Как выжить в российской литературе?

Чтобы выжить в российской литературе –
надо быть уркаганом, паханом, бронтозавром.

Вот вам мой скромный паноптикум:

ВиктОр Топоров – скандалист, погромщик со стажем,

А. Кушнер – хитроумный идальго, любитель Чубайса, внук дедушки Сороса-Гранта,

Стогофф Илюша – богослов-матершинник, хамоватый телеведущий,

А. Вознесенский – фокусник-эгоцентрист, съедатель груш треугольных,

Евг. Евтушенко – замкнутая цитадель, окружённая колючей проволокой
(и по совместительству Братская ГЭС),

В. Пелевин – грибник-галлюционист, в тумане прогрессист,

А. Маринина – милая дура-криминалист
(в минуту марает чистый лист),

Б. Акунин – интеллектуальный восточный злодей
(видать, не без идей и затей),

Д. Быков – суперталантливый графоман, ценитель стихов и баб
(фактурист, почти баобаб),

В. Сорокин – заставляет всех поедать г... (получается),
однако сам, с утреца – икорку, кофеёк, авокадо.
(Игры бездарного хитреца.
Спасибо, ешьте сами, а нам не надо).

Л. Улицкая – гениально-генитально-гинекологическая улитка
(за рубеж переводится прытко),

И. Денежкина – обалдевшая от славы малограмотная девка
(за границу, однако, ездит метко).

Да, был ещё Булгарин Фаддей...

Словом, чтоб выжить,
надо спать с открытыми очами ночами,
парабеллум всегда под подушкой.
При этом – держать ухо востро.
Банзай! Заточите перо!