Рождение эпикурейца

В ресторанчике напротив закопчённого собора
я читаю изреченья мудрецов эпохи Цин.
Пожилой бельгиец мидий уплетает без разбора.
Вдалеке от муэдзинов тянет пиво сарацин.

Вместе с песнею Брассенса предвечерняя усталость
улетает незаметно в приоткрытое окно.
Книжку умную закрою, отдохну от мыслей малость
и, к соседям присмотревшись, стану с ними заодно.

Многоопытная дама учит сына-лоботряса
обрабатывать лангуста – мальчик слушает да ест.
На тарелке у папаши груда жареного мяса,
тот жуёт его и гордо озирается окрест.

На лице официанта деловитая улыбка -
предо мной, как самобранка, появляется поднос.
Куртизанка строит глазки, только радует не шибко
запрещённый мудрецами эротический гипноз.

Я теряюсь в ароматах, замираю в красотище
безрассудной сытой жизни, утекающей в песок.
За порогом ресторана перебрав духовной пищи,
в тёмном царстве гедонизма тру задумчиво висок.

Так и быть, я растерзаю эту гору антрекота,
за здоровье куртизанки выпью красное вино.
Мудрецы нахмурят брови – с ними спорить неохота.
Я в цепи эпикурейцев не последнее звено.