darling

«Когда я родился - мир был гораздо проще. Были копы и были грабители. Но это было не для меня. Затем наступило лето любви. В моду вошли гашиш и ЛСД. Бандиты получали 12 лет за то, что они сперли из банка десять штук. И они сидели вместе с обдолбанными хиппи, которых упекли на двенадцать месяцев за контрабанду травы на два миллиона фунтов. Наркотики изменили всё: «Кокаин – ускорь свою жизнь», «Экстази – «Почувствуй любовь». Запомните, когда-нибудь наркотики легализуют. Это случится, как только они поймут, сколько бабок можно на этом заработать – не миллионы, а миллиарды. ООО «Развлекательные наркотики». Они будут давать людям то, что те хотят: хорошие времена сегодня, ступор завтра. Но вернёмся в настоящее время: запрет не снят, и надо ковать железо, пока горячо. Я не гангстер. Я бизнесмен. И так получилось, что мой товар кокаин. Десять лет назад порошок был доступен только поп-звёздам или на сейшенах у знаменитостей, читатели «Daily Mail», зависающие в дешёвых барах, презирали его. Теперь они мои лучшие клиенты. Это – Кларки. Он получил две высшие степени по промышленной химии в Кембридже, ему надо было как-то оплачивать своё обучение. Сегодня я торгую только килограммами. И в зависимости от вашего тарифа, вам придется заплатить либо двадцать восемь штук, либо пятнадцать лет жизни в тюряге – это больше, чем дают насильнику. Се ля ви. В нашей работе важно помнить несколько золотых правил: всегда работай в маленькой команде, держись в тени, имей дело только с проверенными людьми. Неважно, чем ты торгуешь – стиральными машинами, обувью ручной работы или минетами – пока ты не борзеешь, люди будут возвращаться ещё и ещё. Но это не значит, что мы не прибегаем к небольшому волшебству, благодаря которому два кило превращаются в три. Но нельзя быть слишком жадным»…

(c) by Layer Cake



darling,
мне страшно ложиться спать,
я вижу чужие галлюциногенные сны,
занимаюсь сонным вуайеризмом.
мне не нужен бинокль, я вижу как
наклофелиненная Офелия
лезет в изящную сумочку,
достаёт из потайного кармана
стальную пудреницу
в форме единорога,
как свирепый каменный лев
разевает алую пасть,
как зрачок луны западает вниз,
как реальность катится к чёрту,
в пропасть, боясь пропасть.

я не хочу просыпаться
на стыке часовых поясов,
просыпаться золотым песком
из разбитых тобой часов,
darling.

запивая пивом, иногда я ем лсд,
меня тошнит кроликами от этого мира.
я сажусь на качели в пустом с(аду)
и смотрю на кофейное дерево,
склонившееся в па-де-де.
оно дышит, смотрит в мои глаза,
оплетает ветвями расширенные зрачки,
проникает в пульсирующую аорту,
пускает корни – шоколадную кожу ломит
от совершенного и неземного холода.
оно разговаривает, поёт -
(на его песнь слетаются мотыльки) -
голосом и языком умершего койота -
тихо, что-то про ледяное безмолвие,
колыбелит маленькую
золотистую обезьянку Лили,
и она опускает жалюзи-веки.
бога нет рядом, он слишком занят
созданием новой вселенной, звёзд,
раскрашиванием облаков, и потому она
никак не становится человеком,
и мне кажется - Дарвин
переворачивается в гробу,
darling

на зелёной поляне амфитеатра
среди россыпи диких роз,
стрекозиных троп и дорожек,
дети, похожие на меня,
пускают в небо голубей
на тонких и прозрачных лесках,
там, где-то у самого к(рая)
тренируются бойцовские
ангельские улитки.
они убивают друг друга,
они не оставляют улики,
они убивают меня с улыбкой,
туго натянутой
между кинжальных рожек.
тело пронзает дрожью:
меня отпускает,
но я ем ещё и
снова охуеваю,
darling.