дорога, полная огнями,
Город как оживает вновь.
И в трещины ссыпают камень,
Близко рассвет, и тёмна ночь,
И страхи тоже отступают.

Светлана держится едва,
Ноги почти уже не чует.
Пусть у нее одна рука,
Но пальцами она колдует,
Сплетая рунные слова.

И вот ее на стол кладут
Ушли, похоже холодильник.
Как холодно, замерзнешь тут.
Уже давно звенит будильник
Там, откель ноги все растут.

Привстала, сдернув простыню,
Вгляделась в зеркала металлаю
«Да, верно, краше в гроб кладут», —
Она сама себе признала.

Ступила. «Боже, вся ступня
Потрескалася мелкой крошкой.
Похоже, рассыпаюсь я. —
Подумала: — что ж, осторожней
Придется двигаться пока».

— Итак, задача найти тело.
Затем скорей забыться сном.
Вопрос лишь в том, как это сделать.
Гермес: «Ах вот проблема в чем!»

— Ты здесь, ты знаешь, я так рада.
— Оставим радость на потом.
Вон там красотка и награда,
Давай-ка к телу подойдем.

Вот девушка, почти живая.
Две раны, видимо, ножом.
Лежит как будто отдыхает.
Вот это тело и возьмем.

Ты помнишь, как спасала дочку.
Попробуй так же еще раз.
Идти придется в одиночку,
Я не смогу помочь сейчас.

Слега задумалась Светлана:
— Ну, ладно, что еще терять.
Ой, хрустнула рука, упала.
Гермес: «Мне надо объяснять?

Глаза закрыла, так заходим.
Не бойся, раны залечил.
Давай, чего ты в лимбе бродишь?»
— Мне страшно не хватает сил.

Гермес: «Представь, ага, так лучше.
Рви связь, и в тело заходи.
Потом ты новое получишь,
Пока же это поноси.

Все как просила, глаз сапфиры.
Ну, переделал кое-что.
И выглядит довольно мило.
Теперь вошла, вдох, вот и все».

Светлана чувствует прохладу.
— Ух, холодно. — Она дрожит.
Глаза подняла: «Это ж надо, —
Под простыней одной лежит».

— А холод, боже, стынут кости!
И зубы начали стучать.
Гермес: «Ну что, явилась, гостья.
Теперь попробуй чуть привстать».

Светлана: «Дрг, дз, я та-к-к замерзлаю
П су сста х слор острый лед».
Гермес: «Холодная основа.
Ну, это после все пройдет».
— О, боги, сюда в-врач идет!
— Ты полежи, зайду я снова.
И тут же растворился, вот.
Исчез, подальше от забот…